Таня Хафф - Долг крови

Им обоим крепко досталось. Однако без оружия у Селуччи не было ни единого шанса, и он прекрасно это знал.

Прижимая к груди поврежденную руку, он на нетвердых ногах выбрался из спальни и проковылял через следующую комнату. Добрался до входной двери. Пока сражался с ней, слышал, как Салливан подымается с пола, кроя его на чем свет стоит и сыпля угрозами.

Затем ему удалось-таки справиться с засовом, и детектив вывалился из дома в ночь.

– Этого подлеца нет дома!

От любопытных соседей их скрывал двойной ряд кипарисов. Генри выключил фары и тихо покатил по изгибающейся подъездной аллее. Дом Суонсона стоял тихий, темный; горели только огоньки сигнализации.

– Вики, он с тем же успехом может спать. Мы узнаем наверняка, когда выйдем из машины.

– Его нет! – повторила женщина – в ее голосе слышались истеричные нотки.

И почему она так уверена? Вики сама не понимала. Однако темные окна говорили ей: дом пуст. Суонсон не спит и не сидит, затаившись, в темноте. Его просто-напросто нет. Едва машина остановилась, женщина моментально выскочила наружу. Постояла, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Нужно было сразу же слушать, что я говорю, и ехать к доктору Муи, – прорычала она через секунду.

– Вики, мы же с тобой решили, что доктор может быть с. – Тут Фицрой замер, высунувшись из машины и принюхиваясь к ночному ветерку. – Вики! Ты чувству...

Вампиру не было необходимости заканчивать фразу, так как его подруга уже со всех ног понеслась куда-то.

У Селуччи было две возможности. Можно попробовать уйти от Салливана по незнакомым тропкам в надежде, что успеет добраться до людей. А можно свернуть в густые заросли и попытаться в них затеряться. Но не успел он пройти и десятка футов, как понял, что сбежать будет неимоверно трудно. Его качало из стороны в сторону, как корабль в шторм, голова кружилась. Стиснув зубы, пытаясь хоть как-то руководить непослушным телом, детектив упрямо двинулся вперед, в темные заросли.

Но едва он углубился в гущу деревьев, как осознал свою ошибку. Темно – хоть глаз выколи. Листва деревьев заслоняла даже тот скудный лунный свет, что просачивался сквозь облака. Зачем я только сюда сунулся? Но возвращаться было уже поздно.

Какой-то звук; в зарослях заставил его отскочить назад. Конечно, Салливан разглядит в этой тьме не намного больше, чем он. Так что Майку оставалось лишь надеяться, что его преследователь не догадался захватить карманный фонарик. В этом случае у него останется пусть слабая, но все-таки надежда.

Селуччи спотыкался о торчащие из земли корни, палки, падал, снова вставал, полз... Зарослям конца-края не было. И никакого намека на дорогу, человеческое жилье. После долгих блужданий детектив обнаружил, что бредет по какому-то крутому склону. Куда лучше – вверх или вниз? Пожалуй, вниз: пусть работает сила земного притяжения.

По лицу вдруг хлестнула ветка, да с такой силой, что он оступился, потерял равновесие и покатился вниз. Камни, колючие ветки с шипами, стволы деревьев в кровь раздирали руки. Склон становился все круче, и Майк катился все быстрее и быстрее.

Он вытянул руку, чтобы загородиться от надвигающейся на него тени, и его крик заглушился ударом о безразличный ко всему ствол дерева. Боль насквозь пронзила тело. Затем навалилась тошнота; тени вокруг закружились в бешеной пляске. Из последних сил Селуччи поднялся на ноги и заковылял в сторону дороги.

Казалось, что скалы и деревья всей своей тяжестью давят на него, пытаясь преградить ему путь и не позволить двигаться дальше. Ему удалось перебраться через какие-то кусты, к счастью, у них не было шипов – это его беспокоило сейчас больше всего – и детектив уже собирался пересечь небольшую поляну, как вдруг с разгону врезался в бетонную стену.

Мир вокруг него куда-то исчез...

– Надеюсь, ты не повредил себе потроха, урод!

...и со звуком доболи знакомого голоса снова вернулся.

Майк глубоко вздохнул, прислушиваясь к своим ощущениям. Не так больно, как он ожидал. Могло быть гораздо хуже. Луна проглянула из-за облаков, и Селуччи смог разглядеть лицо человека, который сидел рядом на корточках. На тупом лице Салливана читалась тревога.

– Доктор... сильно рассердится, если... с моими... почками что-то... произойдет. Правда, она... всегда сможет... заменить... их... твоими!

– Заткнись! Заткнись, кому говорю!

Санитар ударил его по голове, но у Майка уже все так болело, что он ощутил не удар, а лишь движение мотнувшейся в сторону головы.

– А теперь ты пойдешь назад, и я привяжу тебя так крепко, что и дышать не сможешь, понял, ублюдок поганый?!

– Тебе придется... нести меня... на руках.

– Вот еще! За ноги дотащу, и дело с концом!

– Лучше не портить товар... раньше времени.

Не успел он договорить, как Салливан одной рукой поднял его с земли. И уже занес кулак, чтобы нанести еще один удар, как вдруг...

...внезапно исчез, а сам Селуччи рухнул обратно наземь.

– С вами все в порядке?

– Фицрой?!

Детектив судорожно сглотнул кровь – а ее у него был полон рот – и начал, подниматься. Вампир помог ему сесть, придерживая за плечи.

Вики тоже была здесь, на крошечной прогалине. Салливан стоял на коленях, а она запрокидывала ему голову назад с такой силой, что на крепкой шее санитара веревками выступили жилы. Ее глаза горели бледным серебряным светом, а лицо было прекрасно страшной, нечеловеческой красотой. Трудно поверить, но Майк не сразу узнал подругу.

– Вики!

Когда она обернулась и посмотрела на него ясным взглядом холодных серебристых глаз, детектив понял, что ждет его мучителя. И хотя ночь была теплой, ему вдруг стало очень холодно.

– Вики, пожалуйста, не надо. Не убивай его.

– Почему нет?

Голос женщины был под стать ее лицу: соблазнительный, неотразимый и в то же время несущий смерть.

Объяснять не имело смысла. Она слышит, как пульсирует его кровь, как бьется сердце. Селуччи надеялся только на то, что Вики сможет его понять.

– Потому что я тебя об этом прошу. Отпусти его.

Она выпрямилась. Спокойная просьба зачастую доходит до сознания лучше, чем гнев либо испуг. Она отпустила своего пленника, сразу забыв про него, как только тот со всхлипом повалился на землю, и шагнула к Майку.

– Отпусти его? – повторила Вики, с каждым словом в ее голосе было все больше человеческого. – Да ты с ума сошел! Он мой!

– Это еще почему?

– Из-за того, что он с тобой сделал.

– В таком случае он скорее мой пленник, чем твой.

Демоническая красота окончательно уступила месту человеческому смущению.

– Вики, я прошу тебя. Не делай этого.

"И именно здесь я рисую на песке..."