Брайан Ламли - Вамфири

Гарри, конечно, не в силах был отказаться от такого предложения. Он сразу догадался, кто говорит с ним, и удивился тому, что сам не подумал о такой возможности.

Вне всяких сомнений, это был наилучший выход из положения.

— Я иду, Фаэтор, — откликнулся он. — Через минуту я буду у тебя...

Глава 11

До сих пор недалеко от Плоешти, если направляться в сторону Бухареста, сохранились старые руины — живое напоминание о прошедшей войне. Обгоревшие, полузасыпанные землей каменные развалины стоят посреди открытого поля, особенно яркого и красивого летом, когда воронки от бомб зарастают прекрасными цветами, куманикой и дикорастущими травами, а сами руины зеленым ковром покрывает ползущий по камням плющ. Но зимой, когда все вокруг скрыто под снегом, страшные руины особенно бросаются в глаза и черно-белый пейзаж кажется мрачным. Местные жители даже не помышляют о восстановлении этого здания и ничего не строят поблизости от него.

Именно здесь во время одного из воздушных налетов на Плоешти и Бухарест в годы Второй мировой войны принял свою смерть от руки Ладислава Гирешци Фаэтор Ференци. Пригвожденный к полу сломавшейся после попадания в его дом бомбы балкой, он в ужасе смотрел, как приближается к нему пламя пожара. Живые вампиры горят очень долго. Гирешуи, служивший тогда в отряде гражданской обороны, увидел, что в здание угодила бомба, и бросился в горящий дом. Он приложил все силы, чтобы освободить и спасти Фаэтора, но безуспешно. Все труды оказались напрасными.

Вампир понимал, что ему пришел конец. Собрав в кулак всю свою сверхъестественную волю, он приказал Гирешци поскорее убить его. Для этого следовало воспользоваться старинным, но единственно возможным способом. Поскольку в Фаэтора кол был уже воткнут, Гирешци оставалось только обезглавить его. Остальное завершит пламя, и Фаэтор сгорит вместе со своим домом.

Ужасные воспоминания о том, что случилось тогда в развалинах, преследовали Гирешци до последних дней его жизни. Именно они послужили толчком к тому, что он начал изучать все, что связано с вампирами, и стал поистине экспертом в этом вопросе. Даже теперь, когда Ладислав Гирешци был мертв, так же как и сам Фаэтор, вампир считал себя его должником. Вот почему он готов был всем, чем только мог, помочь Гарри Кифу. Во всяком случае, это послужило одной из причин его готовности. Вторая причина состояла в том, что Гарри боролся с валахом Тибором.

Зима еще не наступила. Поэтому, когда Гарри, ориентируясь на зов бестелесного разума Фаэтора, появился из бесконечности Мебиуса возле развалин, он увидел заросшие плющом и куманикой руины последнего прибежища Фаэтора на земле. На смену лету постепенно приходила осень — деревья еще не утратили зеленую листву, но воздух был почти по-зимнему ледяным. Будь на месте Гарри обыкновенный человек, он, вероятно, промерз бы до костей. Но Гарри едва ли можно было назвать обыкновенным человеком, а потому он отлично понимал, что это был, скорее, духовный холод, леденящий не плоть, а душу, — психологическое ощущение, связанное с присутствием сверхъестественной силы. Этой силой являлся Фаэтор Ференци, и Гарри сразу же догадался об этом. Однако и сам Фаэтор почувствовал, что перед ним находится нечто, обладающее не меньшей властью и могуществом.

«Мертвые хорошо отзываются о тебе, Гарри, — мрачно зазвучал воображаемый голос вампира. — Они искренне любят тебя! Это очень трудно понять тому, кого никто и никогда не любил. Ты не принадлежишь к их числу, но они тем не менее любят тебя. Может быть, это объясняется тем, что ты, как и они, бестелесен. Знаешь, наверное, тебя можно даже назвать... бессмертным». — Последние слова Фаэтор произнес с усмешкой, с каким-то мрачным юмором.

— Если я уже успел что-то твердо уяснить о вампирах, — спокойно ответил Гарри, — так это то, что они любят говорить загадками и играть словами. Но я не за этим пришел сюда. И все же я отвечу на твой вопрос. Ты спрашиваешь, почему меня любят мертвые? Да потому, что я несу им надежду. Потому что я не собираюсь причинять им зло, потому что отношусь к ним по-доброму. Потому что благодаря мне они обретают нечто большее, чем просто воспоминания.

«Другими словами, потому что ты „само совершенство“»? — в голосе вампира теперь уже отчетливо звучал сарказм.

— Я никогда не был совершенным, — ответил Гарри, — но я понимаю, что ты имеешь в виду, и, должен сказать, во многом ты прав. Отчасти это объясняет и причину их нежелания иметь дело с тобой. В тебе нет жизни — одна только смерть. Ты был мертв даже при жизни. Ты сам по себе — смерть! Смерть следовала за тобой повсюду, куда бы ты ни направился. И не сравнивай то состояние, в котором нахожусь я, с бессмертием, потому что я в большей степени, чем ты когда-либо, жив сейчас. Едва я появился здесь, прежде чем ты заговорил, я обратил внимание на одно странное обстоятельство. Ты понимаешь, о чем я говорю?

« Безмолвие».

— Вот именно. Не было слышно ни петушиных криков, ни пения птиц. Даже пчелы здесь не гудят. Кусты куманики зелены, но на них нет плодов. Никто и ничто даже сейчас не желает приближаться к тебе. Дети природы чувствуют твое присутствие. Они не могут разговаривать с тобой подобно мне, но они ощущают тебя рядом. И не хотят иметь с тобой дело, потому что ты для них — воплощение зла. Даже после смерти ты остаешься символом зла и порока. А потому не стоит тебе смеяться над моим, как ты говоришь, «совершенством», Фаэтор. Я-то никогда не останусь в одиночестве.

«Для того, кто ждет от меня помощи, ты не слишком-то хорошо умеешь скрывать свои чувства...» — после минутного молчания задумчиво откликнулся Фаэтор.

— Мы с тобой находимся на противоположных полюсах, — сказал Гарри. — Но у нас есть общий враг.

«Тибор? Тогда зачем же ты провел с ним так много времени?»

— Тибор — источник зла и виновник всех бед. Он твой враг, во всяком случае, был им, а то, что он оставил после себя, сейчас является моим врагом. Я надеялся кое-что узнать от него, и в определенной степени мне это удалось. Но больше он ничего не скажет. Ты предложил мне помощь, и я пришел, чтобы принять ее от тебя. Но это вовсе не значит, что мы станем друзьями.

«Ты бесхитростен и простодушен, — сказал Фаэтор. — Вот за что к тебе относятся с любовью. Но ты прав: Тибор был и остается моим врагом. Нет такого наказания, которое было бы достаточным для него за то, что он совершил. А потому спрашивай меня о чем угодно, и я отвечу на все вопросы».

— Тогда расскажи мне вот о чем, — начал Гарри, вновь волнуясь и загораясь. — Что стало с тобой, после того как Тибор столкнул тебя, объятого пламенем, со стены?

«Думаю, что это далеко не все, о чем ты хочешь узнать, а потому постараюсь быть кратким. Что ж, если ты не против, мысленно перенесись на тысячу лет назад...»