Алексей Атеев - Код розенкрейцеров

В следующее собрание речь вновь зашла об изысканиях мукомола. Возможно, причиной послужило несколько однообразное существование ложи «Южный крест».

Члены ложи требовали новых и новых подробностей. И, странное дело, Коломенцев неожиданно загорелся, словно юноша. Розыски в местных библиотеках практически ничего не дали. Да и что они могли дать? Вдруг ему втемяшилась в голову идея вернуться в Россию. Как? Почему? Неужели совершенно глупый повод: какие-то там исторические изыскания? А может, подспудно эта мысль давно сидела в сознании? Так в тот момент думал мукомол. Все произошло, что называется, спонтанно. Но вот теперь…

Теперь он начинал сомневаться. Не подтолкнули ли? Он вспомнил реакцию братьев по ложе, когда сообщил о своем желании вернуться на родину. Все в один голос поддерживали его, хвалили за смелость. Тогда это казалось вполне естественным. Люди искренне радовались… Почему?

Сейчас все вокруг, начиная от соседей по квартире и кончая малолетним пацаном на улице, казалось, находятся в заговоре. А может, так оно и есть?

Коломенцев вспомнил, как еще сегодня на него смотрел соседский парнишка: с презрением, гадливо, словно на крысу, у которой перебиты задние лапы. На старую, седую, умудренную крысу, которая, несмотря на знание жизни, залезла-таки в капкан, польстившись на кусочек прогорклого сала. Вот и он, Коломенцев, заведенный идиотским любопытством в хитроумно расставленные сети, мечется, не зная, где выход. А выхода-то и нет! Все в заговоре. Все!!!

Не он один в сетях запутался. И рыжий тоже, и… Кто еще? Олегов? Возможно. Старик-рыболов? Может быть. Катя Десантова? Неведомые ему Донские? Об их роли трудно судить, но, как ему кажется, и они барахтаются в паутине неведения, суча лапками от страха. Они – всего лишь подопытные зверушки, на судорожные кульбиты которых взирает… Кто? Вот она – главная загадка. Кто дергает за ниточки?! Пеликан, который скрупулезно вел дневник, такая же подопытная крыса, как и остальные. Все просчитано и спланировано давным-давно. Может быть, задолго до рождения действующих лиц и исполнителей.

От этой мысли его бросило в холод. Нет выхода? Что же делать? Может, бежать? Но и этот вариант скорее всего имелся в виду. Тогда ждать? Предоставить событиям развиваться своим чередом? Но ведь, похоже, дело идет к гибели. Однако те, кто написал сценарий, вряд ли желали такой развязки. Значит, основные события еще впереди. И все-таки он чувствует – ответ в дневниках. Да ничего и не остается, как ждать и пытаться выудить истину из засаленных тетрадок. Но истину ли? Может быть, и дневники – одна из составных частей ловушки?

Только теперь мукомол заметил, что излагает свои мысли вслух, словно безумец. А действительно? Не сошел ли он, в самом деле, с ума? Не привиделся ли весь этот вздор в шизофреническом бреду?

Постой, постой… Все последние дни он вел себя именно так. И теперь пытается, совсем как шизоид, склеить несовместимое. Теплее, теплее… Он просто тронулся умом. Еще теплее… Все это – плод горячечного воображения. Уже горячо!

Коломенцев схватился за голову руками. Дичь, все дичь!! Он вовсе не болен. Но тогда как объяснить? Как понять? Но стоит ли понимать?

ГЛАВА 17

– Смотри-ка, кто пришел! – не скрывая радости, закричал Станислав.

– Всего лишь я, – отозвался Валера. – А где Лена?

– Сестрица? Нет ее. На службе, должно быть. Хлеб насущный добывает. – Станислав хохотнул. – Кормиться-то нужно.

– На работе… – поскучнел Жданко. – Тогда я, наверное, пойду.

– Да чего уж. Проходи, служивый. Мне так скучно. Посиди, поговорим, тебе тоже, наверное, угрюмо.

– А когда она придет?

– Да явится, я думаю, вечером. Так что подожди. Перекусим, поболтаем…

– Ну ладно, – согласился Валера, в душе надеявшийся, что его пригласят остаться.

– Нянька! – позвал Станислав.

На пороге тотчас же выросла пожилая женщина, которую Валера уже однажды видел.

– Приготовь нам перекусить. Особо не хлопочи. Прямо на кухне. Да по-простому, по-простому… Пойдем пока в комнаты, – сказал паралитик, берясь за обода своей коляски.

«Почему это все норовят накормить меня?» – меланхолично подумал следопыт, усаживаясь на знакомый диван, на котором завязалось столь успешное знакомство.

– А потому, – неожиданно отозвался Станислав, – что с человеком лучше беседовать на полный желудок, поскольку сытость настраивает на доверительность и располагает к откровенности.

– Неужели?

– Проверено многими поколениями, – отозвался Станислав. – Две вещи располагают к непринужденной беседе: вкусная еда и созерцание красивых вещей. Так, во всяком случае, трактует Аристотель. Читал Аристотеля, служивый?

Валера неопределенно качнул головой, как бы подтверждая, но не утверждая, что знаком с трудами греческого философа.

– Обед, вернее, ужин нам сейчас подадут, – сказал паралитик, – а прекрасное, вот оно, перед тобой. – Он кивнул на картины, развешанные по стенам. – Смотри. Чем не Третьяковка?

– Откуда же все эти полотна? – полюбопытствовал Жданко.

– Оттуда! Сестрице дарили. Многие люди, видишь ли, обожают мою сестрицу, да так, что отдают ей, голубке, последнее. И ведь ты ее обожаешь?

– Конечно, – просто сказал Валера.

– Но можешь ли ты пожертвовать ради нее всем?

– Естественно, – не задумываясь, подтвердил рыжий следопыт. – У меня, правда, нет ничего, вроде этого, – он кивнул на картины, – но все, что есть, я готов бросить к ее ногам.

– Звучит неплохо. Что же у тебя есть?

– Я молод. В принципе в состоянии сделать карьеру, я живу в столице, а это немало!

– Да уж…

– Словом, я готов на жертвы.

– Многообещающе. Жертвы?.. Жертвы бывают разные.

– Любые.

– Браво! Узнаю гусара! – в словах Станислава прозвучала откровенная издевка, но Валера ее не заметил. Его мыслительные способности, так сказать, несколько притупились.

– Ужин готов, – возвестила старуха.

– Пойдем, служивый, – пригласил Станислав.

Кухня показалась Валере огромной. Да она и была таковой, несмотря на невероятных размеров буфет, украшенный купидонами и затейливой резьбой. Кроме буфета здесь имелся массивный дубовый стол, такие же стулья. На стенах тоже висела пара картин – натюрмортов, демонстрирующих мясное, овощное, фруктовое и рыбное великолепие. Между полотнами во множестве висели начищенные до блеска медные сковороды.

«Зачем им столько сковородок?» – недоуменно подумал Жданко.

Дубовый стол уставлен множеством закусок и разносолов: маринованными грибками, солеными огурцами и помидорами, тарелочками с какими-то не то салатами, не то маринадами. Посреди стола возвышалась продолговатая ваза молочного стекла с роскошными чайными розами.