Сергей Жилин - Душегуб

— Тим, с ней бесполезно разговаривать, — воззвал я к здравому смыслу шерифа. Старик так и не обернулся в мою сторону, застыв в раздумьях.

Уолтер изобразил замах и удар прикладом по голове. Не мне одному очевидно, что терзать Алиес вопросами бесполезно. Тим нарисовал на лице брезгливую гримасу:

— Да, так и сделай, Уолтер.

— Что?

— Ну же, давай, — равнодушно развернулся он и покатил на выход.

Мы с товарищем переглянулись, тварь, не желая получать по голове, забрыкалась раненной лошадью. Уолтер изменился в лице и успокоил Алиес точным шквалом боли. Донельзя доволен. Я бы тоже не отказался увечить мутантку.

Может быть, именно из-за тебя Энгриль сейчас мёртв.

Молодой парень с длинными рыжими патлами нас не испугался, даже гордо расправил плечи, словно собираясь выставить напоказ свою смелость. То, что мы больше получаса примерялись к нему и могли сотню раз его убить, ему и в голову не пришло. Жаль, что в голову не приходит правда.

Охотники Гавары самонадеянны, зачастую неопытны, редко сообразительны. Но с ними можно иметь дела, что нам и нужно.

— Лешие зачастили в наши края, — склонил рыжий голову набок, — Что нужно, ребята?

— Мы ищем Харона.

— Этот мужик в лес не ходит, — рассмеялся охотник. — Меня зовут Эрик.

— А меня — нет! — грубо отплевался мой товарищ.

— Это — Твид, меня зовут Джон. Нужно разузнать об этом парне.

Эрик состроил морду умного дельца, осмотрелся по сторонам. Вокруг людей меньше, чем пингвинов со скакалкой, так что никто о разговоре не узнает. Мы уже всё проверили.

— И чем он вам не приглянулся? — эхнув, присел гаварский охотник на поваленный ствол.

— С чего такие выводы? — надменно процедил коротышка, напротив возвысившись на торчащем корне.

— Серьёзно? Вы, кроме как на палачей, ни на кого не похожи. Ну не вижу я, чтоб вы мирно говорили с человеком, которого даже толком не знаете, где найти. Особенно ты, короткий.

Тычки пальцами моего лилипутского друга злят отменно:

— Короткий, ты сказал? Может, спустим штаны и уточним этот вопрос?

— Забудь, чего ты так завёлся?

— Я тебе сейчас полную задницу шишек напихаю — узнаешь, как я завожусь!

— Ха-ха, смешно ты придумал с шишками.

— Спасибо, Джон, — отвёл глаза Крысёныш, — ради тебя я прям выложился.

Нет, ну как не посмеяться, когда Твид отсыпает шутку за шуткой? Рыжий меня поддержал, а сам шутник ошпарил нас тем взглядом, каким обычно выхватывают из толпы образцовых идиотов.

Эрик успокоился и взглянул в сторону Гавары:

— Мне, знаете ли, безразлично, зачем вам занадобился Харон. Многие его не любят, так что сдать могу без проблем… Но не без платы…

— А вот на это не надейся, — категорично ответил я, оправив резко ворот.

— Как знаете…

Меньше всего это понравилось Твиду, прицелившемуся рыжему в ту часть тела, которой минуту назад собирался мериться. Эрик, сразу видно, трухнул и обратился ко мне молящим взором за защитой.

Когда понял, что не выйдет, решил перевести локомотив на другие рельсы:

— Эй, совсем? Это же шутка такая! Серьёзные все такие пошли — я бледнею с вашего чувства юмора! Ты вообще опусти винтовку и иди учись улыбаться!

— Джон, не заставишь его — сам будешь рыть могилу.

— У меня ж мозоль на пальце.

— Парни! — примирительно вскинул руки охотник. — Что-то разговор не в то русло зашёл. Я говорю о Хароне, и расходимся, лады?

— Тебе так сразу и предложили, юморист, — бессовестно переборщил с сарказмом Крысёныш.

Винтовка, однако, вернулась на плечо.

— В общем, у Харона наступили тяжёлые деньки: его посадили в тюрьму. Извините, но достать его вам будет сложно.

— Нам? — буркнул я. — Так сказал, будто тебе это дело на пять минут.

— Хэх, говорю же, там семь полицейских плюс местные вам помешают.

— Много ты понимаешь… Идём, Джон!

Коротышка ловко спрыгнул с корня и повёл меня в тёмные дебри осеннего леса. Полянка позади исчезла буквально через минуту, и в ногах тут же проснулось ощущение того, что ты тяжело ступаешь мстить.

Один гаварец оценить наши с карликом таланты.

— Мы не предупредили Эрика, чтоб не болтал, — вспомнил я вскоре.

— Не дурак — догадается.

— Думаешь?

— Нет.

— Чего тогда сказал не подумав?

— Ты так всю жизнь поступаешь! Замечал, чтобы я жаловался?

Твид… вечно врёт про меня всякие гадости…

Маленькое тельце холоднее рыбы, вываливается из рук, как комок теста. Стучать приходится ногой, и желтоватая дверь отзывается лающими отзвуками. Я неторопливо жду, когда хозяева откроют, оборачиваюсь на дворик, отлично обустроенный для того, кого я так удачно нашёл пару минут назад.

Песочница, качели… Ещё та серая кошка, с которой, определённо, играла Кетрин. Животина испугано уставилась на мёртвую девочку, махая хвостом как-то заторможено.

Высокий худой мужчина в очках распахнул дверь, и на лице его загорелось горе, ждавшее своего часа больше суток. Из моих уст будет звучат неубедительно, так что опустим часть, в которой я искренне сожалею:

— Я нашёл вашу дочь.

Глава 18 Повод задуматься

Бессмысленный город спрятался в темноте за нашими спинами, с каждым ударом копыт он всё быстрее растворяется на страницах моей истории. Надеюсь, не случится момента, когда придётся перелистать обратно.

Порушенные города — само по себе ужасное зрелище, Сеферан в этом мало отличается от других: огрызки величавой архитектуры, оплетённые проводами, трубами и коллекторами, как мухи паутиной. Сотни сохранившихся памятников старины, афиш былой широкой жизни, глянца места мечты. И люди, которых мне не понять, которых я не могу простить… за безумие. За согласие гнить, лениво моргая…

Паразиты внутри мёртвого тела. Сложно подыскать более мягкой аналогии.

Лошади мчат нас галопом, километры сменяются, мимо пробегают худые знаки, остовы машин и руины придорожных кафе. Сейчас я как никогда мечтаю вернуться в цивилизованный Сакра Ципион, борющийся за весь мир, веря, что в этом пока есть смысл. Как ни странно, многим всё равно.

А закрой глаза, отдай душу богу — так просто…

О чём думает Максимилиан? О чём угодно. А Юрико? Стоит полагать, о более приземлённом, прозаическом и актуальном — людях Иоанна. Я уже не знаю, как относится к беспокойному параноику.

Они появятся внезапно.

Не ожидал гостей: суровые цифры местного расписания предусматривает обед ровно в полдень. Занавес поднимается с живописными красотами металлического скрипа, жадная публика предвкушает появление на сцене конферансье. Ба, чёрные волосы, почти скрыты глупой шапкой, бледное, вечно хмурое лицо. Узнаю тебя, Кейт.