Вячеслав Романцев - Корабль-призрак

В последний год своей жизни Тотенберг, закоренелый атеист, обратился мыслями к Богу. В ближайшую лютеранскую кирху – за полторы сотни верст, в Пермь, – ездить не позволяла стремительно прогрессирующая болезнь. Много читал библию, много думал... И уверился: Князь Тьмы, и никто иной, был отправителем проклятого послания – набитого бумагами алюминиевого цилиндра. Тридцать с лишним лет назад, во время поездки на родину предков, Иван Яковлевич купил посылку Сатаны за пятнадцать марок у рыбаков Штральзунда.

(Шкипер Андерсон, родившийся спустя сто лет после сделанной рыбаками находки, мог бы гордиться такой оценкой своей личности...)

Осознание и понимание пришли слишком поздно. Создание «Кладенца» шло уже помимо воли умирающего изобретателя...

Он сделал, что смог.

Когда после японского нападения на Порт-Артур стало ясно, против какого конкретного противника применят кошмарный снаряд, Тотенберг своей волей, никого не поставив в известность, существенно увеличил мощность порохового двигателя, благо конструктивный запас прочности имелся – пусть «Кладенец» не прыгнет на обреченный город двухверстовым лягушачьим прыжком, пусть улетит к черту на кулички, подальше от выбранной цели, и там взорвется.

Подменить урановые составляющие заряда, увы, не представлялось возможным – эта часть работ проходила под самым плотным контролем...

И главным делом умирающего ученого в последний скоротечный год его жизни стала грандиозная научная мистификация.

Он работал как одержимый, подтасовывая и придумывая доказательства для утверждения, в которое сам не верил: имеется немалая вероятность, что цепная ядерная реакция втянет в себя ВСЁ вещество планеты Земля. Все без остатка, до самого последнего атома верхних слоев атмосферы, – и Солнце превратится в двойную звезду: по орбите бывшей Земли будет кружить сгусток раскаленной плазмы...

Завершался документ (якобы написанный для себя, не предназначенный для посторонних глаз) неожиданным выводом: боевые испытания все же необходимо провести, ибо вероятность столь печального результата большая, но не стопроцентная.

Законченный меморандум отправился в секретное отделение сейфа Тотенберга, бумаги из проклятого цилиндра – в лабораторную печь.

Умер Иван Яковлевич 13 сентября 1904 года.

Расчет его оказался точен: архив ученого немедленно опечатали и вскоре вывезли в Петербург. На стол обер-инквизитора Синода меморандум лег лишь несколько месяцев спустя – эскадра Рожественского как раз подходила к Мадагаскару. Заголовок раздела – «О возможности всемирной катастрофы» – был дважды подчеркнут красным карандашом...

Тем не менее с принятием решения (вернее, с отменой принятого) тянули до самого последнего момента. Слишком велик оказался соблазн выиграть войну одним ударом.

Серьезная научная экспертиза предсмертного труда Тотенберга завершилась лишь два года спустя, и стало ясно: автор меморандума слишком вольно истолковал многие факты, а многие просто-напросто выдумал.

Тяжеленная свинцовая крышка опускалась медленно, почти незаметно глазу, – и наконец опустилась.

Буланский облегченно перевел дух. Вновь подумал: хорошо, что всё решено за него, что не надо ломать голову о дальнейшей судьбе «Кладенца». Слишком велико оказалось бы искушение приберечь на черный день чудовищное устройство. Но приказ обсуждению не подлежит: вывезти подальше и уничтожить.

Тем не менее спор между Богданом и Смидовичем все-таки возник – чуть позже, и касался того, как трактовать пресловутое «подальше».

– Отвезем на сотню верст от города, – решил статский советник, – да и хватит. Если и услышат в какой отдаленной деревеньке, что громыхнуло вдали, всё равно не поймут ничего.

Буланский возражал: дескать, испытания не проводились, но все отчего-то убеждены, что Тотенберг преувеличивал боевую мощь своего детища – либо сознательно, либо искренне заблуждаясь. А что, если ученый действительно заблуждался? И недооценивал последствия взрыва?

(С предсмертным меморандумом Ивана Яковлевича Богдан тогда еще не был знаком.)

Смидович поморщился. Долго тащиться куда-то в чертову глушь не хотелось. Да и пароход, зафрахтованный в обществе «Ерофеев и сыновья», при долгом путешествии влетит в копеечку. Но если опасения Богдана вдруг окажутся не беспочвенными, и случится утечка информации, – карьере статского советника придет конец. Потому что за результат операции отвечает именно он.

Буланский, сохраняя бесстрастное лицо, наблюдал за размышлениями коллеги. За размышлениями мертвеца. Четверо полностью посвященных – слишком много для ТАКОЙ тайны. И второй пункт приказа знает лишь Богдан. Смидович из тайги не вернется.

– Значит, поплывем вниз по реке, – с видимым сожалением постановил статский советник. – Куда-нибудь в полное безлюдье, на Елогуй или Подкаменную Тунгуску...

Буланский не стал спорить. На Тунгуску так на Тунгуску. Путь не близкий, хватит времени присмотреться к спутникам, частично посвященным в тайну, и вычислить, кто именно из них получил третий пункт приказа – касающийся самого Богдана.

– Лучше на Тунгуску, – сказал он мертвецу. – Довелось там бывать... Действительно, что угодно взорвать можно, хоть весь мировой запас шимозы – ни одна живая душа не заметит.

Дела грядущих дней – I

Конец игры, лето 2046 года

19 июня объединенные войска Северного альянса и Техасской конфедерации начали последнее наступление на Бостон, столицу Соединенных Штатов Америки (осталось их, штатов, к тому времени в составе федерации всего семь).

Две колонны «Ягуаров», поддержанные робопехотой и «Эйркиллерами», прорвали истерзанный многочасовой стаффинг-бомбардировкой фронт на участках севернее и южнее столицы. И рванулись к океану, обходя локальные очаги сопротивления.

Наземная оборона Атлантического центра ПВО продержалась два часа – после чего господство союзников в небе над Бостоном стало полным и безоговорочным.

Эскадрильи суборбитальных десант-ботов волна за волной опускались на обреченный город. Первой, выполняя данную пять лет назад клятву, десантировалась Ютская добровольческая бригада...

После трех дней ожесточенных уличных боев пятизвездный генерал Невилл У. Голтуотер подписал в своем бункере акт капитуляции.

Стрельба в гигантском муравейнике подземных коммуникаций Бостона продолжалась еще две недели, а отряды бушрейнджеров, постепенно превратившиеся в мародерствующие банды, продержались в Аппалачах несколько лет. Но история Соединенных Штатов на этом завершилась, – четвертого июля уцелевшие члены Конгресса, собранные на руинах Филадельфии, приняли «Декларацию о роспуске федерации штатов». Величайшая империя нового времени, не так давно казавшаяся несокрушимой и вечной, просуществовала ровно 270 лет.