Добро заходит само - Павел Валерьевич Шершнёв
Лера попробовала открыть дверь из холла на лестницу — закрытая, взяла в руки телефон — нет связи, подёргала решётку на окне — крепко стоит. Я уж не стал говорить, что после семи утра всё становится нормальным, Лера в это не поверит. Из своей комнаты вышла Маша:
— Не хотите чаю попить, а то мне одной как то не комфортно в одиночестве.
— Давай попьём. — согласилась с ней Лера.
— А я, пожалуй, воздержусь. — вежливо отказался я.
— А что так? — спросила Маша.
— Кишечник прихватило.
— Ай я яай! А у меня как раз трава есть заваривать на такой случай. Не желаете?
— Я воздержусь. — настаивал я.
Лера посмотрела на меня:
— Да чего ты? Решил с открытыми дверями сегодня спать? Заодно и нам составишь компанию.
Маша заварила мне травки. Я с недоверием сделал небольшой глоток. В животе пропало бурление. Если не эта, то другая хворь прицепится. Только какая? Лера взяла мой стакан и тоже сделала глоточек. Потом ещё глоточек:
— Ммм… Вкусненько. А Вам не холодно? Тут так то прохладно на кухне.
— Не, нормально. Я горячая женщина. Ваня знает…
Лера посмотрела на меня, но ничего не сказала. После чая мы вернулись в комнату, и Лера сразу закрыв дверь, спросила меня:
— Откуда наш Ваня знает насколько горячая Маша?
— Она всю неделю в такой лёгкой одежде и босиком ходит.
— Она тебя заводит?
— Нет.
— Да ладно, признайся.
— Нет.
— Нет — в смысле не признаешься?
— Нет — в смысле не заводит.
— А я?
— А ты да.
— Иди ко мне мой кренделёчек.
Мы обнялись, Леру прибило целоваться. Раздевшись до нижнего белья, она указала а кровать:
— Ложись, я сейчас вернусь.
Вышла в коридор. А у меня напряжение по всему телу. Где эта Маша себя проявит? Лера вернулась и сразу плюхнулась ко мне в кровать. Поцелуи продолжились. Меня немного расслабило. В комнату резко открылась дверь и оттуда входит ещё одна Лера:
— Ох, нихрена себе!
Я перевёл свой взгляд на ту Леру, которая у меня в кровати, а это уже Маша. Лера не стала разбираться, а вцепилась ей в волосы и потянула с кровати:
— Это ты меня в туалете заперла?
Маша упала с кровати. Её лицо поплыло серыми пятнами. Левая ладонь стала серой, морщинистой и с длинными когтями. Этой ладонью она сильно ударила Леру, что та отлетела в угол и, ударившись головой об стол, потеряла сознание. Я подскочил с кровати, но Маша своими руками забросила обратно в кровать:
— А с тобой я ещё не закончила.
Её руки раздвоились, и она как таракан заползла на меня. Две руки удерживали меня, а другие начали гладить. Разум помутился. Когда Маша запустила свою руку в мои волосы на голове наступило полное безразличие, и я поддался её соблазну. Её раздвоённый язык прошёлся по моему уху. Искры, летящие от неё, заставили меня прийти в себя. В проёме двери стоял мужичок и, читая молитвы, он макал своё кропило в ведро и обдавал им Машу. Надо же! Решился. Но как он попал сюда через закрытую дверь? Какая разница, главное вовремя. Маша шаг за шагом отходила назад, а святая вода, ударяясь об неё, отлетала искрами и дымом. И, кажется, я придумал, как её можно будет задержать до рассвета. Я схватил пачку соли и начал сзади неё обрисовывать круг, но закончил только полукруг, потому что она ударила меня, и я отлетел в сторону мужичка. Дело надо заканчивать. Я поднялся и продолжил сыпать соль, чтобы завершить начатое. Вторым ударом я улетел к двери. Было больно дышать. Маша начала взывать к мужичку и тот на мгновение остановился, но мой подзатыльник ему сразу привёл в чувства.
— Читай, не останавливайся! — крикнул я ему.
Его кропило снова начало слать в сторону Маши грозди мелких брызг. Мужичок смотрел прямо на Машу и, не прерываясь читал молитву за молитвой. Маша сопротивлялась напору искр. Мужичок достал из кармана крест и ударил им Машу в руки. Маша сделала два шага назад, и я смог завершить круг из соли.
— Что теперь? — спросил мужика я.
— Молимся и ждём рассвета. — ответил тот.
Маша начала плакать и умолять отпустить её:
— Отпустите меня, я больше никогда к вам лезть не буду.
— Мне вот не верится. — сказал я и посмотрел на мужичка: А тебе?
— А я этим восемнадцать лет уже сыт по горло. Надо закончить, как положено.
— Ты всё-таки поп?
— Нет, послушник.
— А крест у тебя откуда?
— У дьякона спёр, когда тот спать пошёл.
— А как в дом попал?
— Я видел, как твоя жена приехала. И когда они с администраторшей зашли к тебе в комнату, прокрался в холл и спрятался за диваном. Видел, как вот эта подпёрла шваброй дверь в санузел, где была твоя жена. Я её и освободил, но сам опять спрятался. Всё не решался войти в твою комнату. Потом что-то на меня нашло. Крест силы придал, наверное. В семь утра она ещё не исчезнет, нужен рассвет. А зимой он настаёт не раньше девяти. Нужно обязательно закончить нами начатое.
— Звать то тебя как? — поинтересовался я.
— Борис.
— Я Ваня. — протянул ему свою руку.
Он пожал её. Лера зашевелилась. Маша заметила её движения, и вся одежда на ней тут же исчезла:
— Помогите! Пожалуйста!
Лера повернулась к ней, а потом начала кричать на нас:
— Это что здесь за инквизиция! Ваня, что за херня!
А я спокойно взял у Бориса кропило и, обмакнув его в ведро с водой, обдал Машу. От неё начали отскакивать искры и дым. Леру это испугало. Одежда на Маше опять появилась.
— Собственно инквизицией и будем заниматься. — так же спокойно ответил я: Тебе кто важнее муж или ведьма?
Лера не ответила, она была под впечатлением от увиденного.
— Ладно, продолжим. — сказал Борис и начал читать молитвы.
Машу корёжило во время молитвы, особенно на слова «Аминь».
Семь утра. Решётка на окне пропала, а за окном всё ещё темно. Маша мечется внутри круга. Борис настойчиво продолжает читать молитвы. Я с Лерой сижу на кровати. Послышался стук двери со стороны лестницы и шаги в нашу сторону. Постучались в дверь:
— Это администратор. У вас из комнаты гарью несёт.
— Мы спим. У нас всё нормально. — крикнула ей Лера.
А Маша завопила:
— Помогите! Меня держат в заложниках. Вызовите полицию!
Лера закрыла дверь в комнату на ключ, взяла кропило и обдала Машу:
— Заткнись дура!
Администраторша начала теребить дверь:
— Откройте дверь.
