Глен Кук - Покоритесь воле Ночи
Пока солдаты тащились на юг, Хект прокручивал в голове недавние события. Только через два дня он осознал, какой важный этап его жизни прошел мимо совершенно незамеченным. И это-то Пайпер никак не мог свалить на выходки своей повелительницы.
Ему пришлось действовать быстро, чтобы не дать Катрин отвлечься от похода в Святые Земли, а ведь верный шпион Гордимера Льва, Аль-Минфета и всей Аль-Прамы не упустил бы такую возможность и натравил бы Катрин на Ховакол, где она истощила бы средства и силы, истребляя своих же единоверцев-чалдарян. Верный шпион обеими руками ухватился бы за непристойное предложение и подмочил бы репутацию Граальской императрицы.
Итак, Хект разобрался наконец, чему и кому он верен, не поступившись собственной душой, но заметил это лишь теперь, спустя столько времени.
Его занимали насущные труды, он боялся за последствия для императрицы, и в результате у Пайпера не осталось времени проанализировать свое невольное решение.
30
Каурен, танец смерти
Кауренская павана продолжалась своим чередом, неизбежно становясь все мрачнее. К королю Регарду присоединились соотечественники, и он тут же начал действовать весьма агрессивно. Противник превосходил его числом, но Регард тем не менее чаще одерживал победы, чем терпел поражения, а все благодаря напору и свирепости. Король рвался в бой, часто не думая о последствиях.
А вот защитникам Каурена свойственна была медлительность. Они обычно старались разузнать все, что только возможно, прощупать почву и только потом делали ход. Размещенный в городе дирецийский гарнизон перенял эту дурную привычку.
Городки и за́мки один за другим попадали в руки врага. С каждым днем силы арнгендцев крепли.
Мать короля была убедительна как никогда.
Победы Регарда заставили выступить в поход войска Наваи и Касториги. Король Питер прихватил с собой четыре тысячи закаленных бойцов Чалдарянской Реконкисты, а Джейм Касторигский – двенадцать сотен воинов, сражавшихся в кровавой битве у Лос-Навас-Де-Лос-Фантас. Позади шагали четырнадцать сотен солдат, предоставленных другими королями и герцогами.
Дирецийские владыки намеревались не позволить Безмятежному и церковникам воцариться в Коннеке.
А еще в Каурен стекались тысячи коннектенцев. Как только соберутся все защитники города, арнгендские разбойники столкнутся с многократно превосходящим их противником.
На этот раз Регард решил собрать все силы воедино, а не воевать небольшими разрозненными отрядами, атакующими во всех возможных направлениях. Он хотел с наскока взять сам Каурен.
Перспектива воцарения в Коннеке Безмятежного и Анны Менандской вызвала такое недовольство, что несколько графов, которые во время недавней неразберихи отвернулись от герцога Тормонда, теперь предложили ему своих солдат и рыцарей.
Войска предложила даже Терлиага. По просьбе Питера королева Изабет поблагодарила терлиагцев, но попросила их оборонять свое собственное побережье. Нельзя позволить Безмятежному и дальше насаждать религиозную вражду.
Благоразумные терлиагцы согласились.
Брат Свечка считал, что благоразумие их заключалось в том, что они умудрились выставить себя в выгодном свете, предложив помощь, которую навайцы непременно должны были отвергнуть. Использовать праманских солдат против чалдарян в назревавшей чалдарянской религиозной сваре – такой ход мог разгневать даже лучших друзей Питера.
Совершенный остановился в доме Кедлы Ришо, дочери Раульта Арчимбо. Ее мужу Сомсу гость был весьма не по душе, но молодой человек держал язык за зубами. У Сомса и так не было друзей, и новых врагов он наживать не хотел. Брат Свечка считал его мерзким типом. Очень-очень мерзким типом.
Ищущие свет не раз напоминали монаху, что Сомс вернулся из плена другим человеком и наверняка теперь служит Арнгенду или даже Конгрегации. Свечка в ответ улыбался и кивал. Быть может, это и правда. Скорее всего, правда. Ну и хорошо – для брата Свечки. Сейчас Сомс оказался в безвыходном положении и не осмелится пойти против совершенного. К тому же он, видимо, надеется передать монаха в руки своих хозяев после падения Каурена.
В обмен на Свечку Сомс мог выторговать безопасность для себя и своих родных.
Поэтому пока в доме врага монах чувствовал себя более свободно. Кедла была воспитана в мейсальской семье, это тоже гарантировало ему неприкосновенность. У девушки, конечно, были свои недостатки, но служить ворогу она не станет.
Среди кауренских мейсалян Свечке жилось спокойно. К северу от города свирепствовал Регард. С каждым днем арнгендский король становился все сильнее, а потому у дирецийских союзников Тормонда и тех кауренцев, которые не желали, чтобы выбранный герцогом преемник получил власть, не осталось времени выслеживать беглого совершенного.
В своих редких проповедях монах всегда поддерживал решение Тормонда усыновить графа и, хоть и пристыженно, пел Реймону дифирамбы. Исключительно как коннекский патриот.
Время все убыстряло бег, приближая конец света. Каурену отчаянно недоставало подготовки. И все же никто не ожидал, что арнгендские воины подойдут к городу так скоро.
Брат Свечка часто поднимался на заполненную людьми стену. Он не особенно усердствовал с маскировкой и обычно являлся в сопровождении Кедлы и ее отпрысков. Иногда с ним приходили другие пожилые мейсаляне, которые старательно готовились бросить вызов судьбе. Несколько раз монах замечал вдалеке дым, но откуда он шел, было неясно. Враг подобрался к городу, но не торопился повторять прошлые ошибки: арнгендцы не уничтожали ресурсы, которые, возможно, позже понадобятся им самим.
Регард был уверен, что сможет легко справиться с защитниками Каурена в окрестностях города.
Поговаривали, что молодой король вообще отличается самоуверенностью – вдали от своей матери.
Иногда случались стычки. Наместник короля Питера граф Дигрес Алпликово считал, что нужно, немилосердно терзая врага, истощить его силы, лишить сна и покоя, выбить из колеи и вынудить перейти в глухую оборону. Пусть ни один арнгендский отряд фуражиров или патрульных не сумеет выполнить свое задание, не нарвавшись на дирецийцев, которые привыкли использовать подобную тактику против праман.
Пошли слухи, что Регард собирается навязать им битву и взять Каурен. Молодой король свято верил в превосходство арнгендских рыцарей над всеми прочими.
– Ночь никогда не оставляет подобную гордыню безнаказанной, – заметил брат Свечка. – Или это спесь? У нас появился шанс. Быть может, скоро все колокола в церквях Арнгенда провозгласят траур.
– Будем надеяться, – отозвалась Кедла.
Переехав к Сомсу, девушка сделалась замкнутой, но свирепостью теперь не уступала Сочии Рольт. Поднявшись на стену, Кедла оставляла детей на попечение монаха, а сама помогала артиллеристам на ближайшей катапульте. В случае поражения кауренских женщин ожидала гораздо более страшная участь, чем кауренских мужчин.
На глазах у старика вершилась легенда. Если, конечно, дело дойдет до осады.
Весна с запозданием все же заявила о себе, но зима отказывалась сдавать позиции. Снова и снова возвращались холода, а противоборствующие армии все множились, устраивали засады и маневры. Внезапно налетавшие снежные бураны осложняли всем жизнь и вызывали всеобщее недовольство. Когда закончился последний снегопад, пришли сильные морозы, которые причиняли гораздо больше неприятностей захватчикам, чем защитникам.
Арнгендцы рассеялись в поисках укрытия и попрятались куда только смогли. Войско их разделилось на три основные части и уйму отрядов поменьше. Регард вместе с тремя тысячами человек занял замок Репор-анде-Буш. В окружении священников, которых приставила к нему мать, король смирял себя постом и молитвой. В Репор-анде-Буш с превеликим трудом вместилось только две сотни и восемь десятков, остальные Регардовы подданные разбрелись в тоске и печали по берегам речушки, которую кто-то называл Энвилом, а кто-то Оуксвассом. В этот узенький, мелкий и грязный поток стекала вода с покрытых виноградниками холмов позади за́мка и с болотистых низин между Репор-анде-Бушем и Кауреном. И воды этой, гадкой на вкус, арнгендским солдатам едва-едва хватало.
В трех милях к северо-западу от Репор-анде-Буша каптал дю Дейз и четыре тысячи человек нашли какое-никакое, а прибежище в узкой глубокой лощине, которую местные прозвали Клоакой. На дне ее можно было укрыться от холодного кусачего ветра. Арнгендцы сгрудились там и совсем не рвались вылезать, но в лощине не было еды, почти не было воды и фуража, а на растопку годился лишь кустарник.
Третья часть войска под командованием кузена Анны Менандской Габанда, с которым ехали самые ярые фанатики, собралась вокруг Пик-анде-Саля, в шести милях к северу от Клоаки. Правый фланг и арьергард разместились на горной пустоши, где в самые черные времена укрывались коннектенцы. После недавних холодов отряд Габанда насчитывал полторы тысячи человек. Там не было недостатка в фанатиках всех мастей.
