Виталий Гладкий - Окаянный талант

Однако, как художник ни напрягал все свои извилины, так ничего вспомнить и не смог.

«Дежа вю…», – буркнул он себе под нос не без внутреннего смятения и подошел зеркалу. На него глянула похмельная небритая физиономия длинноволосого блондина «нордической наружности», как называла Олега сокурсница, на которой он так и не женился.

Вспомнив студенческие годы, Олег ностальгически вздохнул, затем причесал непокорные вихры и пошел умываться.

Дверной звонок подал голос, когда художник чистил зубы. Неужто иностранец вернулся? А чтоб его!…

Быстро прополоскав рот, он поспешил к выходу и отворил дверь, даже не спрашивая, кто там.

На пороге встал молодой парнишка, совсем Олегу незнакомый, но в одежде, которая сразу указывала на его профессию. Судя по хорошо знакомой монограмме, вышитой на сюртуке парня, он был официантом «Калинки».

– Мне бы… забрать… – смущаясь, сказал официант.

– А… – Художник понимающе кивнул и пропустил парнишку в мастерскую. – Момент… – Он быстро перелил водку из графина в бутылку, а остатки еды переложил на красивое керамическое блюдо, которое обычно использовал при написании натюрмортов, смахнув с него пыль рукавом.

Официант, собрав пустую посуду в пакет, ушел. Олег снова устроился на диване и продолжил упражнения с бутылкой, вскоре показавшей дно. В конечном итоге в голове настолько прояснилось, что он начал пересчитывать деньги, оставшиеся от вчерашнего загула.

Пересчитал – и задумался. С долгами все и так предельно ясно – отдать их в ближайшем обозримом будущем он точно не сможет. А на прокорм в городских условиях ему хватит этих денег недели на две, на три – если экономить.

Оставалось последнее – плюнуть на все, взять этюдник, кисти, краски, и уехать на пленэр. В какой-нибудь Богом забытой деревушке можно месяц-другой продержаться и с теми деньгами, что у него остались. А там еще есть и подножный корм, благо сейчас середина лета и на огородах полно овощей, в садах начали созревать разнообразные фрукты, а в лесу столько ягод и грибов, что хоть косой коси.

«Все, решено, еду!» И, не откладывая исполнения спонтанного решения в долгий ящик – чтобы не передумать, Олег начал собираться в дорогу…

Электричка была переполнена. Олега сильно помяли, пока он не залез в вагон. Хорошо, что ему помог какой-то малый с круглой лунообразной физиономией и жиденькими усиками, из-за которых он сильно смахивал на кота.

Доброхот вскричал «Поднатужимся, граждане!» и сильным толчком в спину вогнал Олега в дверь вагона как пробку в узкое горлышко бутылки.

Устроившись возле окна, Олег с интересом наблюдал за пейзажами, пробегающими мимо электрички. Его душа вдруг наполнилась тихой радостью и предвкушением необычных приключений.

Олег всегда любил поездки на пленэр. Он мог подолгу – часами – рисовать какой-нибудь чахлый кустик, добиваясь полного сходства. Для него природа была живым организмом, который умел разговаривать. Временами ему казалось, что он понимает ее язык.

Это чудесное слияние с природой случалось нечасто; в такие минуты Олег замирал, стараясь даже не дышать, и буквально впитывал кожей мелодичные голоса деревьев, цветов, разнотравья… Он чувствовал себя крохотной частичкой мироздания, гармонично встроенной в какой-то сложный механизм.

И потом его долго переполняла радость и невероятная энергия, рвущаяся наружу с неистовой силой…

Он доехал до конечной остановки. У Олега не было никаких планов; он просто плыл по течению и ждал, куда его вынесет речная волна.

Станция была крохотной и провинциальной – дальше некуда. Возле нее паслись две козы, а на перроне, посыпанном крупным речным песком, сидела дворняжка, посматривая на Олега умными и доброжелательными глазами. Она даже язык высунула, изображая приветственную улыбку.

Кроме него, в этот конец света приехали всего несколько человек. Они тут же рассосались, разбрелись по тропинкам, уходящим вглубь лесного массива. Наверное, где-то там были деревушки или дачи.

Олег никогда здесь не бывал и не знал этих мест. Немного поколебавшись, он подошел к крепко сбитой тетке в форменной одежде железнодорожника и сказал:

– Добрый день!

– Добрый, добрый… – ответила тетка, не поднимая головы и не переставая махать метлой.

Олег невольно удивился – перрон блистал чистотой и ухоженностью. Где она видит мусор?

– Не подскажете, как пройти в ближайшую деревню? – спросил Олег, при этом чувствуя, что вопрос звучит как-то по-дурацки.

Шорк, шорк, шорк… ш-ш-шр… Метла остановилась, словно затормозила. Тетка подняла на Олега большие коровьи глаза и уточнила:

– В Мелентеевку?

– Ну… в общем, да, – не очень уверенно подтвердил Олег.

– Это нужно идти вон туда, – указала тетка. – Пройдете километра два, а потом возле старой сосны – у нее молнией сшибло верхушку – повернете направо. Там ужо недалеко.

– Извините… еще один вопрос… – Олег замялся. – Я смогу там снять квартиру месяца на два?

– В Мелентеевке вряд ли, – уверенно ответила тетка.

– Почему?

– Там почти все избы выкупили городские – под дачи. Квартирантов они не пущают.

– Тогда где?… – Олег растерялся.

– Может, в Башеево… – Тетка с глубокомысленным видом хлопала длинными ресницами.

– Ты ить, Танюха, не смушшай парня, – неожиданно раздался из-за спины Олега мужской голос.

Олег невольно вздрогнул, отступил в сторону, и обернулся. Перед ним стоял мужичок с ноготок – весь какой-то взлохмаченный, с рыжей неухоженной бороденкой и веселыми голубыми глазами; ну вылитый леший.

Несмотря на теплынь, он был в ватной безрукавке и пимах. На голове «лешего» красовалась летняя шляпа – вся в мелких круглых дырочках. Она была нелепого розового цвета, мятая и грязная. Из-под шляпы выбивались клочья нечесаных рыжих волос.

– А, это ты, Беляй… – Тетка, как показалось, Олегу, смутилась и стушевалась.

– Мы, Таньча, мы, – ответил «леший», именуя себя как царственную персону – в множественном числе. – Жилье ищешь? – спросил он, окидывая Олега с ног до головы цепким взглядом.

– Да. На пару месяцев.

– С удобствами? – хитро сощурился Беляй.

– Без разницы.

– Хе-хе… Свойский парень. Пойдешь ко мне?

– Пойду. Куда?

Краем глаза Олег заметил, что тетка порывается вступить в разговор, даже губами беззвучно шевелит, но какая-то неведомая сила, казалось, держит ее за язык.

– Тут недалече… – отмахнулся Беляй. – Всего ничего…

– Сколько?…

– Сговоримси. Я не жадный, много не возьму. Энто что, все твои вещи?

– Я ведь не беженец, а всего лишь дачник.

– Хе-хе… Умные слова и, главное, вовремя сказанные. Что ж, потопали, мил человек…