Дом у дороги. Цикл рассказов - Ирина Лир
— Слышь, Любаня, — начал он тормошить уснувшую в пьяном забытие Любку, — Твой-то буквы пишет. Да не! Не просто буквы, он слова составляет! С ошибками, но ведь слова! В таком-то возрасте! Слышь, Любаня? Ало?
Но Любаня была на тот момент в очередной «нирване». Она лишь что-то пьяно промычала в ответ, не открывая глаз.
Потом Сёмка в своей тетрадки стал выводить и цифры, но его матери было всё равно, главное, он был чем-то занят и не путается под ногами.
Всё бы ничего, только с появлением Сёмки, в жизни Любани возникли, по ее мнению, и трудности. Во-первых, Сёмка был ребенком и, его нужно было кормить, одевать, обувать. В общем, заботиться, отвлекаясь от запоев и отрывая от себя «пропойную» денежку. Во-вторых, это вездесущие соседи! Они и до Сёмки каждый раз стыдили Любаню за ее разгульный образ жизни, а с появлением сына, от них просто не стало прохода. Особенно доставала Любку ее ближайшая соседка, Ленка, сучка такая! Четверо детей у нее, видите ли, хозяйство крепкое. Так у нее и муж что надо. А Любане с мужиками не везло. Проблемы в себе она, конечно, искать не стала. Ну бегает к Ленке Сёмка иногда «харчеваться», ну вещи она от своих кое-какие дает. Так у нее же четверо, от пятого с неё не убудет. Так эта тварь на Любаню опеку натравила. Два раза появление опеки в ее доме Любка «проскочила», отделавшись предупреждением. А этой всё неймётся. Собрала соседей и притащила эту делегацию к дому Любани с последним «китайским» предупреждением, что если Любаня не возьмется за ум и не изменит свою жизнь, то они поднимут на уши все районные инстанции и, в конце концов, отнимут у нее Сёмку. В принципе, Любке было плевать на сына, а вот «детских» ей лишаться ой как не хотелось.
Сейчас же, сидя на стуле, Любаня лихорадочно соображала, где взять похмелиться. «Нужно идти к Колгану и просить в долг, иначе сдохну», — обреченно вздохнула она и поднялась со стула. Борька Колганов, или попросту Колган, торговал в деревне разбавленным спиртом. Он очень неохотно давал «горючее» в долг, но для Любани делал исключение. Она всегда оплачивала спиртное, как только приходили «детские». Вот и сейчас, помня о том, что пособие на Сёмку должно быть через три дня, Любаня воспряла духом и улыбнулась. Тут она почувствовала, как заболело под левым глазом. Подойдя к куску зеркала, висевшему на стене, она взглянула в него и сморщилась. Оттуда на нее смотрела женщина, лет пятидесяти на вид (а ведь ей не было и сорока!), с растрепанными, жидкими и уже седеющими волосами, заплывшими от постоянного пьянства глазами. Под левым из них уже растекался здоровый синяк. Любаня стала припоминать, что вчера по пьяни рассорилась с очередным своим сожителем, Колькой и, тот, зарядив ей под глаз и изрядно попинав, забрал последний «пузырь» самогона и гордо удалился.
— Ну и хрен с тобой, — зло подумала Любка, — Сейчас возьму целую «полторашку спиртяги», закроюсь и больше никого не впущу, пока ее не прикончу. Нахер мне халявщики.
Приободренная этой мыслью, Любаня заглянула в комнату, где спал Сёмка. Подойдя к сыну, она в порыве вдруг появившейся сентиментальности, подоткнула бушлат под маленькое тельце, скрючившееся от холода. «Авось, до моего прихода не замерзнет» — подумала Любаня и только тут заметила, что на скуле Сёмки была здоровенная шишка. «Видать Коляну под горячую руку попал, — проскочила у нее мысль, — Ничего, пацан здоровый, поправится. Лишь бы соседи не увидели. А то опять хай поднимут».
Быстро собравшись и накинув на себя старую куртку, Любаня вышла за дверь. Ночной холод говорил о том, что на дворе стоял октябрь, а Колган жил на другом конце деревни. «Ну ничего, — поежившись взбодрила себя Любаня, — По холодку и бежится легче».
Ее радовало то, что была ночь и ее никто не видит. Добежав до дома Колгана, Любаня постучала в закрытое окошко и стала ждать. Минуты через две окно открылось и на нее, заспанно и сердито, уставился Колган, сухощавый мужичок лет пятидесяти. Без лишних приветствий тот спросил:
— Сколько?
— Полторашка.
— Когда отдашь?
— Через три дня.
Он утвердительно махнул головой и скрылся в глубине дома. Через некоторое время Колган вновь появился в окне, протягивая Любане полуторалитровую бутылку с прозрачной жидкостью. Всучив ее в дрожащие руки Любани, Колган захлопнул окно перед ее носом.
Понимая, что назад она просто не дойдет и, ей срочно нужно похмелиться, Любаня быстро открутила крышку и сделала два жадных глотка. После, присев на лавку возле дома Колгана и отдышавшись, чтобы содержимое не полезло назад, встала и поплелась домой. Только не заметила Любаня, что пошла она не к дому, а в абсолютно другую сторону. По пути ее стало шатать из стороны в сторону. Прохлады она больше не чувствовала, зато стала наваливаться усталость и сильная сонливость. «Нужно идти, — подбадривала сама себя Любаня, — Главное держаться, а то упаду и не поднимусь больше».
Она стала чувствовать, что заносит ее в сторону всё больше и больше. Любаня уже стала натыкаться на деревья в темноте, смутно соображая, что фонарей, освещающих главную улицу деревни давно не видно. Любка уже собралась послать всё к черту и сдаться, упав возле очередного дерева, на которое «налетела», как ей в глаза ударил свет. Любаня подняла отяжелевшую голову и, изо всех сил пытаясь сфокусировать пьяный взгляд, увидела в пяти метрах от себя старый, заброшенный дом, в разбитых окнах которого был свет, а тепло, исходившее от него, было столь манящим. Всего на секунду в голове Любани возникла мысль: «А вдруг там маньяки какие-то? Еще изнасилуют и «пузырь» отнимут?». Вопрос изнасилования Любаню волновал мало, а вот со спиртом расставаться она ни в какую не хотела. Но сейчас ей так хотелось в тепло, где-нибудь прилечь или хотя бы присесть и на минутку забыться сном, что чувство самосохранение исчезло с горизонта и, Любаня, шатаясь и запинаясь, двинулась к дому.
Войдя в дом Любаня увидела только стол, кровать, да кресло-качалку. Пыль и паутина ей были не в диковинку. А вот спасительное тепло и кровать с матрацем очень Любаню обрадовали. Кое-как доковыляв до кровати, она плюхнулась на нее плашмя, прижав к себе бутылку, и забылась пьяным сном. Ей показалось, что она только-только прикорнула, как кто-то пихнул ее в бок. Она тут же открыла
