Фрэнсис Вилсон - Замок

Он медленно двинулся вперед, мысленно считая шаги, хотя каждый нерв взывал повернуть назад и бежать отсюда. Но он должен выяснить! Куда подевались мертвецы? Откуда исходил этот звук? Если он это выяснит, тогда, возможно, откроется и тайна замка? Его долг — узнать, в чем дело. Долг…

Сделав пятый, последний шаг, Ворманн свернул налево и тут же потерял равновесие. Левой рукой, в которой держал фонарь, капитан попытался ухватиться за стену, чтобы не упасть, но вместо стены ухватил что-то мягкое и пушистое. Существо, пронзительно пискнув, прежде чем удрать, тяпнуло его острыми как бритва зубами. Резкая боль пронзила руку от пальцев до плеча. Капитан, закусив губу, потряс ладонью, но почти тотчас же боль прошла, он даже умудрился не выронить фонарь.

Шаркающий звук был совсем близко, где-то впереди. Света по-прежнему не было. Как ни напрягал капитан глаза, он так ничего и не видел. Страх объял все его существо, и Ворманн покрылся испариной. Должен же хоть где-то быть свет!

Он сделал еще шаг — не такой широкий, как прежде, — и остановился.

Звук был впереди, прямо перед ним, внизу… шаркающий, скребущий, царапающий…

Еще шаг.

Откуда бы ни доносились звуки, казалось, что кто-то старательно и усиленно трудится, но почему-то не слышно тяжелого дыхания. Ворманн отчетливо слышал лишь собственное прерывистое дыхание и стук крови в висках. Только это и скребущий звук.

Еще один шаг, и он сможет зажечь фонарь. Ворманн с трудом оторвал ногу от земли и обнаружил, что не в состоянии в темноте двигаться дальше. Тело не слушалось.

Ворманн замер, содрогаясь от страха, и едва сдерживался, чтобы не повернуть обратно. Что он там увидит впереди, в этой кромешной тьме? Ничего хорошего. Лучше и не видеть и не знать, что там такое. Но пропавшие тела… Он должен выяснить!

Издав что-то похожее на всхлип, Ворманн включил фонарь. Краткий миг потребовался на то, чтобы глаза адаптировались к свету, и намного больше — чтобы мозг осознал весь кошмар открывшейся картины.

И тогда Ворманн закричал… Исступленный вопль смертельного ужаса, который разрастался и разносился эхом вновь и вновь по подземелью. В то же мгновение капитан повернулся и помчался обратно. Не помня себя, он пролетел мимо крыс и понесся дальше. До конца туннеля оставалось каких-то тридцать футов, когда Ворманн остановился как вкопанный и замер в нерешительности.

Впереди кто-то был.

Ворманн направил луч на фигуру, преградившую путь. Бледное лицо, плащ, длинные прямые волосы и два бездонных колодца безумия там, где должны быть глаза. Ворманн понял. Перед ним был хозяин замка.

Несколько секунд капитан стоял зачарованный и перепуганный, затем сработала четвертьвековая военная выучка.

— Дорогу! — приказал он, осветив при этом серебряный крестик, который держал в правой руке, уверенный в том, что обладает эффективным средством против монстра. — Во имя Господа, во имя Иисуса Христа, во имя всего святого — пропусти!

Но вместо того чтобы отступить, монстр подошел ближе, настолько близко, что Ворманн мог без труда рассмотреть болезненно бледное лицо чудовища. Оно улыбалось — и от этого волчьего оскала у капитана подкосились ноги и затряслась вытянутая вперед рука с зажатым крестиком.

Его глаза… О господи, его глаза… Ворманн стоял как пригвожденный. Назад он бежать не мог из-за увиденного там кошмара, путь вперед тоже был отрезан. Он беспомощно продолжал светить на крестик — крестик! Вампиры боятся креста! — держал его перед собой, борясь со страхом, какого еще ни разу в жизни не испытывал.

Господи, если Ты есть, не оставь меня милостью Своей!

И тут, прежде невидимая, из темноты протянулась рука и выхватила крестик из судорожно сжатых пальцев капитана. Чудовище зажало серебряную вещицу между указательным и большим пальцами и прямо на глазах у Ворманна начало медленно сгибать его, без видимого усилия согнув пополам. Затем еще и еще, пока крестик не превратился в бесформенный кусок серебра, после чего небрежным жестом, как солдат окурок, отбросил в сторону.

Ворманн закричал от ужаса, увидев, что эта же рука снова тянется к нему. Последним отчаянным движением он попытался ускользнуть… Но оказался недостаточно проворным…

Глава 27

Магда медленно приходила в себя, чувствуя, как кто-то дергает ее за одежду и больно давит на правую руку. Она с трудом открыла глаза. Звезд видно не было. Над ней нависла темная тень и тянула ее за рукав.

Где она? И почему так болит голова?

Память медленно возвращалась к ней… Гленн., мост… автоматные очереди… ущелье…

Гленн мертв! Это не сон — Гленн погиб!

Застонав, она села, и тот, кто пытался ее раздеть, испугался и, вскрикнув, побежал обратно в деревню. Когда мир вокруг перестал кружиться, девушка потрогала шишку у правого виска и поморщилась от боли.

И тут же почувствовала пульсирующую боль в безымянном пальце правой руки. Кожа возле материнского кольца была ободрана и саднила. Мародер пытался снять кольцо! Кто-то из деревенских! Должно быть, подумал, что Магда мертва, и перепугался, когда она зашевелилась.

Магда с трудом поднялась на ноги, и мир снова закачался. Когда же земля перестала уходить из-под ног, отступила дурнота и звон в ушах превратился в тихий гул, она пошла вперед. Каждый шаг отдавался болью в голове, но девушка продолжала идти, пересекла дорогу и стала продираться сквозь кусты. Из-за облаков выплыл месяц. Прежде его не было. Сколько же времени она пробыла без сознания? Необходимо отыскать Гленна!

Он жив! — твердила себе Магда. Он просто обязан быть жив! Девушка не могла представить его мертвым. Но как он мог уцелеть, получив такое количество пуль… да еще свалившись в ущелье?

Магда заплакала. Она оплакивала не только Гленна, но и себя, охваченная горем невосполнимой утраты. Она презирала себя за такой эгоизм, но ничего не могла поделать. Мысли о том, что между ними было и чего никогда больше не будет, поглотили девушку. На тридцать втором году жизни она наконец-то нашла человека, которого смогла полюбить. Она провела с ним всего один день — двадцать четыре незабываемых часа, открывших ей настоящее счастье, — и этого человека у нее отняли, жестоко убили!

Как несправедливо! Девушка подошла к каменной осыпи в конце рва и замерла, вглядываясь в поднимающийся со дна туман. Можно ли возненавидеть сооружение из камня? Магда ненавидела замок. Он был для нее олицетворением зла. Обладай она колдовской силой, отправила бы это сооружение в ад вместе со всеми его обитателями! Даже вместе с отцом! Да, да, вместе с ним! Но замок медленно плыл по призрачному морю тумана, молчаливый и жестокий, освещенный изнутри, мрачный и темный снаружи, и ему не было до нее никакого дела.