Джонатан Страуд - Кричащая лестница

Фейрфакс посмотрел в мою сторону тусклыми, как камни, глазами:

– Вы все еще ребенок, мисс Карлайл. Вы ничего не знаете о подобных вещах.

– Неправда, – не сдерживая больше своего презрения, возразила я. – Я точно знаю, что переживала Анни Вард. Притронувшись к кулону, я ощутила все.

– Очень мило, – сказал Фейрфакс. – Знаете, я всегда думал, что такой Дар, как у вас, должен приносить больше забот, чем пользы. Чувствовать предсмертную боль и муку другого человека? Не приведи Господь.

– Я ощутила не только ее смерть, – тихо сказала я, – но и все чувства, которые она испытала, пока носила ожерелье. Я знаю все, через что ей пришлось пройти с вами.

Воспоминания с трудом покидают нас. Я до сих пор помнила истерику Анни, ее дикую ревность, горе, гнев, и в самом конце…

– Забавным вы Даром обладаете, – сказал Фейрфакс. – Тревожащим и совершенно бесполезным. Однако благодаря ему вы должны знать, что собой представляла Анни Вард. Сумасбродная, ветреная, со змеиным характером – но в то же время неотразимо прекрасная. Мы играли вместе с ней во многих любительских спектаклях – это давало нам официальное право часто быть вместе, сохраняя при этом в секрете наши истинные отношения, наш роман. Строго говоря, Анни была девушкой не нашего круга – дочь портного или что-то в этом роде, – так что узнай о ней мои родители, они лишили бы меня наследства. Но потом Анни потребовала, чтобы мы открыто объявили всем о наших отношениях. Я, разумеется, отказался это сделать – даже одна мысль об этом представлялась мне невозможной.

Фейрфакс сделал попытку улыбнуться – получился оскал, в котором блеснули посеребренные зубы.

– На время она перекинулась на Гуго Блейка, – продолжал он. – На этого хлыща, никчемного щеголя. Он был ей не пара, и она прекрасно понимала это. Довольно скоро Анни возвратилась ко мне. – Он тряхнул головой и, повысив голос, двинулся к концу своей истории. – Как я уже говорил, Анни была капризной и своенравной. Она нарочно, в отместку мне, путалась с людишками, которых я не одобрял, включая Блейка, с ним я строго-настрого запретил ей видеться. Теперь мы с ней спорили и ссорились все чаще и все сильнее. Однажды ночью я тайком пробрался к ней в дом. Анни не было. Я решил дождаться ее. Представьте мой гнев, когда я увидел, что ее провожает до дверей не кто иной, как Гуго Блейк собственной персоной. Как только Анни вошла, я набросился на нее с упреками. Мы разругались, заходя все дальше во взаимных оскорблениях. В конце концов я утратил контроль над собой и ударил Анни. Она замертво упала на пол. Одним ударом я сломал ей шею.

Меня передернуло. Я вспомнила последние считанные мной с кулона эмоции Анни: страх и боль.

– Поставьте себя на мое место, мистер Локвуд, – снова заговорил Фейрфакс. – С одной стороны я – наследник главы одной из крупнейших промышленных компаний в Англии. С другой – лежащее у моих ног тело девушки, которую я только что убил. Что я должен был делать? Позвать полицию? Это означало бы, что вся моя жизнь пойдет под откос – меня ждали тюрьма, бесчестие, а может быть и виселица. Тогда из-за секундного помешательства, из-за одной вспышки гнева погибнут сразу две молодые жизни! Если же я оставлю ее просто лежать на полу, то кто знает, удастся ли мне уйти отсюда никем не замеченным? А если меня кто-нибудь увидит – пиши пропало. – Он тяжело вздохнул. – Нужно было действовать наверняка, и я принял третье решение – спрятать тело и скрыть следы преступления. Это заняло у меня почти сутки, мистер Локвуд. Почти двадцать четыре часа, чтобы сделать импровизированную могилу для моей дорогой Анни, и еще пятьдесят лет, чтобы мучиться воспоминаниями об этом. Я должен был найти место, куда можно спрятать труп, проломить стену, принести в дом материалы, чтобы потом замуровать это отверстие, – и все сделать так, чтобы меня никто не увидел. Каждую секунду я дрожал от страха, ждал, что все вот-вот раскроется. И все это время рядом со мной было мертвое тело Анни… – Он закрыл глаза, тяжело переводя дыхание. – Я довел это дело до конца – и до конца своих дней остался с воспоминаниями о нем. Но – какая ирония судьбы! – все мои усилия могли пойти насмарку, потому что я забыл снять с шеи Анни кулон. Просто забыл в этой горячке! Вспомнил о нем лишь спустя несколько недель и тогда же понял, что когда-нибудь из-за этого маленького ожерелья у меня могут быть большие неприятности. Они, притаившись, ждали своей минуты, полвека ждали, и начались, когда я прочитал в газете статью о вашем агентстве. Я сразу догадался, что вы нашли ожерелье, и стал действовать. Осторожно наведя справки, я понял, что полиция о кулоне ничего не знает. Это обнадеживало. Я переключил свое внимание на вас. Сначала решил попытаться украсть кулон. Когда у Греба ничего из этого не вышло, я решил перейти к более радикальным мерам, чтобы навсегда заставить вас замолчать. – Он вздохнул, со свистом выпустив воздух сквозь посеребренные зубы. – Но призраки Кум Кери подвели меня, и потому мне придется закончить эту работу самому. Но прежде чем я отправлю вас следом за теми призраками, хочу задать вам один простой вопрос: что вы сделали с этим кулоном?

Никто из нас не ответил. Я прислушалась своим внутренним ухом – в доме было тихо. Гости исчезли. Мы остались один на один с земными врагами – убийцей, его подручным и пистолетом.

– Я жду, – сказал Фейрфакс. Очень спокойно сказал. Судя по всему, предстоящее убийство его нисколько не волновало.

Но и Локвуд, что удивительно, казался не менее спокойным и расслабленным.

– Благодарю за рассказ, – сказал он. – Интересный, поучительный и позволивший нам скоротать немного времени. Видите ли, я забыл упомянуть, что с глазу на глаз нам с вами осталось быть недолго. Сразу после того как мы приехали сюда, я через водителя такси отправил инспектору Барнсу из ДЕПИК письмо, в котором сообщил достаточно информации о вас, чтобы разжечь его интерес, и попросил инспектора приехать сюда на рассвете.

Мы с Джорджем уставились на Локвуда. Я вспомнила водителя такси, коричневый конверт и переходящие из рук в руки банкноты…

– Очень скоро он будет здесь, – беспечным тоном продолжал Локвуд, откидываясь на спинку кресла и закидывая руки за голову. – Проще говоря, с вами все кончено, Фейрфакс. А мы можем уже немного расслабиться. Может быть, ваш Греб, или как там его, приготовит нам пока по чашечке чая?

На Фейрфакса было страшно смотреть – на его лице быстро сменяли друг друга ненависть, страх, смятение, недоверие, отвращение. Потом он несколько успокоился и сказал:

– Вы блефуете. А даже если и нет – какая разница? К тому времени, как кто-то здесь появится, вы уже «встретите свой печальный конец, сражаясь с призраками возле проклятого колодца». И один за другим упадете в него. Я буду ужасно огорчен. Барнсу ничего не удастся доказать. Итак, в последний раз спрашиваю: где кулон?