Наталья Лебедева - Крысиная башня

— Ты возьмешь ключ и останешься в подъезде, — сказал Боре хозяин, отправляя его сюда, — но не войдешь в квартиру и не убьешь ее, пока я не скажу. Ты меня понял?

— Понял, — неохотно ответил Пиха.

— Нет, ты меня не понял. Ни в коем случае не убивай ее, пока я не скажу, слышал?

— Ну слышал.

— Без ну! От того, насколько хорошо ты выполнишь свою работу, будет зависеть наше будущее! Ты, например, можешь пойти в тюрьму.

— Почему? — Пиха удивленно моргнул и впервые за разговор отвлекся от мыслей о предстоящем убийстве.

— Потому что ты испортишь мне игру, и я с радостью сдам тебя полиции — а тебя ищут за соучастие в убийствах. К тому же за нее будут мстить. Если ты убьешь, ее мужчина доберется до меня, а потом и до тебя. Так что — только в самом крайнем случае, если терять нам будет уже нечего.

Пиха вспоминал этот разговор и вдруг обнаружил, что снова спит. Во сне он был на мельнице, его голова лежала на коленях у девочки, она гладила его лоб своей тонкой прохладной ладонью.

Луна по-прежнему ярко светила сквозь щели. Маленькая ундина хорошо видела отвратительное лицо голема. Он шумно выдохнул — через ноздри, как лошадь, — и попытался встать, но Нина придержала его голову, стала баюкать и гладить. Мертвецы отступили от нее, сторонясь голема, теснились по углам, не решаясь подлететь ближе, и она наслаждалась временной свободой. «С Мельником, — думала Нина, — будет еще лучше. Он прогонит их навсегда — самый сильный, самый красивый, самый умный. Нужно только, чтобы он перестал любить ту, другую».

Она наклонилась к голему и прошептала:

— Тебе хорошо?

Он выдавил в ответ странный звук, нечто среднее между мычанием и стоном, и потянулся к ней подбородком.

— Хорошо, — кивнула она. — Ты помнишь, что я для тебя сделала?

Его глаза смотрели на нее неотрывно. Тонкая серая рука с пальцами без ногтей потянулась вверх и царапнула ундину по плечу. Это было неуверенное, непривычное голему, но все же ласковое движение.

— Помнишь, — кивнула ундина. — Понимаешь, мне хотелось бы сделать это просто так, но мне тоже нужна твоя помощь. Ты поможешь?

Голем ждал, преданно глядя ей в глаза.

— Ты сделаешь все, о чем я попрошу?

Он прижался к ней всем телом и задрожал.

— Все что угодно?

Нетерпеливый стон раздался из расщелины его рта.

— Ты ведь можешь убить ее? Ты знаешь, как это сделать?

Ледяная тишина повисла в воздухе. Ундина закрыла глаза, прислонилась спиной к холодному жернову, положила ладони голему на лицо и сказала:

— Тогда иди и убей.

Эпизод двенадцатый ФИНАЛ

Полина медленно привыкала к Кириллу: к его длинным ботинкам, пятки которых торчали с полочки в прихожей; к тому, что в ванную теперь можно попасть не всегда, когда хочется; к тому, что грязная посуда больше не копится в раковине, а исчезает, не успев появиться; что в квартире стало прохладнее и свежее, потому что он каждый раз застенчиво спрашивает, нельзя ли открыть окно. Кирилла невыразимо трогало то старание, с которым Полина пыталась привыкнуть к его присутствию. Ради него никто и никогда еще не прикладывал таких усилий.

В результате между ними возникли хрупкие, как хрусталь, отношения, в которых каждый старался щадить чувства другого. Они относились друг к другу так, как относятся к ветхим и ценным музейным вещам, и старались не думать о том, что будет дальше.

Как ни странно, в этих отношениях именно Саша была тем, что добавляло им стабильности. Беспокоясь за близкого человека, Полина принимала помощь, которую Кирилл предлагал, и он чувствовал себя сильным и нужным.

Звонок Мельника застал их в гостях у Саши: она позвала их, испугавшись того, что ее родители внезапно исчезли. Днем она легла поспать, а проснувшись, обнаружила, что их нет дома. Телефоны их были отключены.

— Ты уверена, что с родителями все в порядке? — спросил Кирилл, с тревогой вглядываясь в ее осунувшееся лицо.

— Я уверена, что с ними все в порядке, — нервно сказала Саша, — мне просто стало как-то не по себе.

— Уверена? Ты что, смотрела платки? — испуганно спросила Полина.

— Я всего один, — Саша оправдывалась, как провинившийся ребенок. — Просто чтобы убедиться, что ничего не случилось.

— Но Мельник ведь все поправит?

— Я не знаю, — ответила Саша и беспомощно развела руками. — Он отпустил меня.

Они сидели на кухне. Лампочка под матовым плафоном светила тускло, словно вполнакала, за окнами была плотная осенняя тьма, в чашки был налит чай, к которому никто не прикоснулся. Поверхность чая подернулась серой пленкой.

«Словно в ожидании приговора», — подумала Полина. В ответ на ее слова Кирилл взял ее за руку и слегка сжал ладонь.

— Поспишь? — спросила Полина, но Саша покачала головой.

Они сидели молча, глядя друг на друга и за окно, где проплывали в темноте яркие автомобильные фары. В квартире было тихо, каждый звук извне доносился отчетливо: сливные бачки унитазов, кашель и звук телевизора в соседней квартире, шаги по лестнице. Саша стала дремать на табуретке, и тогда, несмотря на все возражения, Кирилл подхватил ее на руки и отнес в спальню.

— Я посижу с ней, — сказала ему Полина.

— Хорошо, — согласился он — А еще лучше, тоже ляг и поспи. Я подежурю, мне не привыкать. В больнице тоже не каждую ночь удается уснуть. Найду себе книгу и буду читать.

В этот момент Пиха, сидевший в подъезде, открыл глаза и спрыгнул с холодного подоконника.

Кирилл подошел к книжному шкафу в большой комнате. Он слышал, как в спальне Полина что-то шепчет Саше — утешает или просто что-то рассказывает, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. Книг в этом доме было много. Кирилл наклонил голову, читая названия на корешках, и в этот момент услышал, как в двери осторожно поворачивается ключ.

Длинный узкий коридор был темен. Кирилл вышел в него из комнаты и увидел неясный силуэт на фоне широко распахнутой входной двери. Кирилл замешкался в растерянности, и, пока он думал о том, что должен сказать или сделать, рука незнакомца чуть шевельнулась, что-то вспыхнуло, и раздался оглушительный хлопок. Пуля врезалась Кириллу в живот, оттолкнув его назад, так что дверь кладовки, о которую он ударился спиной, сдавленно хрустнула. Кирилл ничего не успел понять, ему даже не было страшно. Он, скорее, удивился: и внезапности того, что случилось, и собственной беспомощности. Убийца шел по коридору мимо него. Секунду спустя яркий свет ударил Кириллу в глаза, и он увидел над собой испуганное лицо Полины. Он хотел крикнуть «беги!», но губы и горло не слушались его, а во рту появился устойчивый привкус крови. Раздался еще один выстрел, и Кирилл, не успевший почувствовать, что в него снова попали, потерял сознание.