Кодзи Судзуки - Кольцо (другой перевод)

Не может быть, чтобы эти четыре смерти были простым совпадением. Теперь навряд ли понадобится много времени, чтобы связать их воедино. Как ни крути, а от недостатка информации Асакава, вхожий в редакции всех крупных газет, никогда не страдал.

Сняв ксерокопию со статьи, он возвращался на девятый этаж. То, что он чувствовал, было сродни ликованию человека, неожиданно обнаружившего золотоносную жилу. Он пританцовывал на месте и с трудом смог дождаться лифта…

Пресс-клуб мэрии Ёкосука.

Ёсино сидел за своим столом в пресс-клубе при муниципалитете города Йокоска, шариковая авторучка в его руке летала над бумагой, оставляя на листке строку за строкой.

При хорошем раскладе, без пробок и дорожных происшествий, из Токийской редакции до Йокоски ехать было примерно час.

Асакава тихо подошел сзади и окликнул старого знакомого:

— Привет, Ёсино.

В последний раз они виделись около полугода назад.

— А! Старина Асакава пожаловал. Какими судьбами? Что это тебя занесло в нашу провинциальную Йокоску? Да ты садись, в ногах правды нет. — И он предложил Асакаве свободный стул.

Хороший, сердечный человек, хоть и выглядит диковато из-за разросшейся по всему лицу бороды.

— Ты как вообще, занят? — поинтересовался Асакава.

— Ну, не то чтобы очень…

Они дружили еще с тех пор, когда Асакава работал в отделе социальной хроники. Ёсино пришел в компанию на три года раньше, и, соответственно, сейчас ему было тридцать пять.

— Собственно говоря, я связался с здешним информационным отделом, чтобы выяснить кой-какие детали по одному вопросу, а они говорят: у нас теперь Ёсино работает… Ну, я и решил… — Асакава, смутившись, замолчал.

— Что решил-то? Вижу ведь, что ты ко мне по делу приехал.

Асакава молча протянул ему заметку. Ёсино уставился на ксерокопию и долго, на удивление долго, не отводил от нее взгляда. Казалось бы — сам же писал, так зачем настолько внимательно вчитываться — заметка короткая, запомнить несложно, но Ёсино прямо-таки оцепенел, застыла в воздухе его рука с не донесенным до рта земляным орешком, он полностью ушел в чтение. Очнувшись, Ёсино отправил арахис в рот и начал медленно его жевать, словно пережевывая вместе с ним содержание только что прочитанной заметки…

— Ну и что дальше? — Ёсино вдруг посерьезнел.

— Я просто хотел расспросить тебя об этом случае поподробней…

— Ну, пойдем поболтаем за чашечкой кофе. — Ёсино поднялся с места.

— У тебя как со временем-то? Нормально?

— Я ж сказал тебе, что не сильно занят. Кроме того, мне тоже интересно с тобой это дело обсудить.

Они направились в маленькое кафе неподалеку от мэрии. Там можно было недорого выпить кофе и не спеша поговорить. Ёсино, сев за столик, повернулся в сторону стойки и громко сказал: «Две чашки кофе, пожалуйста». Потом придвинул свой стул поближе к Асакаве и заговорил:

— Знаешь, я ведь уже двенадцать лет журналистом работаю. Мне всякое видеть приходилось, но… Пожалуй, с таким странным случаем я еще не сталкивался. — В это время официант принес воду, и Ёсино, прервавшись, одним глотком выпил полстакана. Потом продолжил: — Ты понял, Асакава? Не было в моей практике ничего подобного… Послушай, давай-ка ты мне сперва объяснишь, почему этот случай тебя, столичного репортера, заинтересовал. А?

Но Асакава не собирался раскрывать свои карты. Он хотел, чтобы вся слава досталась ему. Стоит только рассказать о своих подозрениях такому опытному журналисту, как Ёсино, и инициатива в мгновение ока перейдет в его руки. И останется Асакава у разбитого корыта. Так что лучше быстренько чего-нибудь соврать.

— Да ничего особенного. Просто оказалось, что моя племяшка училась в одном классе с той девочкой, которую нашли в машине, и теперь она мне покоя не дает — хочет знать все подробности этого дела. Ну вот я и приехал сюда, чтобы… — понимая, что ложь ему не очень-то удалась, Асакава замолчал на полуслове. Он мысленно представил себе те громы и молнии, которые чуткий к неискренности Ёсино сейчас обрушит на его голову, но тот лишь поскучнел, отодвинулся подальше на стуле и спросил:

— Правда, что ли?

— Ну, ты же знаешь этих старшеклассниц. Такое серьезное потрясение — подружка умерла, а тут еще она прослышала о том, что случай необычный — «смерть при невыясненных обстоятельствах», — и теперь во что бы то ни стало хочет доискаться до правды. Все уши мне прожужжала… Ты уж помоги мне, пожалуйста. Расскажи подробно, в чем там дело.

— Ну ладно, спрашивай.

— Разъяснилось ли, отчего эти двое умерли?

Ёсино отрицательно покачал головой:

— Вроде бы сердце у них внезапно остановилось, но совершенно непонятно, как такое могло случиться.

— А что насчет версии с убийством? Может быть, их задушили?

— Маловероятно. На шее никаких следов…

— Может, отравили?

— Может быть, но вскрытие не подтвердило версию об отравлении.

— Короче, это преступление так и не раскрыто?

Ёсино неожиданно резко произнес:

— Ты что, обалдел, что ли? Какое преступление? Никто никого не убивал. Классический несчастный случай: «смерть в результате аварии» или, если хочешь, «смерть в результате болезни». И точка. Ну и, понятно, никаких расследований. Кому это нужно вообще?! — Выпалив это, он откинулся на спинку стула.

— А почему в заметке не сообщались имена погибших?

— Да они вроде как несовершеннолетние. К тому же была еще одна версия, но не для публикации. — Ёсино засмеялся, видно, что-то вспомнив, и подался всем телом вперед:

— Пацан-то был без штанов — джинсы с плавками спустил до колен. И у девчонки тоже трусики в коленках запутались…

— Они, что… В самом разгаре, что ли, были?

— Да нет, похоже, только готовились приступить к делу. Думали, что приятно проведут время, и в этот момент!!! — Ёсино звонко хлопнул ладонью по столу. Очевидно, он пытался своим рассказом задеть Асакаву за живое. — Так вот, говорю тебе, в этот самый момент что-то произошло. — Он помолчал. Потом сказал неожиданно: — Слышь, Асакава! Признавайся, ты разузнал что-то еще, а?

Вопрос повис в воздухе.

— Я никому не проболтаюсь и на пути у тебя стоять не буду. У меня, собственно, личный, а не профессиональный интерес.

Асакава слушал, не говоря ни слова. Ёсино усмехнулся:

— Я же вижу, что ты сам не свой. Тебя прямо-таки трясет от нетерпения расспросить меня как следует…

Надо подумать. Рассказывать ему о своих подозрениях пока что нельзя, лучше промолчать, но и врать как-то не с руки. Асакава принял решение: