Николай Берг - Ночная смена. Остров живых

Выяснилось в итоге, что на перерыве, будучи заядлым курякой, бедным студентом и редкой скаредой одновременно, Портенко выскочил на лестницу, заметил там роскошную фемину и попросил докурить окурок опять же какой-то офигительной сигареты. С наслаждением употребил дармовщину — и вот наблюдает щедрую даму в дезабилье, да еще и с диагнозом первичного сифилиса на устах. У красавицы и впрямь был маленький типовой твердый шанкр на губе, точнее — на красной кайме губы, неплохо замаскированный косметикой.

Некоторое время Портенко суматошно дезинфицировали всем, чем можно и кабан-преподаватель в этом принял деятельнейшее участие. В том числе Портенко полоскал пасть спиртом, причем так рьяно, что неделю потом обожженная слизистая отваливалась у него лоскутами. Он страдал, а все потешались. Теперь уверен, что со стороны кабана имело место одновременно и успешное вколачивание в наши головы постулата — не тяни все что попало в рот, тем более в больнице.

С удивлением обнаруживаю, что не слышу стрельбы. Шумит огонь за дверью, потрескивает что-то, мелодично сыплются стекла (наверное и на втором этаже полопались) — но стрельбы нет. Вообще.

— Слышь, медицина, я оглох или пальбы нет? — доносится с пола.

— Я тоже не слышу — отзывается Тимур.

— Молодой! Помоги достать отсюда… Да осторожнее, зараза! И давай за водой лезь!

— Готт — Копылу. Готт — Копылу…

Снизу доносится искаженный рацией голос — по-моему, узнаю Ремера.

— Уф! Обстановка?

— Сносная. Что снаружи?

— Порядок. Вы где?

— В заднице. Жилуха горит.

— Понял. Будем думать.

— Понял. Ждем.

Каюсь, связал я Молчуну ноги и руки. Лягушку пристроил другому. От промедола раненый не отказался, но колоть мне не дал, ампулу прибрал себе в карман. Интересное кино.

— Я себе уже вколол. Было у нас с собой.

— Неплохо живете, однако.

Рация опять оживает.

— Копыл — Готту.

— Слушаю.

— Этот хитрый — не могу его понять вообще. Он по-русски говорит или на своем толкует?

Раненый, не отрываясь от рации, спрашивает: "Твоего приятеля не понять. Он вроде ж по-русски говорил?"

— Ну, говорил. Но он вообще полиглот.

— Давай, связывайся с ним.

Наверное, от испуга — но мне удается вызвать Ильяса сразу.

И он сразу отзывается, злым неприятным голосом:

— Ёёхахые ухахи! Э хохихаюх!

— Друг, что с тобой? Ты по-каковски говоришь?

— Хха-хухххи! Хухы хыхыххо! Хехеххнихе!

Убедительно говорит, знакомо так выходит. Я ж не буду толковать ребятам, что после очередной идиотской рекламы убогого пива "Блинское" — там где болван на танцполе с размаху засаживает себе бутылку с "Блинским" в пасть и изображает, пия из нее, трубача-пионера сразу же по городу прокатилась волна одинаковых травм — подражатели ессно засаживали спьяну себе бутылкой в зубы и передние зубы ломались и вылетали. Вот именно как Ильяс они и говорили при осмотре. Ну и педиатрическая практика конечно тут в помощь, наслушался фефектов фикции от фефочек.

— Я тебе сочувствую. Все понял. Говоришь по — русски, выбило передние зубы, эти оханные чудаки тебя не понимают. Я тебя понимаю.

Совершенно предсказуемо присутствующие хренеют. Так рождаются легенды.

Так, где моя тога Скромного, но Великого? Да за дверью, где ж еще.

— Я могу говорить?

— Аха! Ох!

— Сидим в сортире горящей квартиры. Сами не вылезем.

— Хехы?

— Мы с новеньким — совершенно. Двое как Вовка второго января.

— Хэ Хеххеее?

— Кэп где-то наверху.

Дальнейшая тирада не поддается описанию, но я легко понимаю, что речь идет о том, что пожарной команды у Ильяса в кармане нет. И за пазухой — тоже.

— В пределах видимости магазин. Машины опять же. Должны быть огнетушители — говорит Ремер.

Перевожу ответ Ильяса, который не в восторге от предложенного и требует, чтобы Ремер спустился к нему на помощь, а не сидел там как горный орел. Ремер сообщает, что из-за горящей внизу квартиры вылезти не лестницу невозможно и он сам отсиживается в квартире наверху. Не уверен, что ответную тираду надо переводить, но все же перевожу.

Капитан тут же отзывается:

— Не переживай так. Там в магазине справа стоял здоровенный огнетушитель на тележке с колесиками. Точно помню. Этот магазинчик поджигали пару раз, вот хозяин и разошелся. Я тебя прикрою туда и оттуда — заявляет капитан с верхотуры.

Я опять сомневаюсь, стоит ли переводить ответ нашего снайпера, но Ремер отвечает, что он на этот раз все понял, но не вполне согласен со сказанным в запале и раздражении. Но прикрывать все же будет, чисто на всякий случай.

— Ххоохх! — раздается из моей рации.

— Ох, чертей тебе струганных в ботинки! — злобно рычит на неловко повернувшегося салобона раненый.

— Земеля — наш морфа засек — перевожу я.

— Я слышу — отзывается из рации раненого Ремер — где морф, не вижу!

— Хайееху, ха хехе хеёх!

— Скажи — наверху, на стене ползет!

Тут же доносится пальба — несколько одиночных, потом очередь.

— Хихех хахехху! — удовлетворенно заявляет снайпер.

— Пипец котенку! — уверенно перевожу.

— Это я понял — отзывается раненый.

Чем дальше, тем больше, мне это напоминает допрос умирающего албанца в старой, но прекрасной кинокомедии "Великолепный" с Бельмондо в главной роли. Тем более что мы все тут сидящие покашливаем все-таки.

Тимур ухитряется набрать воду из бачка в кепи. Луч фонарика показывает, что она бурая из-за взбаламученной ржавчины. Пытаюсь протестовать, но раненый с видимым наслаждением длинными глотками высасывает всю это бурду.

— Слышь, медицина, не переживай, железо в организме полезно.

— Ага, типо штыка в заднице! — огрызаюсь в ответ.

— Не, медицина, штык в заднице — это передоз.

Рация опять оживает.

— Хиххеххай! Ыху! — выдает где-то рядом шляющийся снайпер.

— Прикрывай, иду — перевожу я.

— Идет, прикрывай! — повторяет лежащий на полу боец.

Начинают бахать одиночные сверху. Потом вроде сквозь треск огня слышу поблизости лязгающие щелчки — вот спорить готов, что это ПБ работает. Стрельба сверху заканчивается.

— Я пустой — говорит голос Ремера.

— Хоч хаехиххь! — отзывается Ильяс. Дышит тяжело, как загнанная лошадь.

— Слышу, понял. Не согласен, но все равно — пустой — отвечает капитан.

Спохватываюсь, начинаю суетиться, прошу Тимура дозарядить магазин к ТТ, себе расстегиваю кобуру, прикидываю, как тащить раненых — из прихожей уже доносится достаточно мощное шипение.