Рэйвен Харт - Искушение вампира

– А может, Уильяму просто захотелось второго ребенка? – сказал Верм с негромким смешком.

Вот чего я терпеть не могу, так это всяческих рассуждений на темы, о которых стараюсь не думать. Да, отныне я не единственный отпрыск Уильяма. До нынешнего дня я был первым и последним вампиром, которого создал Уильям. Во всяком случае, так он утверждал. Все эти годы я оставался его помощником, его правой рукой, его единственным… сыном. Теперь по какой-то причине он решил обзавестись еще одним потомком. Как раз в то время, когда началась мое, скажем так, взросление. Что ж, ладно. Пусть отныне Верм будет его марионеткой. Не имею никаких возражений. По мне, так оно и к лучшему…

Я протянул руку, схватил Верма за тощую шею и поднял в воздух, оторвав от пола почти на фут, потом выпустил клыки и громко зарычал – звук вышел яростный, какой-то звериный. Такой, что я сам изумился. За спиной послышались женские аханья, а собаки, хоть и были в человеческом облике, испуганно заскулили.

– Не суй свой нос в чужие дела, – сказал я, прожигая Верма взглядом. Его глаза наполнились страхом. Надеюсь, теперь я заслужил хоть толику уважения. – Я не шучу.

– Костюм, – прохрипел Верм. – Ридрек послал забрать праздничный костюм Уильяма. И еще… я должен передать, что они придут, как ты и хотел.

– Да! – прошептала Мелафия. – Я знала, что они явятся…

Я не спускал глаз с Верма, но услышал, как ее каблуки выбивают стакатто на лестнице по дороге к комнате Уильяма. – Джек, – мягко сказала Оливия. – Мне кажется, уже можно поставить его на пол.

– Это я сам решу, – прорычал я, не спуская глаз с маленького гаденыша. А ведь мне действительно хотелось убить его. Высосать кровь, которую отдал ему мой создатель. Взять ее себе.

От жажды алой влаги заныли клыки. Я никогда не пробовал крови своего рода, но сейчас внезапно отчаянно захотел ее. Ридрек назвал меня чудовищем, прирожденным убийцей. Может быть, я слишком долго отрицал свою истинную природу? Бон аппетит, Джеки. Взревев, я дотянулся до горла Верма и погрузил клыки в его холодную шею.

Словно издалека, до меня донеслись смутно различимые крики. Кровь текла мне в рот, и я жадно глотал драгоценную влагу. Какая бы сила не оживила новое вампирское тело Верма, я подчинил ее своей воле, и сила эта перетекала в меня. То была кровь древнего рода – Ридрека, Уильяма, Лалии, моя собственная. Она опьяняла.

Верм безвольно обвис. Оливия закричала и попыталась оттащить меня от него. Собаки завыли: инстинкт хищников заставлял их реагировать на горячую кровь. Оливия вцепилась и меня и в Верма одновременно, стараясь разнять нас.

Я оторвался от шеи молодого вампира, оставив на ней кровавую борозду. Кровь капала с моих клыков, пятная белую рубашку. Я швырнул Верма на пол. Оливия подхватила его и помогла подняться на ноги.

– Добро пожаловать в… как ты это назвал? Братство крови, да? Ну, так вот: ты находишься внизу пищевой цепочки кровососов, маленький брат…

Верм заскулил, отступая, и прижался спиной к входной двери. Оливия положила руку мне на плечо.

– Похоже, тебе нужно сменить рубашку.

Я обернулся к ней. Хватка Оливии чуть усилилась, ее лицо сохраняло невозмутимое выражение, и я понимал, что она пытается утихомирить меня.

– Это воздействие Ридрека, Джек. От него так просто не избавиться. Поверь, я знаю, что говорю. Ты на время потерял контроль, но все будет в порядке.

– Все уже в порядке. Я просто показал ему истинное лицо вампира, потому что он сам этого хотел. И потом, этот мелкий хам имел наглость…

Вошла Мелафия. В руках она держала вешалку с каким-то костюмом. Жрица вуду остановилась и посмотрела на Верма, который обеими руками зажимал свою рану. Она уже подживала, но, судя по выражению лица маленького гаденыша, он этого не знал. Я высосал не так много крови, чтобы замедлить естественную регенерацию вампира. Верм будет в полном порядке через несколько часов – если, конечно, раньше не умрет от страха, когда сообразит, во что вляпался.

– Наверное, нет смысла спрашивать, что тут был за шум, – сказала Мелафия. Я решил, что она будет ругать меня, но вместо этого жрица прикоснулась пальцем к разодранному горлу Верма.

– Ты теперь нежить, мальчик. Это значит, что ты попал в мир тьмы. Будь хитрым и мудрым – и тогда, может быть, выживешь. Дразнить вампира, даже такого спокойного, как наш Джек, значит умереть очень быстро. Если ты не поумнеешь в ближайшее время, то вряд ли доживешь до зимнего солнцестояния.

– Д… да, мэм, – прохрипел Верм.

Я повернулся к ним всем спиной и направился к лестнице. Мне по-прежнему хотелось человеческой крови – несмотря на то, что я выпил почти три пакета, да еще и изрядно опустошил Верма. Обычно я отказывал себе в этом удовольствии, если только мне не требовалось быстро восстановить силы или вылечить рану. Укусив Верма, я чувствовал себя прекрасно. Просто лучше не бывает. Интересно, это тоже влияние Ридрека? Или все дело в том, что я перестал бороться со своими инстинктами?

В спальне Уильяма царила почти больничная чистота. И неудивительно, ведь он ею почти не пользовался. Разве что изредка приглашал сюда женщин. Я вошел в отделанную кедром гардеробную и оказался среди дорогих модельных костюмов. Здесь я скинул синий вудуистский пиджак и измазанную кровью рубашку. К счастью, мы с Уильямом примерно одного телосложения. Разнообразие рубашек – по большей части шелковых или сшитых их тончайшего хлопка высшего качества – вызывало легкое головокружение. Уильям был несколько стройнее меня, так что я отказался от приталенных моделей и взял первую подходящую рубашку, которую нашел. У нее были отложные манжеты и крошечные складки спереди.

Я расправил манжеты и открыл отделанную бархатом шкатулку, стоявшую в шкафчике. Здесь лежали любимые серебряные запонки Уильяма. Ручная работа от Поля Ревере, украшенные инициалами У. К. Т. Я продел их в дырочки на манжетах, снова влез в пиджак и оглядел себя. Обычно я не скучаю по своему отражению в зеркале, но теперь жалел, что не могу себя увидеть. Так или иначе, я посмотрел на все эти модные тряпки и погладил борт пиджака, наслаждаясь цветом ткани – глубоким синим цветом горного озера.

Недурно, совсем недурно. Я поддернул рукава рубашки, чтобы белоснежные манжеты на дюйм выступали из-под рукавов пиджака. Да, весьма недурственно. Лицо Конни проплыло перед моим мысленным взором, и неожиданно показалось, что она на шаг приблизилась ко мне. Я заслужил ее заслужил право обладать ею. Иметь ее. Иметь любыми способами, какие мне по вкусу.

Я открыл верхний ящик шкафа и порылся там, выбрав льняной платок с монограммой, потом поворошил галстуки и другую фигню. Мне попался белый шелковый квадратик, я сунул его в нагрудный карман – так, чтобы он высовывался на дюйм, как обычно носит Уильям, – и после всех этих манипуляций снова осмотрел себя. Может, в конце концов, пиджак не так уж и плох? Он хорошо оттенит мои глаза, на женщин подобные штуки действуют безотказно. Да, пиджак определенно мне шел. И за что я его так возненавидел?