Дэвид Веллингтон - Девяносто девять гробов

— Поскольку к ночи я вернусь, с ней ничего не случится, — пояснил Аркли.

8

В жизни разведчика Военного департамента есть свои прелести. Во-первых, мне полагалась лошадь для поездок, в то время как все прочие люди в этом мире, казалось, были обречены ходить пешком. Весь тот день я провел в седле, в то время как армия Потомака шла мимо меня бесконечной чередой — человеческая цепь, которая тянулась ни юг, сколько хватало глаз, и настолько же уходила на север. Пыль, которую они взметали своими башмаками, завесой поднималась в воздух и висела в нем, словно некое призрачное воинство аравийское, сотворенное из песка. Весь день они шагали мимо с криками и гиканьем, которые издавали погонщики мулов, и песнями — впрочем, они пели их не так уж часто.

Дело было как раз после Ченслорсвилля, когда, казалось, все надежды рухнули. Хотя у нас было численное превосходство, Ли снова накостылял нам, даже не вспотев. Он казался непобедимым; вне всякого сомнения, убеждение это разделяли все. Чернее дня Союз еще не знал. Война повернулась против нас, и даже я поверил, что мечты об объединенном Союзе обречены. Наверное, это поможет объяснить то, что мы совершили и на что осмелились.

Я двигался в глубь Мэриленда, удаляясь от Виргинии, и был этому рад. Из общения со служивым я выяснил многое и теперь должен был немедленно написать рапорт. От нескольких беглых рабов, которые были прикреплены к обозу с провиантом Джеба Стюарта,[1] я узнал, что Ли[2] направляется на север.

Очаровательная красавица южанка, которая втайне ненавидела рабство, рассказала мне еще больше. Ли направлялся в Пенсильванию. Впервые он был намерен перенести войну к нам, на Север. Что ж, похоже, они этого добьются, но только на условиях Джеффа Дэвиса.[3]

9

Лора вышла вслед за Аркли на парковку. Клерк за регистрационной стойкой бодро помахал им, но Аркли его полностью проигнорировал. Старик федерал втиснулся в ее маленькую «мазду», и минуту спустя они отъехали. До Геттисберга было недалеко, это был соседний от Ганновера город. И хотя они не разговаривали по дороге, атмосфера в машине была вполне терпимой. Она просто делает одолжение старому другу, сказала себе Кэкстон. Впрочем, слово «друг» было в корне неправильным.

Он подал голос только при подъезде к Геттисбергу, но только ради того, чтобы сделать ей указания.

— Нам нужно на другой конец города, — сказал он.

Лора проехала через центр Геттисберга, городка, буквально пронизанного историей. О Гражданской войне Лора знала крайне мало, но, как большинство ребят, выросших в Центральной Пенсильвании, в детстве она частенько бродила по Геттисбергу во время школьных экскурсий, поэтому знала, что он был местом исключительно важного сражения, поворотной точки всей войны. Теперь же это был центр туризма.

Ему не требовалось быть приманкой для туристов, каких Лора видела множество: маленькие бездушные городки, в которых не было ничего, кроме магазинов с футболками и безвкусных кафешек. Геттисберг, напротив, был хорошо сохранившимся образцом викторианского стиля, его кирпичные здания с черепичными крышами почти не изменились за последние сто сорок лет. Его можно было назвать образцом вкуса, по крайней мере его центр. Кэкстон ехала по дорожному кольцу, названному площадью Линкольна, мимо маленьких музейчиков и антикварных лавок, банков и отелей. Город был полон туристов, родителей со своими выводками, таскавшихся с пластиковыми копиями винтовок эпохи Гражданской войны и в фетровых фуражках с полями. Впрочем, живые экспонаты тоже были представлены в изобилии: казалось, на каждом углу стояло как минимум по одному человеку, одетому в колючие на вид синие или серые мундиры. У большинства солдат были бороды и длинные бакенбарды.

Лора со вздохом остановилась на перекрестке, пропуская толпу школьников, переходящих дорогу.

— Ну ладно, — сказала она. — Я возьмусь.

— Хмм? — вопросительно промычал Аркли.

— Ну что тут? — спросила Кэкстон. — Что за кошмар мог произойти в подобном месте?

Аркли мучительно заерзал в кресле.

— Древний кошмар. Пару дней назад мне позвонил студент местного колледжа. Какой-то археолог делал раскопки среди руин, оставшихся с Гражданской войны, и обнаружил следы деятельности вампиров.

— Нет! — воскликнула Кэкстон. — Мы же всех прикончили!

Аркли нетерпеливо махнул рукой.

— Следы старой деятельности, — уточнил он. — Более ста лет тому назад. Они обнаружили кости множества вампиров, все еще лежащие в своих гробах. Почти наверняка ничего страшного там нет.

— И вам на месте не сидится, пока сами не проверите это, — понимающе заметила Лора.

— Я никогда не сижу на месте, — отрезал он.

Это было не то, что ей хотелось услышать. Лора не желала иметь с ним ничего общего, не в этот раз.

Кэкстон уставилась прямо перед собой на перекресток, приготовившись снова тронуться. В конце концов несколько взрослых согнали ребятню в кучу и перевели их через дорогу. Дальше ехали молча, пока не добрались до другого конца города. Аркли велел Лоре свернуть в военный парк, на вершину Семинарийской гряды — скопления холмов, усыпанных бесчисленными памятниками: обелисками, арками, высокими мраморными статуями. В этом месте туристов было меньше, зато намного больше реконструкторов, некоторые из них разбивали точные копии палаточного лагеря времен Гражданской войны. Они были заняты или муштрой в боевом построении, или стояли и начищали пушки с мортирами, которые выглядели так, словно и в самом деле могут стрелять. Аркли велел ей свернуть на едва приметную дорожку, посыпанную гравием, и машина прошуршала по ней около мили, подъезжая к густым зарослям деревьев. Три машины, недорогие японские седаны последней модели, стояли на повороте дороги, и тропа, протоптанная десятками ног, вела дальше, в глубь леса. Кэкстон остановилась возле красного «ниссана» и выключила зажигание. Она понятия не имела, где находится или чего хотел от нее Аркли, и сказала себе, что ей на это плевать.

Аркли снова подал голос:

— Ты что, не собираешься снимать ремень безопасности?

— Нет, — заявила она, — я тут останусь.

— Ну хорошо, — ответил он. — Если ты решила быть бесполезной, ладно. Но может, ты все-таки сделаешь для меня последнее одолжение?

Он залез во внутренний карман своей куртки и вытащил длинный и мятый кусок тряпки. Оказалось, это галстук, вероятно, двадцатипятилетней давности.