Юлия Басова - Миссия – любовь

– И чем Ясные еще занимаются?

– Всем, что приносит доход. Оружием, наркотиками, нефтью. Да, многие из нас просто исполняют свои обязанности, как это делает Роберт. Он прирожденный воин. И если ему приходится выполнять приказ, он не переступает через себя. При его способностях и связях он, счастливый, делает лишь то, что ему нравится. А еще – он талантливый актер, что бы он сам об этом ни говорил. И ему позволили сниматься в кино, продюсировать фильмы. Не жизнь, а сказка! Только, поверь мне, что у тебя жизнь будет совсем иной. Тебя будут использовать. Ты станешь приманкой, а иногда и подстилкой для богатых и влиятельных господ. И отказаться выполнить приказ ты не сможешь. Никакой Роберт тебя уже не спасет, пойми! У него попросту не будет на это права.

Отец говорил то же, что и Роберт. «А я сказала ему, что страстно желаю оказаться под каким-нибудь арабским шейхом. Вот дура!» Только сейчас до меня дошел весь идиотизм моего поступка. Ну что ж, теперь Роберт женится на девушке своей мечты, мое сердце разбито, так мне и надо.

– Что же делать? – прошептала я одеревеневшими губами. – Я не хочу… так.

– Я не знаю, что тебе делать, – вдруг неожиданно тихо ответил отец, – только ни в коем случае не пей из чайника, в нем яд. Я его подсыпал, пока мы поднимались по лестнице.

Я отшатнулась от него, как от бешеной собаки.

– Мне приказали. Сегодня. Раз у Спектров ничего не вышло, значит, у меня получится, – говорил отец, явно повторяя чужие слова.

– Как же так, папа?

– Они сказали, что сегодня же надо все решить, больше ждать нельзя. Опасно.

– И почему ты не сказал о чае раньше? Я бы попила, просто увлеклась разговором.

Отец, словно не услышав моего вопроса, сказал:

– Они пообещали, что все будет так же, как с Робертом тогда, в восемьдесят шестом. Все пройдет хорошо. Сказали, если это сделаю не я, они попросят кого-нибудь другого, и тогда исход будет неясен. А я, мол, отец… Я постараюсь, сделаю, как надо…

– А Роберт обо всем этом знает? – прохрипела я, пытаясь сглотнуть комок, который возник у меня в горле.

– Нет, наверное. Он давно пропал. По-моему, снимается в Америке, в очередном крутом боевике. Я думаю, отец позаботился о том, чтобы любимый сын ничего не узнал, пока не пришло время.

– А может, ему просто все равно, – рассеяно сказала я, – знаешь, пап, мы ведь с ним расстались.

Отец молча подошел к трюмо и взял злополучный чайник. Осторожно, чтобы не расплескать, он понес его в ванную, и я услышала, как он выливает содержимое посудины в унитаз.

– Жалко, на меня этот яд не подействует, – сказал он, возвращаясь, – знаешь, Мила, ты всегда была моим самым любимым ребенком. Помни об этом. Наверное, я слишком глуп, чтобы помочь тебе. Я не понимаю, что тебе нужно делать. Зато я хорошо чувствую, что делать мне. Такая жизнь порядком меня достала, и поэтому я хочу уйти. Конечно, это будет не так просто, но я знаю один способ.

С этими словами он стремительно выскочил из моей комнаты и стал торопливо спускаться вниз по лестнице.

Я медлила секунды две, не больше. Схватив ключи от машины, короткую дубленку и запрыгнув в сапоги, я выскочила из дома.

На истошные вопли матери я не отреагировала. «Не до тебя сейчас, мамуля! Надо спасать отца, пока он не наделал глупостей. Я только-только начала понимать его, и все? Теперь потеряю, даже не узнав, сколько ему на самом деле лет? Как он появился на свет? Чем занимается у Ясных, кроме того, что производит на свет Ясных детей и сводит с ума обычных земных женщин? Нет, папуля, я не позволю тебе уйти! А кстати, что ты намерен делать?»

Моя машина завелась с пол-оборота, я вдавила педаль газа и вылетела на дорогу.

Погоня

Черная БМВ «Х6» мчалась по запорошенному снегом шоссе. Скорость – 180 километров в час, не меньше. Я упорно преследовала ее, не задумываясь о последствиях. А последствия могли быть. Во-первых, я еще не успела поменять летнюю резину на зимнюю, и на каждом вираже меня заносило. Во-вторых, так быстро ездить я пока не научилась – слишком маленький стаж вождения и слишком сильный инстинкт самосохранения. Но упрямая вещь – обстоятельства. Черной машиной управлял мой отец, который не хотел жить так, как его обязывают, и который был намерен сотворить что-то непоправимое со своей драгоценной жизнью. Это ли не повод мчаться за ним следом, не думая о собственной безопасности, и до упора нажимать педаль газа, чтобы не упустить отца из виду?

Его автомобиль маячил где-то далеко впереди – двигатель у него был посильнее, чем у моей малолитражки.

Неожиданно я увидела, что мой отец на полном ходу резко поворачивает вправо. «Гонщик, тоже мне», – с недовольством подумала я и нажала на тормоз. «Мазду» стало болтать в разные стороны, а потом и вовсе закрутило. «Только бы никто из попутных машин меня не задел! Может, не одна я катаюсь на лысой резине!» Моя «Мазда» сделала еще два оборота и остановилась. «Фу! Кажется, пронесло». Проверив двигатель, я поняла, что могу ехать дальше, и последовала за отцом.

Его машины видно уже не было, остался лишь свежий след покрышек на нечищеной проселочной дороге. Снег пошел так неожиданно, что никто не успел вызвать снегоуборочные машины. Я мчалась по извилистой узкой дорожке так быстро, как только могла, понимая: дорога каждая минута. Справа от меня белело запорошенное поле, слева – серый бетонный забор режимного пансионата.

Неожиданно где-то впереди раздался оглушительный хлопок, потом взрыв. «Папа! Папа!» Я судорожно вцепилась в руль и почувствовала, как пальцы немеют от напряжения. Меня трясло. Дорога петляла, как в какой-нибудь компьютерной игре. «Когда же это закончится?!» По-моему, я даже стала подвывать, то ли от страха, то ли от нетерпения. «Может, это не он? Не мой отец? А мой папа едет сейчас себе по этой узкой тропинке и пытается найти в себе мужество жить дальше?»

Увидев впереди горящий джип, я поняла, что опоздала. Это была папина машина. Видимо, она на полном ходу влетела в бетонный забор, после чего загорелась, как факел. Скорее всего, повредило бензобак. Как – непонятно.

Я подъехала почти вплотную, распахнула дверь и выпала на мерзлую землю. Уже не сдерживаясь, я громко и протяжно завыла: «Папа! Папа!» В мгновение ока я оказалась рядом с БМВ и заглянула внутрь. То, что я увидела внутри, заставило меня похолодеть от ужаса. Мой отец сидел на водительском месте и смотрел на меня глазами, полными отчаяния. Языки пламени лизали обшивку салона, приборную панель, его одежду. Папа будто не замечал, что горит, и не пытался спастись – просто сидел в огне и что-то тихо шептал.

Я судорожно зашарила по двери, пытаясь открыть ее. Жгучая боль почти парализовала меня, но я не останавливалась. Отца уже не было видно за гигантской огненной пеленой, и я, скорее надеясь, чем веря, продолжала звать: «Папа!»