Антон Текшин - Под знаком Z (сборник)

– А как же батюшка? – спросил я хрипло.

– Да он один в сто раз опаснее, чем вся орава мертвяков! Прыгай давай!

Замок, повешенный на дверь, слетел, тихонько звякнув. Двери распахнулись.

В церковь повалили сразу несколько десятков человеческих фигур. Качающиеся, в оборванных одеждах, агрессивные и неуклюжие. Движения их были шаткими и неуверенными, зато скорость зомби развивали немалую.

Двадцать трупаков с голодными глазами и оскаленными мордами рванули к батюшке, и комната взорвалась истеричным воплем. Вскоре его погасило хищное рычание. Брызнула кровь, раздался хруст разрываемой плоти и жадное чавканье.

Это дало нам фору в несколько секунд.

Я прыгнул, выставив руки, и в ладони врезалась сырая, словно слизь, земля. Запахло зеленью. Погрязнув в черной влажной жиже, я с трудом поднялся, покачнулся.

Не знаю, как, но я нашел в себе остатки сил и побежал. Кулю ждать не пришлось – я знал, что он бежит за мной, и даже слышал торопливый стук шагов и частое дыхание, напоминающее о его присутствии.

За спиной хлопнуло два гулких выстрела.

– Ваня!

Истошный крик ударил по ушам – по голове как будто треснули чем-то тяжелым. Я едва не рухнул. Куля подбежал и подхватил меня на руки. Он побледнел, как полотно, рот распахнулся в немом крике.

– Почему мы остановились? – слабым голосом спросил я.

И лишь когда огляделся, понял, почему.

Со всех сторон широкой поступью приближались зомбаки. Из окна церкви высыпало три десятка мертвых тел – и все, будто заговоренные, шагали к нам. Сзади, от рядов жилых домов и магазинов, надвигалась целая толпа, не меньше полусотни сморщенных кровавых морд. Впереди покойники выстраивались в плотный ряд, перекрывая нам дорогу. Не было даже малейшего пространства, чтобы проскочить.

– Куля…

Сердце больно сжалось.

Зомбаки были повсюду. Слышалось утробное рычание и шорох приближающихся ног.

Стена из трупов, промелькнуло в голове. Иначе и не скажешь.

Ощущение недомогания усилилось. Мир вокруг поплыл, держаться на ногах с каждой минутой было все сложнее.

– Беги, – сказал я Куле. – Иначе их станет еще больше!

– Чокнулся? Я без тебя и с места не сдвинусь!

– Беги, сказал! Мне все равно уже трындец. А так хоть сам спасешься.

– Да заткнись ты!

Мертвяки все прибывали. Складывалось впечатление, будто они собрались здесь со всего города – и кроме нас им было некого сожрать.

Куля поравнялся со мной, вскинул ружье.

В глазах его я прочитал два чувства: страх и обреченность.

Взрыкнуло. Оглушительно, агрессивно, словно поблизости на полной мощности работал двигатель. К шуму добавился протяжный скрип колес.

Куля резко опустил ружье, прислушался. Я огляделся.

За рядом движущихся зомбаков раздался зычный хруст. Потом, проламывая стену трупов, на дорогу выскочил «уазик». По переднему стеклу автомобиля разбегалась паутина трещин, а коричнево-зеленый корпус сделался темно-бордовым от кровавых пятен и прилипших внутренностей.

УАЗ подмял несколько ходячих трупов и, подпрыгивая, пролетел через шумящую толпу покойников. Раздался хруст костей и треск расплющиваемой плоти. Громко заскрипели тормоза – машина остановилась прямо перед нами.

Открылась дверь. Из салона высунулась голова с коротким ёжиком волос, густыми линиями бакенбард и маленькими, еле обозначенными усиками.

Незнакомец полоснул по нам коротким взглядом, прокричал:

– Садитесь!

В тот момент мне словно по ногам ударили. Я упал, свернувшись в три погибели, и кое-как пополз к машине. Куля мигом подбежал, поднял меня и запихнул в салон. Потом запрыгнул сам, захлопнув дверь перед лицом бегущего к машине зомбака.

– Петрович, жми! – проорал над ухом «ёжик».

Мотор тотчас взревел, машина устремилась сквозь толпу шатающихся силуэтов. Зомбаки упорно наступали на «уазик», но уже через секунду их тела оказывались под колесами. Со всех сторон брызгала кровь, взвивались внутренности, волосы, ошметки плоти.

Через минуту мы прорвались сквозь толпу. Машина выскочила на дорогу, стремительно набирая скорость.

Я осмотрел салон: заметил, что в машине, кроме «ёжика», находится кто-то еще. Низкорослый старичок лет шестидесяти, с короткой стрижкой, в клетчатой рубашке и со вздувшимися шишками артрита на руках. Дедуля, именуемый Петровичем, крутил баранку и не отрывался от дороги.

– Что это с ним? – я поймал на себе настороженный взгляд «ёжика», и по спине рассыпались мурашки. Неужели догадался?

– Консервами просроченными траванулся, – тут же соврал Куля. – Его уже так час воротит. Если заблюет салон, не обижайтесь.

– А его случайно не кусали?

– Издеваешься? – наигранно усмехнулся Куля. – Как будто я настолько идиот, чтобы позволить будущему зомбаку забраться к вам в машину!

Незнакомец посмотрел на меня пристально еще секунды три и кивнул. Похоже, поверил. Если нет – меня либо прикончат, либо вышвырнут отсюда к черту.

Мы с Кулей поспешили представиться – на этом началось знакомство.

– Алик, – «ёжик» протянул костлявую ладонь сначала Куле, потом мне. – Приятно.

– Взаимно. – Куля натянул дружелюбную улыбку. – Мы уж думали, что в городе остались только зомби.

– Так и есть. Вы первые, кого мы встретили, – ответил Алик. – Надеюсь, не последние.

– А вы откуда едете? – спросил я, подвигаясь к окну.

– Из южной части города. Мы с Петровичем были в салоне, когда началась вся эта заваруха. Еле ноги унесли.

– В каком салоне? – не понял Куля.

– Красоты, конечно, – пояснил Алик. – Парикмахер я. А Петрович – мой клиент.

– Серьезно? – сначала Куля выглядел растерянным, потом его лицо скривилось, словно он понюхал керосина. – Так ты из этих, что ли… заднеприводных?

– Нормальный я! – Алик подпрыгнул на сиденье, покраснев от злости. – Просто люблю свою работу. И вообще… я в армии служил!

– Да ну?

– Баранки гну! В ВДВ, между прочим.

Алик вытянул левую руку боковой стороной ладони. На коже было накарябано синим: «За ВДВ». Куля кивнул и примиряюще поднял ладони. Похоже, доказательство в виде тату его устроило.

– А направляетесь куда? – поинтересовался я.

– Как все – подальше от этого проклятого города. И вы, я думаю, не исключение.

Только я хотел обрадоваться, что ребята довезут нас до военного поста, и мы успеем отыскать загадочного Кригера, как меня опять скрутило. Глотку оцарапал резкий кашель, изо рта обильной пеной выплеснулась липкая слюна.

Я приложил ладонь ко лбу – горячему, как раскаленный камень. Пальцы стали влажными от пота.