Дом бьющихся сердец - Оливия Вильденштейн
Он моргает, глаза становятся стеклянными.
– А мысль-то блестящая! Почти такая же блестящая, как была твоя идея пробудить воронов. Боги! До чего унылой была жизнь до их возвращения в Люче, согласись?
Жизнь, может, и была унылой, но хотя бы безопасной. Теперь же нигде не безопасно, кроме этого королевства в облаках.
– Вернемся к твоему падению на колени Лоркана Рибио.
Феб похож на спрайта с монетой – не перестанет спрашивать, пока все не выведает, – и я начинаю рассказывать. К тому времени, как заканчиваю, он уже застегивает на мне черное платье.
Я опускаю взгляд на ноги – они полностью видны под прозрачной тканью.
– Мы ужинаем в таверне неподалеку, да?
– Да.
– Такой наряд – точно подходящий? Когда я была там в последний раз, все были одеты в боевые доспехи и штаны.
Феб указывает на себя: на низко посаженные черные штаны из легкой ткани и на мягкую белую рубашку, которая открывает значительную часть его торса.
– На мне ты видишь доспехи?
– Нет, но ты фейри, а я ворон.
– А еще шаббинка. В книге о Шаббе, которую Лор одолжил мне из своей личной библиотеки, – можешь позже поблагодарить меня за тщательный подход к делу, – сказано, что шаббинки предпочитают шелковые открытые платья. Они в основном ткут материалы из флюоресцентных выделений наземного моллюска. Разве не здорово?
Опасения по поводу неподобающего наряда мгновенно улетучиваются.
– Невероятно здорово.
Феб уходит в ванную и возвращается с куском черной глины, такой же, какой пользовался Лор.
– А теперь финальный штрих.
Я качаю головой.
– Фебс, нет. К этому я не готова.
Мой отказ наносить черные полоски на лицо вызван иной причиной, нежели прежде. Раньше они ассоциировались у меня с выбором сторон. Сегодня вечером я осознала, что это привилегия, а я ее еще не заслужила.
– Лоркану понравится, как и твоему отцу.
– Он здесь?
– Я слышал, стражи упомянули, что он летит домой.
Домой… Неужели это место стало для Феба домом?
– Это всего лишь макияж, Пиколина.
Вот только это не просто макияж.
В итоге Феб обходится тем, что подводит мне черным линию ресниц, затем повторяет манипуляцию на себе, подчеркивая зелень глаз. После чего берет меня под руку и выводит в коридор. Нам почти никто не попадается навстречу, но те немногие встречные таращатся так, будто у нас не все змеи в логове. Как я и опасалась, все вороны одеты в боевую кожу, в то время как мы словно вышли на прогулку по Тарекуори.
– Лор присоединится к нам? – спрашивает Феб.
– Не знаю. – Я дергаю за края глубокого V-образного выреза, пытаясь растянуть неподатливую ткань и прикрыться. – У них совещание в Шуркау. А что? Хотел с ним поужинать?
– Кто бы не захотел с ним поужинать? Но нет, я спрашиваю, потому что мне не терпится посмотреть на выражение его лица, когда он увидит мое творение.
– Ты не говорил, что занялся каким-то ремеслом.
Феб фыркает.
– Ну, сын Коннора учит меня гравировать, но я говорил о тебе, Пиколина. Можешь отблагодарить меня тем, что подашь завтрак в постель. Если, конечно, не намерена опять споткнуться и упасть на гигантский…
– Скажи еще хоть слово, и я убью тебя во сне. – Стиснув зубы, я добавляю: – Тогда хоть не придется тащить тебе поднос с завтраком.
Он снисходительно похлопывает меня по руке, словно более нелепой угрозы в жизни не слышал.
– Ну же. У меня свой столик.
Мое откровенное платье становится наименьшей из забот, когда мы огибаем посетителей, чтобы добраться до дальней стены, у которой стоит самый маленький столик в таверне, прямо рядом с баром.
Он сервирован на одного.
– Ты вроде говорил, что вороны относятся к тебе дружелюбно.
Феб выдвигает стул.
– Так и есть. К чему эти насупленные брови?
– У твоего стола всего один стул. – Даже не скамейка. – Одна тарелка. Один стакан.
– Какая вы наблюдательная, синьорина Бэннок. – Усадив меня, он наклоняется ближе и шепчет: – Возможно, ты также заметишь, что от моего столика открывается прекрасный вид на бар.
Хотя я понимаю намек, не могу избавиться от беспокойного чувства.
– Ты ешь один?
– Нет. Иногда ко мне присоединяется Лазарус. Иногда Бронвен.
– Оба фейри! – Мое восклицание привлекает к нам множество взглядов. Или, быть может, они и так на нас смотрели?
– Ифе каждый день заглядывает выпить чаю. Обычно чтобы пожаловаться на тебя.
Явная насмешка пролетает мимо моих ушей.
– И после закрытия Рид опрокидывает вместе со мной стаканчик.
Известие о том, что хотя бы один ворон с ним общается, меня несколько успокаивает.
– Рид?
– Сын Коннора. Который учит меня работать с камнем. Как ни странно, мы подружились. – Как раз в это время упомянутый мужчина направляется к нам со стулом. – Он единственный полуворон, оставшийся в Люче, поскольку остальных либо убили, либо они бежали в Шаббе.
– Убили? – Я вскидываю брови.
Отвечает мне ворон с каштановыми волосам:
– Мы, ликен, не бессмертны. Ну, у кого один из родителей – человек.
Я понимаю, что ликен означает полукровок, и Рид не причисляет меня к их рядам.
Он ставит стул для Феба, затем упирает руки в узкие бедра.
– Вы не знали, дочь Кахола и Зендеи?
– Просто Фэллон. Дочь Кахола и Зендеи слишком длинно звучит. И нет, не знала. Что насчет потомства фейри и воронов? Они бессмертны?
Феб вздыхает, садясь за крошечный столик.
– Фейри и вороны не могут зачать ребенка. Кровь несовместимая. У воронов слишком много железа, смертельного для фейри.
У меня приоткрывается рот. Боги, я совсем ничего не знаю!
Сын Коннора начинает отворачиваться, и я его окликаю:
– Рид, верно?
– Да.
– Спасибо, что составили компанию моему другу.
На скулах Феба проступают розовые пятна.
– Говоришь так, будто я какой-то жалкий неудачник.
Вовсе не это я подразумевала.
– Ваш друг рассказывает много интересных историй. – У Рида не такой квадратный подбородок, как у его отца, а кожа гораздо более светлого коричневого оттенка, как и волосы, и все же в лице много от Коннора.
– Уверена, у вас и своих предостаточно.
– Пока нет. – Легкая улыбка скользит по губам полуворона. – Но, надеюсь, на этот раз у меня получится пережить парочку приключений. Если, конечно, наш король сможет сохранить себя в целости и сохранности. – Он тянется за стойку бара – за дополнительной тарелкой и кубком. – Что весьма непросто, когда разрушительница проклятий предпочитает земли фейри.
У меня каменеет спина от этого оскорбления, произнесенного ровным голосом. Так и подмывает возмутиться, но Феб обхватывает мое колено под столом и слегка качает головой.
Рид отходит.
– Я
