Александр Юрин - В лапах страха

Однако в реальности НИЧЕГО НЕОБЫЧНОГО НЕ ПРОИСХОДИЛО, и это уже давило на всех. Светке захотелось превратиться в муху и улететь прочь из дома, прочь из города, прочь с планеты Земля, прочь из этого долбанутого мира — туда, где на неё никто не будет смотреть ВОТ ТАК! Хищно и злобно, рассчитывая силу удара, дабы потом не осталось синяка. Хотя даже если и останется — она непременно что-нибудь придумает. Ведь мать не может бить ребёнка. По крайней мере — так не должно быть.

Марина поднялась.

— Сейчас ты у меня получишь!..

— Ага, надорвёшься, — сухо ответила Светка… и получила предательскую затрещину от Глеба.

В ушах зазвенело, а глаза полезли из орбит. Захотелось плакать. Дрожащий комок уже начал свой путь из живота наружу. Он перетрясал содержимое желудка, неприятно чертил скользкими жгутиками по горлу, решительно нажимая холодной ложноножкой на маленький язычок, словно говоря: «Тук-тук, а вот и я», — преднамеренно затягивая своё неминучее появление.

Светка всхлипнула, но тут же проглотила разрозненные чувства и лишь злобно посмотрела на Глеба — уж от кого, а от него она подобного не ожидала! А от этого на душе становилось только ещё тяжелее.

Глеб не без труда выдержал взгляд дочери. Раньше он к ней никогда не прикасался — только Маринка. А теперь, вот, сорвался и… ему это понравилось. Понравилось ПРИКАСАТЬСЯ к дочери!

— Пойди прочь, — монотонно произнёс он, словно просил Светку принести ему газету.

— Папа! — пропищал Юрка и шмыгнул носом.

Марина молчала. Она лишь прикрыла рукой подбородок и нерешительно поглядывала то на смущённого мужа, то на покрасневшую дочь — ей всё было ясно. Абсолютно всё.

— Уроды! — прохрипела девочка и сорвалась с места, не желая, чтобы эти равнодушные существа увидели её слёз.

На бегу, она наступила ногой на газету скучающего пса, но тот не обиделся — лишь приветливо помахал хвостом.

Юрка досмотрел очередную серию «Барбоскиных» и потерял к телевизору всяческий интерес. А чего-то другого попросту не оставалось: канал «Россия» зарядил традиционное мощное «мыло», от которого с мамой обычно случались самые настоящие истерики, а с самим Юркой — невообразимые душевные переживания.

…Отчётливая картинка: мама сидит на диване, поджав ноги, плачет, утирая покрасневшие глаза влажной салфеткой, а на все Юркины расспросы, относительно происходящего с ней, только отмахивается, произнося дежурное: «Ресничка в глаз попала. Сейчас всё пройдёт, играй дальше…» Хочется спросить что-то ещё, но Юрка, совсем как взрослый, преодолевает нестерпимое желание и прячет взор, потому что ТАКАЯ мама ему совсем не нравится. Он продолжает заниматься своими делами, стараясь не слушать тренькающего в голове Сверчка, который просто уверен, что с мамой ЧТО-ТО НЕ ТАК. Затем появляется папа, и родители начинают громко кричать друг на друга, не обращая на них со Сверчком никакого внимания. Кричать просто так. Потому что так надо.

С мамой и впрямь всё нормально — она в два счёта уделывает папу. Сверчок оказался не прав(?).

Юрка не знал, кто такой Сверчок. Однажды мама прочитала ему сказку про Буратино. В ней-то как раз и обитало это дружелюбное насекомое. В коморке у Папы Карло, за холстом, на котором был нарисован очаг.

Ночью Сверчок выпрыгнул из растрёпанной книжки и решил навсегда поселиться в Юркиной голове — ему тут сразу же очень понравилось. Юрка спорить не стал. Новый друг оказался очень умным, постоянно придумывал занимательные игры, много всего рассказывал — мог даже выслушать и пожалеть, особенно, когда больно ударишься или просто разревёшься, не стерпев упрёков сестры.

Мама не любила всякую живность, а насекомых — в особенности. Один лишь их внешний вид — все эти усики, ножки, крохотные волоски, мягкие крылышки, скользкая пыльца, оставляющая после себя жирные пальцы, круглые, точно бусины глаза, — заставлял её брезгливо трястись и неразборчиво размахивать руками, отчего она и сама становилась похожа на запутавшуюся в паутине муху или на потерявшую пространственную ориентировку стрекозу. Поэтому Юрка решил не беспокоить маму лишний раз и ничего про Сверчка не рассказал. А мама попросту не заметила — так и зажили.

На книжной картинке Сверчок выглядел надменно. Этакая важная зелёная букашка — ростом с невысокого человека, — нацепившая на себя кафтан, цилиндр и пенсне. Однако звучащий в голове голос, напротив, принадлежал кому-то дружелюбному и весёлому, на вроде толстого мельника, изображённого на пакете с молоком. В одной из лап нарисованное насекомое сжимало лакированную трость со стеклянным набалдашником, внутри которого, — словно комар в янтаре — застыл красивый цветок или даже звезда. Юрка всегда хотел именно такой набалдашник. При этом сама трость его мало интересовала — хватило бы загадочной сферы.

Желание только усилилось, после того, как папа разъяснил, что под стеклом вовсе не звезда и уж тем более не цветок, а таинственная «роза ветров».

Юрка понятия не имел, что это за роза такая, но желание заполучить её в своё личное пользование только стократ возросло.

«Кажется, у Светки была заколка с похожим узором, но разве она даст…»

Приходилось любоваться невиданным созданием на картинке и завидовать тому лютой завистью. Сама же букашка успокаивала, советовала подождать, пока заколка не надоест сестре, после чего незаметно порыться в её настольной косметичке и стянуть понравившуюся вещицу. Юрка много размышлял на этот счёт, однако заставить себя пойти на столь мерзкое преступление так и не смог. Да он этого и не хотел. Всё-таки сестра, а не кто-то посторонний. К тому же, если поймает, — обязательно поколотит! Ни сколько за заколку, сколько за воровство. Может ещё маме рассказать, но это вряд ли.

Юрка хотя и был ещё ребёнком, однако прекрасно ощущал ту незримую грань, переступать которую — просто непозволительно. Да и отношения между сестрой и мамой подливали масла в огонь. Он был как громоотвод: вечно получал на орехи то от одной, то от другой, особенно случись ссора, подобная сегодняшней.

«Ведь Светка думает, что всё из-за меня. По крайней мере, по её словам, до меня ей жилось иначе…»

Светка не говорила ничего в открытую — Юрка невольно подслушал.

После очередной ссоры с мамой Светка валялась на кровати и плакала в подушку. Юрка не знал, что именно мучило сестру: боль от побоев, просто обида или ненависть ко всему живому, что обитает в их квартире. Может что-то ещё, о чём он даже никогда не задумывался. А возможно, всё вместе, объединившись в единый пульсирующий комок отчаяния. Так или иначе, но Светке было очень плохо, и мудрый Сверчок тогда сказал, что нужно идти к сестре и помочь ей. Неважно, как именно: достаточно постоять рядом, ничего не говоря и не обращая на себя внимания — просто попытаться заставить Светку поверить в то, что она не одна. Как не один сам Юрка. Вокруг много «друзей». Главное заставить себя «услышать» их.