Ричард Кнаак - Повелитель крыс

— Значит, я еще сплю, — беспечно проговорила Тереза не своим голосом.

Николау попятился. Он слышал этот голос прежде! Он слышал его в ее же воспоминаниях, которые он захоронил так глубоко всего несколько минут назад.

— Это было неизбежно, Григорий, — проворковал грифон. — Это все было неизбежно, что бы там ни придумывали ты или дорогуша Петер. Ты все гадал, что я похитил у тебя, когда не оставил воспоминаний о моем первом посещении в Чикаго? В ту ночь я предупредил тебя о том, что буду ждать тебя здесь, что кульминация развития событий наступит именно здесь!

Григорий почти не слушал разглагольствований грифона. Гораздо больше его тревожила Тереза. Он обнял ее за плечи, заглянул в глаза.

— Тереза, послушай меня! Ты должна понять: тебя хотят использовать! Ты должна проснуться!

— Но я и сейчас не сплю! Еще никогда в жизни я не была настолько… бодрствующей! — возразила Тереза. — Я все понимаю, Григорий. Я знаю, какова была судьба моего семейства на протяжении всех этих веков. Я даже знаю, что ты…

Их накрыла огромная тень. Григорий пригнулся, а Фроствинг спикировал на крышу за спиной Терезы. Она без всякого страха наблюдала за приземлением чудовища.

— Хватит болтать! — прошипел грифон. — Хватит трепаться!

С этими словами каменный монстр обхватил женщину передними лапами. Григорий выкрикнул первые слова запрещающего заклинания, но поспешно оборвал себя, вспомнив о том, что это заклинание может повредить и Терезе. Вместо этого он призвал на помощь все силы, какие у него только остались.

К его ужасу, грифон поднял Терезу перед собой, превратив ее в живой щит. Григорий отказался от попытки воздействовать на Фроствинга магической силой.

— Наша остановка, мы выходим — я же тебе сказал, — бросил на прощание грифон и взлетел на несколько футов над вагоном, но при этом, как ни странно, не отстал от бешено мчавшегося состава. — Мы-то выходим, а вот сам поезд, боюсь, здесь следует без остановок.

— Тереза! — вскричал Григорий и попытался притянуть свою спутницу обратно с помощью магической силы. Увы, безрезультатно. Фроствинг набирал высоту.

— Не видишь ближе своего носа, дорогуша Григорий. Опять ты меня разочаровал, дружочек. — Ухмылка грифона стала шире. — Увидимся в аду!

Крепко обхватив лапами Терезу, Фроствинг улетел прочь. В воздухе грифон разок развернулся, а потом на полной скорости понесся в направлении дома.

Григорий попробовал было броситься за ним, но, хотя это был его собственный сон, сил ему на это не хватило. Все, чего он сумел добиться в попытках взлететь, — это отрыв от крыши вагона на несколько дюймов.

Поезд резко качнуло на крутом повороте и унесло далеко от дома. Григорий посмотрел вперед и увидел, что дальше, собственно, ехать некуда — впереди рельсы обрывались.

Оставаться на крыше да и в купе в то мгновение, когда поезд домчится до этой точки, ему совсем не хотелось, но когда Григорий попытался очнуться, выбраться из сна, это ему не удалось.

Локомотив вот-вот должен был домчаться до того места, где обрывались рельсы. Дальше — ничто.

Спрыгнуть вправо или влево? Но куда? И тут, и там — повсюду пустота, ничто. Позади тянулись вагоны. Побежать по ним назад — только отсрочить неизбежное на несколько секунд.

Григорий развернулся к лестнице, но ступеньки, оказывается, исчезли вместе с открытым люком. Он был, как в плену здесь, на крыше вагона.

Локомотив домчался до той точки, где кончались рельсы… и пропал. За ним пропал первый вагон. Второй…

Настала очередь того вагона, на крыше которого стоял Григорий.

Григорий проснулся, чуть не задохнувшись, еле сумев сдержать крик ужаса и поняв, что ему в конце концов удалось сбежать из страшного сна.

Сна? Нет, то был кошмар, страшнее которого и придумать было нельзя. Если бы он не очнулся сейчас, неизвестно, очнулся ли бы он вообще когда-нибудь.

Он оперся рукой о противоположное сиденье, чтобы не потерять равновесие, и тут же понял, что сиденье пусто и что это значит.

Выпучив глаза, Григорий оглядел купе и обнаружил, что Тереза исчезла. Сон и явь соединились. Фроствинг украл ее… и она этому не сопротивлялась.

Пока Григорий осознавал весь ужас случившегося, поезд замедлил ход. Григорий нахмурился. Согласно расписанию, никаких станций еще не должно было встретиться на пути. До ближайшей оставалось еще полчаса. Николау выглянул в окно.

Поезд подъезжал к вокзалу, который Григорий узнал бы даже в темноте. Вокзал Юнион.

Он вернулся в Чикаго.

XX

Григорий поспешно вышел из вагона. Шум толпы, сновавшей по вокзалу, сливался с назойливыми звуками современной музыки, лившейся из множества динамиков. Николау попробовал сделать так, чтобы музыка умолкла, но это у него не получилось. Тогда смуглокожий маг подумал, не устроить ли короткое замыкание в электрических цепях, включавших динамики…

Но вовремя себя одернул. Музыка… Он печально усмехнулся, поняв, насколько изнурен, если не додумался до этого раньше. Ведь он мог мысленно слушать какую угодно музыку, «заводить» ее у себя в голове — такую музыку, какая принесла бы ему успокоение, дабы он мог на ее фоне без помех размышлять о чем угодно.

Мелодия Ференца Листа мгновенно прогнала надоедливые звуки попсы. Григорий начал успокаиваться. Совсем избавиться от волнения и страхов он, конечно, не мог, но классическая музыка позволяла ему думать о чем угодно, невзирая ни на что. Он вдохнул поглубже и продолжил путь к ближайшему выходу.

Оказалось, что уже поздний вечер — почти ночь. Там, в страшном сне было разве что чуть-чуть темнее, чем сейчас в Чикаго. Означало это что-нибудь или нет — этого Григорий не знал, но, когда речь шла о Фроствинге, не следовало ничего сбрасывать со счетов. А если так, стало быть, время было на исходе. Добраться до дома побыстрее можно было единственным путем — телепортироваться туда, но сейчас это было Григорию не под силу. Он слишком устал.

«Ты не изменился, Фроствинг, ты все так же верен себе, — думал Николау. — И зачем тебе только понадобилось заставлять меня бегать по кругу? Только для того, чтобы лишний раз позабавиться? Почему ты не забрал меня вместе с ней?»

Почему грифон хотел, чтобы Григорий оказался в доме позже Терезы? Какая ему разница?

Разум Григория бился над поисками ответов на эти вопросы, но он уже направился к краю тротуара, чтобы поймать такси. Пусть путь на такси получится более долгим, но более быстрого транспортного средства Григорий сейчас себе позволить не мог. Оставалось только надеяться на то, что насчет заката в страшном сне он ошибся. А если нет, значит, он прибудет слишком поздно для того, чтобы спасти Терезу.