Абрахам Меррит - Корабль Иштар

— Другими словами, сэр, — серьезно сказал я, — вы заметили, что даже вам не удастся два раза съесть один и тот же пирог.

— Совершенно верно, — ответил он. — Еще один недостаток этого, так неловко созданного, мира. Теперь нефриты в музее; что ж, пусть остаются там. Но музей должен заплатить за мое разочарование. Я решил приобрести нечто, принадлежащее музею и давно интересующее меня. Вы… убедите… музей отдать это мне, Джеймс Киркхем.

— А что это такое? — спросил я. — И каков будет метод моего… убеждения?

— Задача нетрудная, — ответил. Сатана. — В сущности, это испытание, которому подвергали воинов в старину, прежде чем посвятить в рыцари. Я следую этому же обычаю.

— Подчиняюсь правилам, сэр, — сказал я ему.

— Много столетий назад, — продолжал он, — фараон призвал величайшего златокузнеца, Бенвенуто Челлини своего времени, и велел ему изготовить ожерелье для своей дочери. Никто не знает, было ли это по случаю ее дня рождения или свадьбы. Златокузнец изготовил ожерелье из лучшего золота, сердолика, лазурита и зеленого полевого шпата, называемого аквамарином. На одной стороне с золотым картушем и иероглифическим именем фараона мастер изобразил сокола, увенчанного солнечным диском, — это Гор, сын Озириса, в некотором смысле бог любви и страж счастья. На другой — крылатая змея, урей, несущая на себе крест с ручками, crux ansata, символ жизни. Внизу он изобразил сидящего на корточках Бога со множеством голов в руках, а на его локте сидит головастик — символ вечности. Так хотел фараон при помощи амулетов и символов дать вечную любовь и жизнь своей дочери.

Увы! Что такое любовь, человеческая надежда и вера?! Принцесса умерла, умер и фараон, а со временем умерли Гор, и Озирис, и все боги древнего Египта.

Но красота, которую неизвестный мастер вложил в это ожерелье, не умерла. Она не могла умереть. Она бессмертна. Ожерелье много столетий лежало с мумией принцессы в ее скрытом каменном гробе. Оно пережило своих богов. Оно переживает и богов сегодняшних, и богов завтрашних. Незатуманенная его красота сияет, как три тысячи лет назад, когда истлевшая грудь, на которой его нашли, была полна жизни и любви, и, может быть, была легкой тенью той самой красоты, которая в ожерелье бессмертна.

— Ожерелье Сенусерта Второго! — воскликнул я. — Я знаю эту замечательную вещь, Сатана!

— Я должен получить это ожерелье, Джеймс Киркхем!

Я смотрел на него в замешательстве. Если это он считает легкой службой, какова же тогда, по его мнению, трудная?

— Мне кажется, Сатана, — рискнул я, — что вы вряд ли могли подобрать другой предмет, который было бы так же трудно приобрести каким угодно… убеждением. Ожерелье охраняют днем и ночью. Оно лежит в закрытой витрине в центре сравнительно небольшой комнаты, причем — преднамеренно — в самом заметном месте этой комнаты, под постоянным наблюдением…

— Я должен его получить, — прервал он меня. — Вы должны взять его для меня. Отвечу на ваш второй вопрос. Как? Подчиняясь до минуты, до секунды, без отклонений инструкциям, которые я дам вам. Возьмите карандаш, запищите время каждого эпизода, запомните их в точности.

Он подождал, пока я выполню первую часть его приказа.

— Вы уедете отсюда, — заговорил он, — завтра в 10.30 утра. Путешествие ваше будет так рассчитано, что вы сможете выйти из машины и войти в музей ровно в час. На вас будет костюм, который даст вам лакей. Он также подберет вам пальто, шляпу и другие предметы одежды. Как полагается по правилам, вы должны сдать пальто в гардероб.

Оттуда вы должны сразу направиться к юнаньским нефритам — такова для всех цель вашего посещения. Можете разговаривать с кем хотите, и даже чем больше, тем лучше. Но вы должны суметь точно в 1.45 в одиночку войти в северный коридор египетского крыла. Вы будете там рассматривать коллекции до 2.05, а затем, точно в это время, войдете в комнату, где выставлено ожерелье. Оба входа в комнату охраняются. Знают ли вас в лицо охранники?

— Не уверен, — ответил я. — Возможно. Во всяком случае, они обо мне слышали.

— Вы найдете возможность представиться одному из охранников в северном коридоре, — продолжал он, — если он не знает вас в лицо. То же самое вы сделаете и с одним из охранников в комнате с ожерельем. Затем вы отойдете в один из углов комнаты, неважно, в какой именно, и будете рассматривать витрину, которая окажется перед вами. Ваша цель — находиться как можно дальше от обоих охранников, которые могут счесть своим долгом держаться вблизи к такому, — он поднял свой кубок, — почетному посетителю.

Наконец, Джеймс Киркхем, ровно в 2.15 вы подойдете к витрине, вскроете ее инструментом, который вам предоставят, положите ожерелье в хитроумный карман, который найдете внутри пиджака, бесшумно закроете витрину и выйдете.

Я недоверчиво смотрел на него.

— Вы сказали — выйду?

— Выйдете, — повторил он.

— Вероятно, неся на себе, — с насмешкой предположил я, — обоих охранников.

— Вы не обратите никакого внимания на охранников.

— Да? Но они обязательно обратят на меня внимание, Сатана.

— Больше никогда не прерывайте меня, — строго приказал он. — Вы поступите точно, как я вам говорю. Не обратите никакого внимания на охранников. Не обратите никакого внимания на то, что происходит вокруг вас. Помните, Джеймс Киркхем, это жизненно необходимо. Вы должны сделать только одно: ровно в 2.15 открыть витрину и выйти из комнаты с ожерельем Сенусерта. Вы ничего кроме этого не будете видеть, слышать или делать. Вам потребуется две минуты, чтобы достичь гардероба. Оттуда вы пойдете прямо к выходу. Выйдя, вы свернете направо, наклонитесь и завяжете шнурок ботинка. Затем спуститесь по ступеням, по-прежнему не обращая внимания на то, что может происходить вокруг. У обочины будет стоять синий лимузин, шофер будет протирать правую фару.

Вы сядете в машину и отдадите тому человеку, которого увидите внутри, ожерелье. В это время будет 2.20. Не позже. С этим человеком вы будете ехать в течение часа. В 3.20 машина остановится за обелиском у музея. Вы выйдете из нее, пройдете на авеню и в такси вернетесь в клуб Первооткрывателей.

— Вы сказали в клуб Первооткрывателей? — Я в замешательстве подумал, что он оговорился.

— Повторяю — в клуб Первооткрывателей, — произнес он. — Вы направитесь там прямо к портье и скажете дежурному, что у вас есть работа, требующая абсолютной сосредоточенности. Вы скажете, что вас не должны беспокоить ни телефонные звонки, ни посетители. Вы скажете также, что, вероятно, газетные репортеры попытаются увидеться с вами. Он должен ответить им, что вы обещали принять их в восемь. Вы внушите дежурному, что ваша работа очень важна и вас не должны беспокоить ни в коем случае. Далее вы попросите его в семь часов прислать к вам в комнату все послеполуденные и вечерние выпуски газет.