Юрий Иванович - Земля в иллюминаторе (сборник)

Слезы?! Я только теперь почувствовал их горячие дорожки на своих щеках. Дышать было трудно. Почти невозможно. Куда я еду? Зачем? К кому мне теперь стремиться? Как существовать дальше?

Косые нити дождя с яростью хлещут по ветровому стеклу. Они мешают видеть. И они, и солнце, и слезы. Особенно последние. Я с трудом управляю машиной. Еду со скоростью черепахи. С трудом различая проплывающие по бокам, нависшие над дорогой скалы. Тоска! Одиночество! Вечное, проклятое одиночество!

Господи! Кого это занесло в эти места?! Кто может голосовать на обочине?! В такую погоду?! Под таким дождем?! И два больших зонта! И две большие сумки у ног!

Слезы мешают мне особенно! Но я могу разглядеть две женские фигурки, яростно машущие мне руками: стройную и чуть полноватую…

Да здравствует капотралус!

Выпрыгнув из подпространства, корабль Хеба оказался на расстоянии орудийного залпа от своего врага. Времени на раздумья не было. Лишь в памяти зафиксировался облик гигантской тарелки голубоватой планеты, на фоне которой с полицейской шхуны Пилпа вспыхнули беззвучные цветки выстрелов. Хеб тут же задействовал всю свою артиллерию. Не забыв подключить и все системы защиты. Навстречу вражескому кораблю понеслись ракеты и снаряды, лазерные орудия зачастили вспышками поражающей энергии, маневренные торпеды соскочили со своих направляющих и ринулись на перехват всего, что неслось со стороны противника. Через несколько мгновений они столкнулись на половине расстояния между космолетами и расцвели букетом белых вспышек. Хеб с удовлетворением отметил, что более половины его ракет прорвалось сквозь заградительный огонь и вот-вот разнесут корабль ненавистного рейнджера на атомы. Погоня, продолжавшаяся в космосе не одну неделю, близилась к своей развязке. Но в то же время на экране обзора ясно выделились следы нескольких ракет, несущихся и в сторону Хеба. Он с ужасом осознал, что для его брони и энергощита такое столкновение вряд ли закончится счастливо, и включил программу «Максимальный аварийный режим». В последнюю секунду он успел набросить на голову шлем комбинезона и загерметизировать свою индивидуальную защиту.

Последовавшие затем взрывы были просто ужасны. Никогда еще Хеб не попадал в такое жуткое сотрясение, скорей напоминающее перемалывание корабля в мясорубке. Шпангоуты стонали и выгибались прямо на глазах, броня разлеталась вдребезги, обшивка с противным треском рвалась и деформировалась, не выдерживая прямых попаданий. Приборы стали выходить из строя один за другим. Освещение несколько раз мигнуло и погасло окончательно. Лишь через какое-то время тусклым светом ожило аварийное. Динамики бортового компьютера охрипли от поступающих докладов о неисчислимых повреждениях и поэтапной разгерметизации корабля.

Страх панической волной накрыл Хеба. Ему даже пришла в голову мысль, что в последние минуты жизни должны всплывать в памяти самые важные события. Но этого почему-то не происходило. Глаза застилал красный туман отчаяния и злости. Умирать совсем не хотелось, хотя вся его жизнь прошла в отчаянных переделках и могла оборваться уже не одну сотню раз. Но тогда он был молод и беден, а сейчас он стал одним из богатейших индивидуумов в Галактике. В трюмах корабля находилось самое дорогое вещество вселенского пространства – капотралус. А имеющегося в контейнерах количества вполне хватит для неимоверно роскошного существования всей его семьи на сотни поколений вперед. Как он прекрасно все продумал и организовал! Как все прошло удачно, без сучка и задоринки на первом этапе! Как искусно он избавился от всех своих помощников и компаньонов! Оставалось только добраться до своей секретной базы, о которой не знал никто во Вселенной.

«И надо же было этому проклятому рейнджеру Пилпу сесть мне на хвост и проследить мой путь на самый край Галактики! Как сильно он успел нагадить и испортить такое великое дело. Что с того, что он теперь уничтожен? Хоть месть и состоялась, но она ничто по сравнению с остальными упущенными возможностями. Имея столько капотралуса, можно завладеть несколькими звездными системами и жить как бог! А что теперь?!»

Хеб от безысходности завыл, словно умирающий зверь, и со злостью ударил по пульту корабля. Тут же замахнулся еще для одного удара, более сильного, как вдруг компьютер сообщил:

– Положение корабля стабилизируется, совершаем аварийную посадку на расположенную под нами планету. Расчетное время до соприкосновения с грунтом сто сорок две минуты. Во всех отсеках начинают работать автоматические наладчики и роботы-ремонтники. В ближайшее время будет отреставрирована герметизация капитанской рубки, налажено отопление и освещение. Далее будет организована… – и голос, прерываемый иногда треском помех, продолжил перечень неисправностей, которые будут устранены в ближайшее время. Но Хеб уже не слушал. Он вскочил на ноги и бросился прыгать как сумасшедший от счастья. Даже запел какой-то гимн или кантату. Он вряд ли знал сам что поет, скорей кричал и повизгивал в такт своим несуразным прыжкам. Радость переполняла его неимоверно. Еще бы! Остаться в живых после того, как находился на волосок от гибели. И не просто остаться в живых, а получить реальный шанс стать самым прославленным Властелином в истории!

Дав выход своим эмоциям, Хеб опять вернулся к пульту управления и попытался сориентироваться в пространстве. Но все камеры наружного обозрения оказались полностью уничтожены взрывами, и для их починки необходимо было выйти за борт. В условиях аварийной посадки, да еще в космосе – это являлось более чем безрассудным шагом. Намного проще починку можно произвести на твердом грунте. А в том, что посадка произойдет удачно, сомнений не возникало. Если уж компьютер просчитал ее возможность, то можно было на него положиться.

Поэтому Хеб первым делом стал пробираться по деформированным коридорам в грузовые отсеки. Добравшись туда, он с восторгом обозрел контейнеры с капотралусом и убедился в их целостности и сохранности. Хоть многие емкости и сорвало с креплений во время прямых попаданий, и они загромождали проходы отсеков, валяясь как попало, это было уже не существенно. После посадки все вновь разложится по своим местам.

Хеб успел вернуться в рубку перед самым началом экстренного торможения. Пристегнувшись в кресле, он стойко перенес неимоверные перегрузки, совершенно не слушая продолжающиеся доклады компьютера. Самые оптимистические мысли приходили ему в голову, согревая своей сладостью и помогая преодолеть трудности.

«Спасен! И не просто спасен, а остался самым богатым человеком во Вселенной! Вот теперь я заживу! Теперь я напомню о себе всяким титулованным хамам и высокомерным выскочкам! Да так напомню, что другие вздрагивать будут при моем имени! Главное сейчас осмотреться после посадки. Затем отладить внешний обзор, сориентироваться, куда дальше лететь, и все! Начинаю новую жизнь! А кстати, интересно, есть на этой планете нечто достойное моего внимания? Если здесь есть дикари или первобытные племена, то неплохо бы объявить себя богом и зафиксировать свои права на владение их системой. Лишние подданные мне не помешают! С моим вооружением я их буду строить, как мне заблагорассудится. А если воспротивятся, то живо переполовиню их количество! Ведь богу можно все! Самое главное, что ни один контейнер с капотралусом не лопнул. И вещество не попало в атмосферу. Как ни велика планета, для всего ее населения хватит даже четверти одной-единственной емкости. И не важно, какие формы они имеют и какие размеры тела ограничивают их скудные мозги. Дикари бы вдыхали распыленный в атмосфере капотралус и через одно, два поколения совершили бы небывалый подъем в своем развитии. Ведь даже животные умнеют при вдыхании этих испарений. Тогда ими уже не покомандуешь. Даже не подступишься. Но этого не случилось, мнимая свобода моим подданным не грозит. Зато мои прямые потомки все станут богами! Все до единого! А я стану богом самым первым! Самым великим!»