Стивен Кинг - Томминокеры

— Вы могли бы описать его?

— Мистер, как вы себя чувствуете? Вы почему-то побле…

— Все в порядке, — раздражено прервал его Леандро. — Так смогли бы вы описать его?

— Вы из полиции?

— Нет. Я репортер. — И Леандро достал из кармана репортерское удостоверение.

— Он что-то натворил? Кроме того, что купил респиратор?

— Нет, но я хотел бы иметь его описание.

— Это будет несложно. Никаких особых примет я не заметил. Но мы фиксируем в журнале всех, кто что-либо купил у нас. Подождите… дайте найти… Вот! Ив Хиллмен, двадцать шестое июля.

Удовлетворенный ответом, Леандро заплатил сорок долларов, получил старый потертый противогаз и, оставив в недоумении продавца и не сказав больше ни слова, вышел из магазина.

— Помедленнее, Джонни, — сказал Давид Брайт. Джонни Леандро стоял в телефонной будке неподалеку от автостоянки. В душе у него пели скрипки: Он поверил мне. Сукин сын, он наконец поверил мне!

Он позвонил Брайту из ближайшего автомата, как только вышел из магазина. Он заставил его выслушать всю невероятную на первый взгляд историю, не утаив ничего. Он не скрыл и того, что пытался попасть в Хейвен, и намерение повторить попытку. И Брайт поверил ему. Но он не советовал Леандро ехать в Хейвен еще раз.

— Думаю, тебе лучше было бы обратиться в полицию, Джонни. А самому остаться здесь.

Леандро на мгновение прикрыл глаза и отвел трубку от уха. Он блаженно улыбался. Поверил. Наконец поверил.

— Джонни! Джонни?! Ты слышишь меня?

Все еще не открывая глаз, Леандро ответил:

— Да, слышу.

— Оставайся на месте. И позвони в полицию.

— Не бойся, все будет хорошо, — Леандро засмеялся. — Я купил противогаз.

— Хиллмен тоже купил респиратор. И где же он сейчас?!

— И все же я поеду, — твердо ответил Джон. — В Хейвене происходит черт знает что. Я хочу успеть увидеть все это первым… и сфотографировать.

— Мне это не нравится.

— Который час? — Часы Леандро остановились. И что было странно: он был совершенно уверен, что утром завел их.

— Почти два.

— Отлично. Я перезвоню тебе около четырех. И так далее, каждые два часа, пока не вернусь домой. Если я не позвоню, вызывай полицию.

— Джонни, это так же опасно, как детские игры со спичками.

— Ну, ты мне пока еще не отец, — вновь засмеялся Леандро. — Два часа, Давид. В четыре я позвоню.

И он повесил трубку.

Он хотел было сесть в машину, но передумал и не спеша направился в ближайшую закусочную. Там он заказал два чизбургера и с удовольствием съел их.

— Превосходно, — приговаривал он при этом с набитым ртом. — Превосходно, превосходно.

Он забыл предупреждение своей матери о микробах. И напрасно.

Проезжая Трою, Леандро почувствовал, что настроение его начинает меняться. Веселость сменилась угнетенностью, подавленностью, некой неуверенностью. Чтобы развеяться, он включил приемник, но не успел настроиться на музыкальную волну, как сигнал начал «плыть», а на смену ему появились беспорядочные шум и треск, перемежающиеся какими-то голосами. Потом внезапно зазвучала, заглушая все, японская речь. Джон выключил приемник и, стараясь не думать о том, что ждет его впереди, продолжил поездку.

Он примерил противогаз и, взглянув в зеркало, не узнал себя. Если бы его сейчас кто-нибудь увидел, то наверняка испугался. Он выглядел просто кошмарно. И все же Леандро решил не снимать противогаз, хотя бы из предосторожности.

Он проезжал городскую черту. Он не имел ни малейшего понятия о тончайших невидимых нитях, опутавших весь город… и поэтому въехал в Хейвен, не тревожась ни о чем.

Хотя положение с батарейками в Хейвене достигло критической точки, силовое поле вокруг городской черты поддерживалось постоянно. И как раз в день приезда Леандро этот вопрос решали Ньют Беррингер и Дик Аллисон. Они не хотели видеть в городе посторонних, иными словами, были бы рады запереть город. Потом, правда, вспомнив об Иве Хиллмене и Анне Андерсон, они сошлись на том, что если кто-то и сумеет попасть в Хейвен, то выбраться уже не сможет.

Джон Леандро этого не знал и поэтому ни о чем не беспокоился. А беспокоиться стоило.

Джон знал только одно: воздух вокруг отравлен и ему не следует снимать противогаз ни при каких обстоятельствах. Он еще на подъезде к городу сделал попытку снять его и тут же чуть не потерял сознание.

Через двести ярдов после городской черты его «додж» вдруг умер. Мотор заглох, снова чихнул и заглох окончательно. Все попытки Леандро завести машину были напрасны.

Большинство машин в Хейвене перестали двигаться около двух недель назад. Постепенно растущее силовое электромагнитное поле на поверхности земли способствовало мгновенной разрядке аккумуляторов, и автомобиль Леандро не избежал подобной участи.

Джон немного посидел за рулем, тупо глядя на приборный щиток. Ну, в чем дело? Бензина в баке достаточно, масла тоже, а машина не заводится. Ему даже в голову не приходило, что виноваты могут быть аккумуляторы, потому что они не прослужили и трех месяцев. По обе стороны дороги росли деревья. Сквозь густую листву пробивались и падали на асфальт солнечные лучи. Леандро вдруг почудилось, что из-за деревьев на него смотрят чьи-то глаза. Ерунда, конечно, но ощущение почему-то не проходило.

Что ж, выйди и посмотри. А потом не жди, иди в город, пока не отказал противогаз.

Он взял фотокамеру, повесил ее через плечо, спрятал ключ от машины в карман и, бросив на новенький «додж» взгляд, полный сожаления, сделал шаг в сторону дороги. Ему показалось, что он слышит какой-то шум. Он быстро оглянулся. Ничего… Он ничего не увидел.

Невдалеке чернел лес. Он немного пугал Леандро, и тот, помедлив, вернулся к машине, отыскал пистолет, снял его с предохранителя и засунул за пояс. Излишняя предосторожность никогда не помешает, — подумал он.

Он напоминал себе мусорщика, собирающего в совок всякий хлам. От тоже наполняет свой совок всяким хламом, потому что слово «хлам» вполне подходит к тому вороху информации, которую он вынужден собирать по роду своей деятельности.

И он был молод. Разве двадцать четыре года — возраст? Молод и честолюбив. Он видел свои репортажи на первой полосе «Ньюсуик» и надеялся, что репортаж о Хейвене — это его выигрышный билет в лотерее.

Он входил в город. Ему не встретилась по дороге ни одна машина, он не увидел ни одного человека, ни одного животного. Казалось, и его никто не должен был видеть.

Но процесс «превращения» в Хейвене прогрессировал, и все больше горожан побывало у Бобби в сарае. Все больше странных изобретений наводнило город. Все легче на расстоянии читались чужие мысли. Хейзел Мак-Гриди сидела у себя в конторе за столом, когда вдруг получила сигнал, что кто-то вошел в город.