Юля Лемеш - Дозвониться до небес

– Спам. – Арсений быстро свернул окно.

– Врать стыдно. От телки твоей письмецо. Но если мое присутствие тебя так смущает, я пока пожру чего-нибудь. Надо же как-то возместить потерю крови. А потом – извини, но мне давно хотелось в поисковике кое-что поглядеть. Ты не против?

Перечитав мое письмо, Арсений воспрял духом и удалил текст. Оставалось дождаться вечера.

Вернулся Миша. В рваной, заскорузлой от крови футболке. Губы масляные. Он вытер их рукой, а руку – о занавеску. Арсений решил промолчать. Скандалить дольше, чем отстирать. Миша нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая своей очереди забраться в Инет. Арсений специально кликал мышью и стучал по клаве, увлеченно изображая интересную переписку.

– Эй, ты же обещал, что, как я поем, ты меня пустишь! Ты все? Сходи мыша проведай. А то он что-то притих.

Голос у Миши был подлее обычного.

Подозревая нехорошее, Арсений помчался в подвал. Включил свет и прошел по земляному полу в поисках своего друга. Пол не всегда был земляным. Когда-то он был бетонным, но постоянное затаскивание картошки и прочего овоща образовало на нем плодородный слой. По углам даже росло что-то бледное и длинное. На дощатых полках стояли пыльные трехлитровые банки. Две с огурцами-переростками, остальные с вареньями многолетней выдержки.

– Киса-киса… тьфу… цыпа-цыпа, как тебя позвать-то? Ты жив? Ау?

Мыш сидел на пустом картофельном мешке, прижав лапки к груди, и думал. Скорее всего, о еде.

– Вот, я тебе тут покушать принес, – прошептал Арсений, вытаскивая из кармана ломоть хлеба.

Мыш не выказал должной радости. Наклонился, понюхал и отвернулся. Рожа несчастная. Что поделать? Арсений выбрался из подвала, раздобыл кусок колбасы и корку сыра. Подумал и прибавил к ним пару конфет. Иногда его беспокоило отсутствие в подполе воды, но, раз уж мыш столько времени решал проблему питья самостоятельно, то и дальше как-нибудь разберется.

– Теперь лучше? Жаль, ты разговаривать не умеешь. Ну, бывай, друг.

В этот момент Миша закрыл вход в подпол. Сначала Арсений не придал этому значения. Тем более что у него был свет – скудная сорокаваттная лампочка, покрытая пылью и паутиной. Мыш посмотрел на подношение. Потом на лампочку. Которая мигнула и погасла. Теперь в подполе царила кромешная влажная темнота.

Сверху послышался зловредный смешок.

– Ты, урод! Хорош баловаться!

– Посиди, малой, о жизни подумай.

Мишины шаги удалялись. Арсений мог бы поклясться, что гость нарочно топает как слон. Чтоб из досок труха всякая сыпалась.

«Вот дебил! Злопамятный. Ну ничего, сейчас одумается и вернется».

«Сейчас» растянулось на неопределимое время.

Сначала пришла паника. Первобытный ужас из-за отсутствия света и нахождения в замкнутом пространстве под землей. Пару лет назад Арсений бы уже визжал как поросенок. Но теперь он проинспектировал ощущения и с гордостью сообразил – не боюсь. Быть может, из-за мыша. Или страх потерял, когда там, в лесу, впервые выстрелил. Припомнив советы умников, Арсений попытался думать о хорошем. Вспомнил про меня. И решил, что ему здорово повезло, что я есть, но было бы еще лучше, если бы я была попроще, типа Оли. Но раз такое невозможно, придется любить такой, какая есть. Наверное, именно тогда он впервые ощутил ко мне что-то помимо дружеского чувства. Ведь я была почти как сестра. Выросли вместе. Привыкли друг к другу. В таких случаях любовь возникает реже, чем принято думать.

Некоторое время Арсения тянуло позвонить мне прямо сейчас и сообщить, как он ко мне относится. Желание прошло довольно быстро. Видимо, человеку, который слишком часто теряет близких, сложно признаваться в любви.

Он все-таки позвонил мне. Спокойно рассказал про гостей. Немного, но главное я уловила.

Вспомнил про зажигалку с фонариком, которая валялась в кармане. Включил. И вместе с изображением девушки в красном купальнике добрался до выхода. Арсений улыбался, заметив, как фигура деформировалась, то превращая девушку в огромную толстуху, то делая ее искривленной, как знак вопроса. Споткнулся только два раза. И даже не упал.

Мыш с интересом наблюдал за передвижениями пятна света.

Крышка люка, крепкая, из толстых досок, не сдвинулась, как Арсений ни старался ее приподнять. Он вспомнил устройство подпола и направился к стене. Раскопал заваленное пустыми мешками вентиляционное окошко. Сразу стало светлее. В луче света кружилась пыль. Где-то совсем рядом деловито гудел шмель.

«Давно надо было это сделать», – довольный собой, решил Арсений.

Удобно устроившись на холщовых мешках, он стал размышлять. Звать Мишу не хотелось. Хотелось молчать.

Будь что будет, но унижаться перед всяким быдлом, хоть и высшего порядка, он не собирался. Много чести – умолять, просить. Тем более что мобильник в кармане. Можно в любой момент позвонить. А сейчас лучше обдумать планы на вечер. От которого много что зависит.

Через пару часов ему захотелось есть. Отобрав у мыша конфету, Арсений продолжил свои размышления.

– Ты? Живой? Что молчишь?

– …

– Эй! Ты где там?

– …

– Не молчи.

– Отвянь.

– О, мы изволим разговаривать! – обрадовался Миша.

Крышка поднялась. Вниз посыпался мелкий мусор. Появилось Мишино лицо. В перевернутой роже было что-то жуткое и смешное одновременно. Арсений недолго думая засветил в рожу фонариком. Миша тут же заморгал и убрался.

– Выходи, узник.

Отказываться было глупо, Арсений неторопливо выбрался из неволи. Пришлось искать платяную щетку и чистить одежду. Оставалось разобраться с волосами, из которых просто так пыль не вычесать. Мыш успокоился и начал точить зубы об корку.

– Давай его отловим и в клетку посадим? – предложил Миша.

– А тебя в кладовке запрем. Рот кляпом заткнем. Как тебе такой вариант?

– Ну, не хочешь как хочешь.

Пока Миша смотрел телевизор, переключая программы на рекордной скорости, Арсений входил в нужное психологическое состояние, готовясь к ночи. Выглядело это так, будто он дремлет с закрытыми глазами. Миша пару раз пытался его расшевелить глупыми подколками, но ушел несолоно хлебавши. Арсений не включался в перепалки. Мозг постепенно освобождался от мыслей и по активности напоминал зависший комп.

Часов в семь вернулась Маша. С варганом. Теперь Арсению трахали слух дивными музыкальными глюками. Маша с немного выпученными глазами изливала душу, отравляя безмятежную тишину вечера. Осатанев, Арсений нацепил наушники и получил час покоя. Соорудив на скорую руку пару бутербродов с колбасой и сыром, Арсений поужинал. Наврал про головную боль и завалился спать.

– Блин, тут у кого угодно башка трещать начнет, – согласился Миша.