Вера Крыжановская - Заколдованный замок

Больной проснулся в полном сознании. Он был так слаб и истощен, что едва был в силах пробормотать, что чувствует себя хорошо, когда Алиса наклонилась к нему и с нежностью и добротой спросила, как его здоровье; зато взгляд, который он устремил на нее, был полон любви и признательности.

На следующий день Беранже чувствовал себя гораздо сильней. К крайнему удивлению и великой радости жены и дяди, он выразил желание исповедоваться и причаститься Св. Тайн. Барон тотчас же позвал к нему старика — священника, который был его духовником и первый раз причащал маркиза. После долгой беседы с ним Беранже с глубокой верой и благоговением принял Св. Тайны.

— Я молил Господа, чтобы он милостиво принял мое раскаяние и защитил меня от зла, которое я вызвал своими грехами, — ответил маркиз Алисе, когда та поздравила его с обращением к религии.

С этого дня здоровье маркиза стало быстро улучшаться. Доктора крайне удивлялись такой скорой перемене, но факт выздоровления был несомненен и они должны были признаться, что больной совсем здоров, за исключением страшной слабости и паралича ног.

Беранже с необыкновенным терпением и покорностью переносил свое положение и возможность на всю жизнь остаться калекой. Только он был очень задумчив и сосредоточен и по целым часам лежал молча. Алиса почти постоянно была с ним. Никогда ни взглядом, ни словом не выдавала она, что помнит страдания, которые он заставил ее перенести.

Когда больной закрывал глаза, молодая женщина тоже по целым часам отдавалась своим думам, не подозревая, что именно тогда Беранже, притворявшийся спящим, наблюдал за ней, чтобы свободнее уловить выражение ее подвижного лица.

С новым чувством маркиз изучал побледневшее и исхудавшее лицо молодой женщины и не мог не заметить выражения утомления и глубокой грусти, отражавшееся в ее глазах, когда она думала, что он спит. Каждый раз он спрашивал себя, какое затмение ума и чувств нашло на него, когда он предпочел этому чистому и очаровательному созданию бесстыжую и увядшую женщину, посетительницу разных кабачков, которая грабила и обманывала его. При одном воспоминании о Мушке, ледяная дрожь пробегала по его телу, и он боязливо искал взглядом Алису. Ему казалось, что эта невинная, благородная и великодушная женщина, как спасительная ограда, отделяет его от позорного прошлого.

Часто он с тоской думал о будущем. Каково — то оно будет? По — прежнему ли Алиса будет принадлежать ему? Маркиз отлично сознавал, насколько он виноват перед женой. Если после стольких обид и оскорблений он внушает ей только одно презрение и равнодушие, то это было бы вполне справедливо. Если она по — прежнему будет настаивать на разводе, то имеет ли он право отказать ей, особенно теперь, когда он сделался калекой? А между тем, Беранже казалось, что без нее он погибает. В продолжении долгих ночей он привык видеть ее у своего изголовья, чувствовать ее маленькую руку на своем пылающем лбу, слышать ее легкие шаги и наслаждаться деликатным вниманием, которым она окружала его. Когда был здоров, он бежал общества Алисы и расточал на стороне свою жизнь и силы, теперь же, когда он чувствовал себя разбитым и сознавал, что никогда, может быть, он не сделается блестящим кавалером, за которым бегали легкомысленные кокетки, Беранже боязливо цеплялся за молодую женщину, принадлежавшую ему по закону, но не по сердцу.

Однажды Беранже снова притворился спящим, и, пользуясь полутемнотой, царившей в комнате, стал наблюдать за Алисой. Он видел, как вошла горничная и, подав какую — то карточку, вполголоса доложила, что приехал барон Рентлинген и просит ее уделить ему несколько минут для разговора.

Вся кровь прилила к сердцу молодой женщины. Бледная, как ее кашемировый пеньюар, она с минуту смотрела на визитную карточку, которую держала в руках.

— Проведите барона в мой будуар и попросите немного подождать меня, — также тихо ответила она, энергично подавляя свое волнение. — Затем вы займете мое место и позовете меня, как только маркиз проснется.

Собравшись немного с мыслями и помолившись Богу, чтобы Он вдохновил ее и поддержал в предстоящем тяжелом объяснении, она прошла в свой будуар. Гюнтер был бледен и в сильном волнении ходил по будуару. Увидя Алису, он быстро подошел к ней и, поцеловав ее руку, спросил с видимым беспокойством:

— Алиса! Что здесь происходит? Объясните мне, ради Бога эту тайну, в которой я ничего не понимаю! Марион писала мне, что маркиз умер. К несчастью, я уехал в Киль и не смог вовремя получть ее письма. Когда же прочел его, я тотчас же приехал сюда, чтобы помочь вам в таких тяжелых обстоятельствах и переговорить о будущем. И вдруг, от ваших людей я узнаю, что маркиз жив! Что значит эта мистификация?

— Это вовсе не мистификация, а странное и таинственное происшествие, в котором явно проявилась десница Божия, — серьезно ответила молодая женщина.

В кратких, но точных словах она рассказала все, что произошло со времени их разлуки, и прибавила:

— Вы понимаете, Гюнтер, что после всего, что я вам рассказала, нам надо отказаться от надежды на брак. Судьба и долг стали между нами. С вивером, искавшим только удовольствий и чувствовавшим себя хорошо только среди посторонних людей, я развелась бы во что бы то ни стало. Но теперь, когда Господь поразил моего мужа, я не могу его бросить, так как клялась перед алтарем делить с ним счастье и горе, в особенности же горе. Само Провидение указывает мне мой путь.

— Алиса, Алиса! Энтузиазм и великодушие увлекают вас. Как ни высока ваша жертва, она превосходит силы женщины. Отказаться от всех человеческих прав, от жизни, от любви, чтобы прозябать в качестве сиделки при человеке, которого вы не можете ни любить, ни уважать, разве это возможно?.. В конце концов, ведь я тоже имею права! Разве справедливо приносить меня в жертву ему?

Алиса опустила голову; губы ее нервно дрожали. Но почти тотчас же она выпрямилась и ответила тихим голосом:

— Не увеличивайте для меня тяжесть этой минуты! Неужели вы думаете, Гюнтер, что для меня не приятней было бы избрать жизнь с вами и жить счастливой и любимой, вместо того, чтобы приносить себя в жертву долгу? Но тогда в чем же была бы моя заслуга? Мое существование при больном муже, как сестры милосердия, избавляет вас от ревности; я же буду черпать силу и мир моему умершему сердцу в сознании исполненного долга. Вы сами сочли бы меня недостойной эгоисткой, если бы я поступила иначе. Наконец, есть еще одна, более важная причина, которая заставляет меня отказаться от …

— Какая причина? Я имею право знать ее, — перебил барон.

Алиса с минуту колебалась, яркий румянец залил ее лицо. Затем, наклонившись к Гюнтеру, она сказала: