Стивен Кинг - Мизери

Поток талой воды отнес «камаро» на пять миль от шоссе. Он мог бы спокойно пролежать в лесу хоть месяц, хоть год, и обнаружили его по чистой случайности. Два офицера Национальной гвардии, рыскавшие по местным фермам в поисках складов наркотиков, заметили солнечный луч, отразившийся от осколка ветрового стекла. О степени серьезности катастрофы было трудно судить, так как «камаро» здорово пострадал, пока вода несла его с места аварии. О результатах экспертизы образцов крови, оставшейся в машине (если, конечно, была экспертиза), ничего не сообщалось. Пол понимал, что даже самый тщательный осмотр выявил бы очень немного крови в салоне — всю весну машину омывали потоки талой воды.

Штат Колорадо обеспокоен в первую очередь исчезновением патрульного Дуэйна Кашнера — Пол считал, что визит двух полицейских штата это доказывает. Пока все предположения сводились к трем версиям: самогон, марихуана, кокаин. Считалось, что Кашнер в ходе поисков того писателя случайно наткнулся на плантацию марихуаны, подпольное производство спиртного или склад наркотиков. По мере того как испарялась надежда найти Кашнера живым, все громче звучали вопросы: почему он ездил один? Пол сомневался, что бюджет штата Колорадо смог бы выдержать постоянное патрулирование парами, но на поиски Кашнера его коллеги отправились по двое. Чтобы свести риск к минимуму.

Голиаф указал рукой на дом. Энни пожала плечами и помотала головой. Что-то сказал Давид. Поколебавшись, она кивнула и провела их к двери, ведущей в кухню. Пол услышал скрип дверных петель, и они вошли. Звук шагов нескольких человек даже испугал Пола, как будто свершилось богохульство.

— В какое время он приехал? — спросил Голиаф — наверняка Голиаф. Грубый, прокуренный голос. Выговор выдает уроженца Среднего Запада.

Около четырех, ответила Энни. Приблизительно. Она только что закончила подстригать газон, и часов у нее не было. Она хорошо помнит — было безумно жарко.

— Долго он у вас пробыл, миссис Уилкс? — осведомился Давид.

— Прошу прощения, я мисс Уилкс.

— Извините.

Энни сказала, что не может сказать наверняка, только оставался он недолго. Может быть, минут пять.

— Он показывал вам фотографию? Да, ответила Энни, затем он и приезжал. Пол даже восхитился ее самообладанием и приветливым тоном.

— Вы когда-нибудь видели изображенного на фото человека?

Энни сказала: ну конечно, это был Пол Шелдон, она его сразу узнала.

— У меня есть все его книги, — пояснила она. — Они мне очень нравятся. Офицер Кашнер был как будто разочарован. Он сказал, если так, я, вероятно, знаю, о чем говорю. Он был прямо-таки обескуражен. И еще страдал от жары.

— Да, верно, день был жаркий, — подтвердил Голиаф.

Пол встревожился: голоса зазвучали намного ближе. Они в гостиной? Да, почти наверняка в гостиной. Пусть он великан, но двигается бесшумно, как рысь. Голос Энни прозвучал еще ближе. Полицейские прошли в гостиную, она следовала за ними. Она не приглашала их, но они все равно прошли в комнату. Осматривают дом.

Голос Энни звучал по прежнему спокойно, хотя ее домашний писатель находился меньше чем в тридцати пяти футах от них. Она пригласила Кашнера в дом на чашку кофе со льдом, но он сказал: не могу. Тогда она предложила ему взять с собой бутылку холодного…

— Пожалуйста, не разбейте, — вдруг тревожно сказала она. — Мне эти штучки нравятся, а они такие хрупкие…

— Простите, мэм. — Это, наверное, Давид, у него голос тихий, смущенный и слегка озадаченный. При других обстоятельствах Полу было бы приятно, что полицейский говорит таким тоном, но обстоятельства сейчас особенные, и тон этот ему не понравился. Он выпрямился и сжал ручки кресла. В гостиной осторожно поставили на стол какой-то предмет (возможно, глиняного пингвина на льдине). Он представил себе, как Энни опускает руку в сумку. Сейчас один из полицейских — скорее Голиаф — спросит, что у нее там такое. И тогда начнется стрельба.

— Так на чем вы остановились? — спросил Давид.

— Я предложила ему взять с собой бутылку пепси из холодильника, ведь день очень уж жаркий. У меня бутылки пепси лежат рядом с морозильной камерой, так что вода почти ледяная. Он сказал, что я очень добра. Очень вежливый парнишка. И почему такого молодого человека отправили в патруль одного?

— Он выпил воду здесь? — спросил Давид, игнорируя ее вопрос. Он был теперь еще ближе. Пересек гостиную. Полу не пришлось закрывать глаза, чтобы представить себе, как он выглядывает в коридор и видит дверь ванной и закрытую дверь спальни для гостей. Пол сидел очень прямо; на его исхудавшем горле бешено пульсировала жилка.

— Нет, — сказала Энни все так же спокойно. — Он взял бутылку с собой. Сказал, что ему надо ехать дальше.

— А там что? — спросил Голиаф. Стук двух пар каблуков зазвучал резче — люди сошли с ковра и ступили на голый дощатый пол коридора.

— Ванная и пустая спальня. Бывает, я сплю там, если жарко. Если хотите, взгляните, но уверяю вас: ваш патрульный не привязан там к кровати.

— Да, мэм, я вполне в этом уверен, — сказал Давид, и — о чудо! — их шаги стали удаляться в направлении кухни. — Вам не показалось, что он был чем-то взволнован?

— Вовсе нет, — ответила Энни. — Просто ему было жарко, и он был расстроен. Пол снова мог дышать.

— Или озабочен?

— Нет.

— Он не говорил, куда направится дальше? Полицейские почти наверняка ничего не заметили, но привычное ухо Пола уловило мгновенное замешательство; в этом вопросе может таиться ловушка, она может захлопнуться сразу или чуть позже. Нет, не говорил, наконец сказала Энни, но поехал он на запад, и она предполагает, что он поехал к Спрингерс-роуд, там есть несколько ферм.

— Спасибо за содействие, мэм, — сказал Давид. — Возможно, нам еще придется к вам вернуться.

— Конечно, — отозвалась Энни. — Пожалуйста. Я в последнее время редко бываю в обществе.

— Вы не возражаете, если мы заглянем в сарай? — резко спросил Голиаф.

— Разумеется. Не забудьте только поздороваться, когда войдете туда.

— С кем поздороваться, мэм? — спросил Давид.

— С Мизери. Это моя свинья.

Она стояла в дверях и внимательно смотрела на него — так внимательно, что он почувствовал, что краснеет. Полицейские уехали пятнадцать минут назад.

— На мне что-нибудь написано? — спросил он наконец.

— Почему ты не верещал? — Оба полицейских приподняли головные уборы, садясь в машину, но ни один не улыбнулся. Пол, наблюдая за ними из своего укрытия, обратил внимание на выражение их глаз. Они знали, кто она. Прекрасно знали. — Я ждала, что ты будешь верещать. И они бы набросились на меня как лавина.