Рэйчел Кейн - Кусачий клуб

— Прости меня. Прости. Я никогда больше тебя не покину. Они позвали меня в МТИ, но теперь я туда не пойду — ни в январе, вообще никогда. Я не поеду. Я люблю тебя…

Темные глаза Шейна открылись и сосредоточились на ней, и она почувствовала, что весь мир рушится в темноту под ее ногами.

— Ты знала, — сказал он, и затем искра понимания вспыхнула в его глазах. — Январь. Ты собиралась уехать в январе.

— Нет, я…

— Ты и этого мне не сказала.

— Шейн, я…

— Я так не могу. Просто оставь меня в покое.

Клер отскочила назад сквозь мерцающее изображение Фрэнка, и еще дальше, пока она не прижалась к холодной, тяжелой части одного из лабораторных столов.

Затем она воспользовалась своим сотовым телефоном, чтобы вызвать помощь.

Шейн не сказал ей больше ни единого слова. Ни слова никому.

Ни слова еще несколько дней.

Прошла почти неделя, а Клер все еще чувствовала озноб, словно она застряла в страшном, пустом месте, полном темноты и одиночества. Ева пыталась подбодрить ее. Как и Майкл. Но был еще призрак Шейна, никогда не выходившего из своей комнаты, за исключением случаев приема пищи и посещения ванной, который преследовал их дом теперь.

Шейн, который ненавидел ее.

Врачи дали ему хорошие шансы с его раной — немного времени и реабилитации, и он будет в порядке. Ким возвращалась в тюрьму навсегда. Мирнин восстановился менее чем за два часа, осушив половину холодильника крови, и выглядел подозрительно заинтересованным окровавленным полом, где стоял Шейн. Но Клер не хотелось думать об этом. Она не разговаривала с ним, и он не давил.

Фрэнк пытался поговорить с ней через ее телефон, и она, в конце концов, выключила его.

Сегодня был первый день, когда она снова включила его.

Пришло три сообщения из МТИ.

Клер лежала на своей кровати, уставившись в потолок, прослушивая их один за другим через динамик. «Мисс Дэнверс, я лишь звоню проверить, не приняли ли вы решение…». «Мисс Дэнверс, мне срочно необходимо услышать от вас к концу выходных, держать ли ваше место на следующий год…». «Мисс Дэнверс, я обеспокоен тем, что вы не перезвонили…».

Она начала набирать номер телефона. Ее пальцы казались онемевшими и толстыми, и она не была уверена, что не расплачется, но она набрала номер.

Он ответил после второго гудка.

— Сэр? — Она была права, слезы навернулись сразу же. Клер откашлялась. — Сэр, это Клер Дэнверс. Я сожалею, что так долго вам не перезванивала.

— О, отлично. Я ждал вашего звонка, — сказал Рэдэймон. — Вы урегулировали все свои вопросы? Можем ли мы подтвердить вашу запись? Потому что, вынужден сказать вам, мисс Дэнверс, несколько озадачил тот факт, что потребовалось так много времени, чтобы услышать вас. Мы, как правило, совсем не колеблемся.

Клер услышала звук от двери. Шейн стоял и смотрел на нее. Он был в потрепанной футболке и спортивных штанах, а плечо его было по-прежнему забинтовано. Его волосы выглядели так, словно он расчесал их при помощи миксера… но всё равно, она почувствовала, что ее сердце пропустило удар, а затем бешено застучало.

Клер медленно села, прижимая телефон к уху.

— Насчет января, — сказала она и облизнула губы. — Я знаю, что вам нужно мое окончательное решение. — Она смотрела прямо в темные глаза Шейна, ожидая сигнала. Ожидая чего-нибудь.

Он совсем ей не помог. Но он был там. В первый раз, он был там.

Клер сделала резкий, болезненный вздох, и сказала:

— Мне очень жаль, но я не буду свободна. Благодарю вас, что рассмотрели меня. Если возможно рассмотреть мое заявление повторно на следующий год, я соглашусь.

— Мисс Дэнверс, я надеюсь, вы понимаете, что это очень важное решение, — сказал Рэдэймон. — МТИ был бы очень рад видеть вас в качестве студента.

— Да, сэр. Спасибо. — Она заколебалась, и попыталась вложить всю свою любовь во взгляд, который соединял ее с Шейном. — Но сейчас я должна остаться здесь. Я абсолютно не могу уехать. Не сейчас.

Она повесила трубку и бросила телефон на кровать. Шейн заговорил, очень тихо: — Ты сделала это ради меня?

— Да. И нет. Потому что я не могу уехать, когда тебе больно, но я также не могу уехать, потому что здесь столько всего, чему я могу научиться. — Она быстро вдохнула. — МТИ может научить меня удивительным вещам, но он всегда будет там, и наука — не умирающая область.

Мирнин знает то, чему меня никто в целом мире не сможет научить, вещи, которые были забыты, которые нужно помнить. Я знаю, тебе он не нравится, но его обучение… уникально.

— Ну, это в точку. — У него не было никакого выражения, а язык его тела был настороженным, в лучшем случае.

— Что еще?

— Я не могу уехать, пока не закончатся все приготовления к свадьбе Евы и Майкла.

— Это может занять некоторое время.

— И мне пока еще нет восемнадцати. Я думаю, что мои родители были правы всё это время.

Я не думаю, что готова уехать так далеко.

Он почти улыбнулся.

— Не готова покинуть Нигде, штат Техас, чтобы отправиться в Бостон. Ты думала об этом?

— О, да, — ответила она. — Я думала об этом несколько дней.

— Ты когда-нибудь думала о другом ответе?

— Да, — сказала она. — Но не долго. Потому что есть еще одна причина: я не хочу покидать тебя.

Шейн сделал шаг в ее комнату. Только один шаг. Она соскользнула с кровати и сделала два к нему.

И они встретились на середине, не касаясь, просто смотря друг на друга. Пытаясь найти что-то в лицах друг друга.

Жаждущие и напуганные, чтобы надеяться.

Клер сказала:

— Мне нужно сделать это прямо с тобой, Шейн. Потому что я люблю тебя. — Она обещала себе, что не будет плакать, обещала, но теперь ее глаза горели и были полны слез. Она не позволила им упасть, когда сняла кладдахское кольцо с пальца и протянула ему. — Но я понимаю, если ты хочешь вернуть его обратно. Я понимаю, если ты считаешь, что не сможешь мне доверять. Ты думаешь, я предала тебя, но это не так. Я действительно пыталась…

— Господи, — сказал Шейн. — Ты совсем меня не понимаешь.

И тут он наклонился вперед и, с его здоровой рукой, надел кольцо ей на палец. Он поместил свой лоб против нее мельком, затем поцеловал ее. Это был самый приятный, самый опытный поцелуй, который он когда-либо давал ей, и это заставило слезы вырваться на свободу, и все, что она могла попробовать была соль и отчаяние и молчания между ними…И затем он обнял ее.

— Я не сержусь на тебя, и я не думаю, что ты меня предала — сказал он. — Не после первых нескольких минут. Я знаю, почему ты сделала это, почему ты держала это в секрете. Ты должна была. Ты не хотела сделать мне больно. Я понимаю.