Роберт Стайн - Лучшая подруга. Поцелуй убийцы. Богатая девочка. Побег

— Как Джин доберется домой? — спросила я.

— Я отвезу ее, — ответил Марк, наконец удостоив меня взглядом.

Его губы были измазаны помадой, и он походил на циркового клоуна.

— На чем? Ведь предки на машине поехали на работу. Ты что, забыл?

— А‑а‑а… — Его извилины заработали. На лице, обычно сохраняющем невинное выражение, появилась хищная ухмылка. — Тогда, видимо, она останется на ночь.

— Ах ты, свинья, — рассмеялась Джин и стала душить его бархатной диванной подушкой. Они затеяли возню, как будто меня вовсе не было в комнате.

Может быть, родители вот‑вот появятся? Я почувствовала раздражение и одновременно зависть. Ну почему я одна и у меня нет парня, с которым бы я могла вот так же резвиться? Громкий стук в дверь прервал мои мрачные размышления.

— Наверно, отец с матерью вернулись, — сказала я, скорее, для того, чтобы напугать Марка с Джин. Но это не сработало.

Зачем бы им стучать? — ответил Марк.

Я спустилась вниз, чтобы открыть дверь. На пороге стоял Кори Брукс.

— Я забыл свою блевотину, — смущенно пробормотал он.

Кори прошел за мной в гостиную. Немного поискав, он нашёл своё сокровище под стулом, аккуратно сложил и убрал в карман джинсовой куртки.

— Эй, Кори, подбросишь меня до дома? — Джин уже стояла, поправляя свой сбившийся свитер.

Конечно, если тебя устраивает сидеть сзади вместе с Мэткалфом.

Джин состроила гримасу:

— Пожалуй, я лучше прогуляюсь.

— Не напрягайся. Я свяжу его ремнями безопасности.

Джин, привстав на цыпочки, поцеловала Марка долгим, чувственным поцелуем и последовала за Кори к выходу.

Через несколько секунд мы с Марком наконец остались в доме одни.

— Ты бы стер с лица помаду, — посоветовала я ему, стараясь не рассмеяться. Он выглядел забавно. — Потом мы должны тут все прибрать.

Ничего не ответив, Марк поспешил в ванную, чтобы смыть следы преступления. Через пару минут вернулся. Вид у него был несколько ошеломленный. До сих пор у него еще не было с девушками таких отношений, как с Джин. Я собиралась сказать ему кое‑что по этому поводу, но не стала. На самом деле братьям с сестрами трудно говорить на такие темы. Это только в телесериалах брат и сестра ведут длинные откровенные разговоры, потом обнимаются и идут на кухню перекусить. В жизни все не так. Если бы Марк когда‑нибудь меня обнял, я бы вызвала врача.

— Ну и вечеринка, — покачал головой Марк. Мне показалось, что вид у него был виноватый. — Как мы все это уберем?

— Быстро, — ответила я. — Пока не вернулись предки и не увидели все это.

— Не думаю, что они сегодня появятся, — заметил Марк, поднимая с пола раздавленные банки.

— Что? Конечно, появятся!

Такое уже случалось, — откликнулся Марк, и в его голосе послышались горькие нотки. — Пойду принесу из кухни пакет для мусора.

Я осталась стоять в гостиной, чувствуя накатившую усталость и слушая, как скрип старых половиц удаляется в сторону кухни. Я подумала, что Марк прав насчет предков — это не первый случай, когда они не приходят ночевать, задерживаясь либо на работе, либо на какой‑то вечеринке. Как я уже говорила, отец с матерью довольно молоды и не всегда ведут себя так, как положено настоящим родителям. Не хочу сказать о них ничего плохого. Они хорошие родители, нам с ними легче общаться, чем многим другим детям со своими. Просто, в отличие от других, наши не воспринимают свои родительские обязанности всерьез. Они считают, что есть масса более важных вещей. К примеру, их работа. Я не очень понимаю, чем они занимаются. Знаю лишь, что они специалисты по компьютерам. Они заключают контракты с крупными компаниями на установку сложных компьютерных систем. На это уходят месяцы, иногда годы. Потом они переходят в другую корпорацию. Вот почему нам так часто приходится переезжать с места на место. И куда бы мы ни приехали, родители с головой окунаются в жизнь местного общества — всякие там клубы, мероприятия и тому подобное. Иногда мне бывает обидно, что они так быстро находят для себя все эти развлечения — как будто не хотят проводить больше времени дома с Марком и со мной. Правда, теперь, повзрослев, я понимаю, что обижаться из‑за этого на родителей глупо и эгоистично. Они имеют право жить своей жизнью и делать то, что им нравится.

Но в конце концов они могли бы позвонить и сказать, что задерживаются!

Вернулся Марк с большим зеленым пластиковым пакетом.

— Я буду его держать, а ты кидай туда весь мусор, — сказал он, зевая.

— Почему‑то держишь пакет всегда ты, а собирать мусор приходится мне, — пожаловалась я, впрочем, не всерьез.

— А если с ними что‑то случилось? — В голосе Марка звучала тревога.

— Что?

— А если они попали в аварию или еще какой‑нибудь несчастный случай?

— Если бы они попали в аварию, они бы нам позвонили. — Это была наша обычная шутка, но сейчас она звучала не очень смешно.

— А что, если машина заглохла где‑нибудь на Фиар‑стрит посреди леса, и они заблудились? Помнишь все эти истории про людей, которые пошли в лес и вышли оттуда другими, забыв, кто они такие…

— Кто тебе все это рассказывает? — поморщилась я.

— Кори Брукс. Он говорит, что это было в газете.

— Такой же розыгрыш, как и его резиновая блевотина. Он подшутил над тобой, Марк.

Какое‑то время он молчал. На его лице появилось знакомое выражение — он был встревожен. Это часто бывает с ним. Такой человек есть в каждой семье — тот, кто взваливает на себя все тревоги и постоянно ожидает худшего. У нас это Марк.

— Перестань, — сказала я.

— Перестать что?

— Перестань делать такое лицо, или я тоже начну волноваться.

— Давай позвоним им, — предложил Марк.

— Конечно! — И как я раньше не додумалась?

Я пошла за Марком на кухню. Их номер был в. блокноте, который лежал у телефона. Это был номер их офиса, который соединялся по прямой линии, а не через коммутатор, так что мы могли звонить им в любое время суток.

— Звони ты, — сказал Марк.

Он выглядел очень встревоженным.

Я нашла в блокноте их номер, взяла трубку и стала набирать. И вдруг застыла.

— В чем дело? — спросил Марк.

— Нет гудка!

Телефон молчал.

Глава 3 

Мы стояли и смотрели на телефон, словно ожидали, что сейчас он заработает.

— Это странно, — наконец нарушил молчание Марк. — Почему он не работает? Ведь не было ни урагана, ни ветра. Все в порядке.

— По крайней мере, теперь ясно, почему отец с матерью не звонили нам. Они просто не могли дозвониться.