Нелла Тихомир - Призрак гнева

— Неправда! — побледнев, возразила Аса. — Я побольше всех других женщина, ты меня не знаешь!

— Не знаю? — спокойно ответил Бран. — Даже очень хорошо знаю. Вот твоя сестра настоящая женщина, а ты… одна видимость. Она горячая, как… как огонь, как очаг, возле нее согреться можно. А возле тебя? Заледенеешь и засохнешь. Думаешь, я один такой, что это вижу? Нет. Другие парни тоже видят. Знаешь, сколькие мечтают о твоей сестре? Об уродке, как ты говоришь? Ты себе и не представляешь! А о тебе? Кто мечтает о тебе? Кто из тех, кто тебя знает, действительно хотел бы быть с тобой? Жениться на тебе? Ну, кто? Так кто из вас двоих — ведьма? Кто уродка?

— Ну, ладно. — Аса рывком вскочила. Губы тряслись. — Мне надоело! Видали мы таких… ничтожество. Развыступался тут…

— Чего ж ты обозлилась? — осведомился Бран. — Кто тебе виноват? Никто, кроме тебя самой, здесь не виноват.

— Пошел ты! — Аса вытерла слезы злым, нетерпеливым жестом. — Ладно! Ты у меня еще попляшешь! Я тебе покажу.

— Чего ты мне можешь показать? Ну, чего? Отцу своему расскажешь? Ну, попробуй. Если он Уллу хоть пальцем тронем, я ему тут все разнесу. Ты уже видела. К тому же, вряд ли тебе это поможет человеком стать.

— Заткнись! — выкрикнула девушка. — Я… я и так человек! Побольше всех вас! Тоже мне, учит он! А сам-то ты кто? Раб!

Бран только усмехнулся. Перестал смотреть и пошел к двери. Аса растерялась. Ощутив эту растерянность, изумление и непонимание, Бран остановился и сказал:

— Хочешь совет? Бесплатно. В одной очень умной книге сказано, что, прежде чем искать соломинку в глазу у ближнего своего, неплохо бы сперва вынуть из собственного глаза бревно. Ясно, нет? Яснее некуда. Ну, бывай, красавица. Иди, посмотрись в зеркало, может, и увидишь его, бревно-то.

И, прежде чем девушка нашлась, чего ответить, Бран толкнул дверь и выбрался наружу.

Глава 21

Он нашел Уллу у новой кузницы, около сараев. Она забилась за поленницу. Услыхав судорожные всхлипы, Бран двинулся на звук. Заглянул в узкое темное пространство — и тут же ее увидел.

Она сидела в темноте, сжавшись в комок, подтянув к груди колени, и так походила на испуганного мышонкак в норке, что у Брана сжалось сердце. Он опустился на четвереньки и пополз вперед. Лаз был очень узким, и он едва протиснулся. Подобравшись к Улле, коснулся рукой ее колена. Она вздрогнула, дернулась всем телом.

— Маленькая, — сказал Бран. — Ты замерзнешь. Пойдем, а?

— Нет, — она говорила так тихо, что он еле разбирал слова. — Я… я хочу умереть…

— Ты что, родная, — Бран попытался притянуть ее к себе, но она сопротивлялась. — Детка, ну что ты?

— Не надо… Иди. Я тут останусь…

— Хорошо. Тогда и я тоже.

— Нет… ты уходи.

— Никуда я не уйду.

— Уходи, пожалуйста.

— Ни за что, — он взял ее за руку. Ладонь была ледяной, и пальцы свело от холода. Она и правда замерзнет, понял Бран, а вслух сказал:

— Будем умирать вдвоем. Я не уйду, ты ведь знаешь.

— Перестань.

— Не перестану. Кто здесь мужчина, в конце концов? Я. Значит, мне и решать.

— Ты не понимаешь…

— Еще как понимаю. Мы с тобой замерзнем и будем тут сидеть как два снеговика. Нас найдут через недельку, может, даже раньше, а мы все будем, как живые, такие ледяные и красивые. Чего же тут не понимать? Я очень даже понимаю.

Улла вдруг заплакала, заслонив голову руками. Бран растерялся.

— Искорка, — пробормотал он. — Ну, ты чего, родная. Да плюнь ты на нее, она же стерва. Дура она. Не надо, маленькая моя, пожалуйста, успокойся.

Улла уткнулась лицом в свои колени. Она рыдала так, что Бран не на шутку испугался. Взяв ее руки, стал целовать ледяные дрожащие ладони.

— Это все вранье, что она сказала. Одно проклятое вранье! Ты вовсе не дура. Не уродка. Это она уродка. Моральная уродка, вот кто она такая! Наплевать на нее. Кто ее любит? Кому она нужна? Пожалуйста, маленькая, не плачь. Я не могу, когда ты плачешь. Не надо, ну, не надо.

— Это все правда, — вдруг прошептала Улла. — Это правда…

— Что правда, голубка?

— Что я… что мама… умерла из-за меня, — Улла забрала у Брана свои руки и заслонила ладонями лицо.

— За это отец не может меня простить, — услышал Бран. — За это он меня выбросил на снег… когда я родилась. Я знаю. Это все знают. Сигурд меня забрал, страшно поругался тогда с ним… а зачем? Лучше б я умерла. Все говорят… все говорят, что отец очень ее любил. Сестра, говоят, на нее похожа — а я? На что похожа я? Я ведь даже не видела ее. Она умерла в родах… когда меня рожала. Так что это правда.

Бран перевел дыхание.

— Послушай меня, — сказал он. — Моя мать тоже умерла от родов. Это бывает, к сожалению. А у Хелге вон ребенок умер, так чего же, ей повеситься теперь? И мне — мне тоже повеситься? Это судьба, родная. При чем здесь ты? Твой отец жестокий человек. Он, наверное, и в богов не верит. Как он может тебя обвинять? Уверен, что твоя мама очень хотела, чтобы ты жила. Я уверен, ты слышишь, я просто уверен, что она бы не дала твоему отцу сделать то, что он пытался сделать. Она бы жизнь за тебя отдала, как любая мать. Твоя мама хотела, чтобы ты жила. И моя, и всякая другая. Не слушай этих, они очень злые, им просто нравится тебя обижать. Они видят, что тебя это задевает, и радуются. Не доставляй им такого удовольствия. Ты тут ни при чем. Ну, посмотри на меня. Посмотри, родная, — Бран поцеловал Уллину ладонь. Ее пальцы слабо шевельнулись.

— Маленькая ручка совсем холодная, — он придвинулся поближе, — бедный мой кукленочек. Успокойся, милая. Вот так. Не слушай никого. Ты лучше всех на свете. Они тебе в подметки не годятся. Ты красивая. Ты сильная. Ты умная. Да если хочешь знать, на тебя тут полно парней заглядывается, я уже ревновать начинаю! Бьорн вон Харалдсон знаешь, чего сказал? Что хочет на тебе жениться. А другие на тебя как смотрят, не замечала?

Улла подняла лицо. В глазах еще блестели слезы.

— Ну, вот, — Бран провел пальцем по ее губам. — И не надо из-за этой дуры так себя казнить. Ей до тебя, как змее до сокола. А теперь давай-ка отсюда выбираться. Ты заледенела вся, еще заболеешь. Пойдем, искорка, пойдем.

Улла подчинилась. Они выбрались из-за поленницы, и Бран укутал девушку плащом.

— Господи, — сказал он, — ты на ногах не держишься. Давай, я тебя отнесу.

Улла не успела возразить, как Бран вскинул ее на руки.

— Ты что, — смущенно прошептала она. — Я могу идти.

— А я хочу тебя отнести.

— Я тяжелая.

— Ничуть не бывало, ты как перышко, — Бран зашагал по тропинке.

— Увидит кто-нибудь, — Улла обняла его за шею и положила голову на плечо. Бран перехватил девушку поудобней.