Из бездны - Шендеров Герман
«Где-то здесь было окно». Может, она запомнила, как выглядит дом снаружи? Неважно. Не до размышлений.
Марьям нашла в кармане кусачки, загородив лицо рукавом кожанки, саданула по стене – в надежде, что не ошиблась. Раздался звон стекла; осколки посекли руки, но в нос уже бил воздух свободы, воздух жизни, пахнущий медвяными травами и морским ветром. И она вслепую прыгнула в этот воздух, свободная и живая!
А потом твердый бетон встретился с левой ногой. Тело пронзило болью. Марьям упала на бок, откатилась в сторону. Попыталась подняться – безуспешно. Из глаз брызнули слезы.
– Алик! – звала она, но на зов явилась горничная. Выпрыгнула через окно, спружинила ногами от бетона и двинулась за жертвой. Неумолимое цоканье приближалось, и Марьям оставалось лишь отползать, ломая ногти о лысые, без травинки, панели. Она старалась не оборачиваться и продолжала ползти. Руки нащупали густую траву давно не стриженного газона, цепляться стало легче. Марьям преодолела еще метр или два, когда жужжание за спиной стало тише. Отстала? Или манипуляторы уже смыкаются на ее, Марьям, шее? Или сел аккумулятор электроножа? Она оглянулась.
Горничная топталась на краю бетонной плиты, не смея сделать ни шагу за границу участка. Клонилась вперед, словно опираясь на невидимый забор. Сначала Марьям решила, что робот заглючил или сломался, но спустя секунду до нее дошло. Истеричный смех разорвал ночную тишину. Марьям хохотала до боли в ребрах; показывала «фак» горничной, плевалась и подначивала:
– Что, лахудра электронная? Ограничение по периметру? Руки коротки? Так-то!
«Но Алик же еще внутри!» – мелькнула мысль. Марьям потянулась в карман за смартом. Экран перечеркнула трещина, но гаджет работал. Нужно вызвать полицию-скорую-пожарных, кого угодно. Пусть арестуют, впаяют статью, но Алик выживет, а не превратится в ком окровавленного мяса, как Багир. Однако смарт из раза в раз выдавал ошибки.
– Работай ты, тупая стекляшка! – выругалась Марьям, когда услышала совсем рядом тяжелое громыхание и визг сервоприводов. Она едва успела подставить руку, когда капкан пасти полицейского робопса сомкнулся на локте. Дребезжащая, видавшая виды машина лениво пожевывала руку – до хруста в костях, а динамик бездушно диктовал:
– Вас приветствует частное охранное предприятие «Кабардинец». Вы обвиняетесь в проникновении на частную территорию. Соблюдайте спокойствие и ждите приезда полиции.
– Хоть так, – усмехнулась Марьям, корчась от боли: пасть сдавливала все сильнее.
– Вызов наряда – ошибка. Вызов наряда – ошибка, – твердил робот.
– Альбертик, мать твою! – простонала Марьям. Вспомнила, что коптер переадресовывает на себя все вызовы. Робопес застыл; в процессоре боролись друг с другом протоколы. Наконец чудище приняло решение:
– Нарушитель будет препровожден к владельцу территории до приезда наряда.
Пес переступил границу участка, таща Марьям за собой.
– Нет, железяка тупая! Не туда!
Она принялась колотить пяткой куда попало: по бронированным панелям, по безглазой голове с огромным капканом, сжимавшим ее руку. Динамик на спине машины тараторил:
– Сопротивление задержанию наказывается по статье… Порча муниципального… Будут применены меры, согласно постановлению…
Челюсти зажужжали, по телу Марьям прошел разряд тока, изогнув ее тело дугой. Пересилив боль и судорогу, она продолжила сопротивляться, но тело прошил еще один разряд и еще – сильнее предыдущего. Мышцы сковало судорогой, и Марьям могла лишь ощущать, как затылок колотится о бетон, пока робопес тащит ее в сторону дома. Рядом, у самого уха, цокали каблучки.
В полубеспамятстве, сквозь пелену слез, она видела, как проплывают мимо фальшивые интерьеры; будто в кривых зеркалах мелькали голограммы – десятки одинаковых тел несчастной жены безумца Магне; мощная рука в садовой перчатке тащила за волосы по кафелю женщину в халате. Та цеплялась за мебель, царапалась, сучила ногами, скользя на собственном размотавшемся по полу кишечнике. В одном из холлов на медвежьей шкуре сидел малыш из детской, строил башню из кубиков. Та разваливалась – верхние кубики были крупнее нижних, – но мальчик не сдавался и с настойчивостью робота возводил ее снова. В том же порядке. Посмертные голограммы заполняли помещения, увлеченные какими-то собственными, понятными им одним заботами. Робопес протащил Марьям через очередную иллюзорную стену и потянул по лестнице вниз, в подвал. Красная мгла поглотила ее.
* * *Когда Марьям пришла в себя, все тело ломило – еще бы, пересчитать ребрами столько ступенек; по глазницам изнутри будто перекатывалось толченое стекло. Голову сдавливало гулом – как от трансформаторной будки. Марьям хотела подняться, но что-то мешало. Лишь спустя пару попыток она осознала: руку все еще сжимают челюсти робопса. Шепнули:
– Не рыпайся!
– Алик?..
– Тихо!
Он лежал рядом. Его нога была вывернута под неправильным углом и согнута в двух местах, через штанину торчала кость.
– Что здесь… Она бракованная?
– Боюсь, нет, – покачал головой Алик. Лицо бледнее мела, вена на лбу вздулась – казалось, ему стоит невероятных усилий не орать от боли. – Она выполняет программу.
– Какую?
– Смотри. – Он кивнул на горничную, которая занималась каким-то ей одной понятным делом, больше всего похожим на готовку. В беспорядке валялись обрезки одежды и обуви Багира: нарубленные в лапшу берцы, ремень, куртка и футболка с подергивающейся подтанцовкой. Нарезая на части останки Багира, горничная погружала их в нечто, напоминающее мясорубку.
«Измельчитель мусора» – догадалась Марьям.
Голова Багира лежала отдельно – опутанная проводами, штекеры которых уходили прямо в череп. Два торчали из глаз, растекшихся по щекам, как недожаренная яичница. У виска висел небольшой дисплей с наполовину заполненным прогресс-баром. Почему-то Марьям очень хорошо себе представила, каково, когда жуткие иглы проходят прямо через зрачок, пробивают глазничную кость, входят в мозг… Ей захотелось зажмуриться.
– Что это?
Алик не ответил; его взгляд был прикован к горничной. Когда очередной кусок Багира прокрутило в костно-мясную кашицу, та вынула контейнер из-под измельчителя и залила содержимое в жерло чего-то, похожего на турбину.
– Биогенератор, – пояснил Алик. – Вот откуда электричество. Как те мопеды на капусте, но гораздо мощнее.
– И она…
– Да. Перерабатывает нас в топливо.
Когда до Марьям дошло значение увиденного, она едва сдержала рвоту. Так вот куда исчезли тела жены, ребенка и самого Магницкого. Вот почему пропадали бомжи и рабочие. Вот…
– Поэтому здесь ничего не растет. Все пошло в дело, – подтвердил ее догадку Алик.
– И мы…
Марьям стало мучительно жаль себя – что уйдет она так бессмысленно и бесславно: превратится в пропущенную через мясорубку кашицу и станет топливом для опустевшего дома, чтобы горел красный свет, отображались динамические интерьеры и голосила Эдит Пиаф, пока аккумуляторы не сдохнут. Корм для сошедшего с ума умного дома.
– Не хочу!
Она забилась в пасти робопса; тот зажужжал, готовя разряд.
– Не дергайся! – шикнул Алик. – Держи! – Тяжело дыша, он протянул ей «Стилет» на резинке – с штекером на конце. – Надень на руку. Там зацикленный расчет числа «Пи». Любую систему повесит. Бей в корпус и беги. Позови помощь.
– А ты?
Алик кивнул на свою искалеченную ногу:
– Я ее отвлеку. Выиграю время.
– Не смей! Уйдем вместе! Я вырублю горничную и…
– Не вырубишь. Я пытался. У нее автономная зашифрованная ось – управляется с сервера. Не пробиться.
– Я тебя не оставлю!
– Тихо! Уходи. Сейчас. Может, успеешь, прежде чем… Маш? – Алик прижал очки к переносице – будто опускал забрало; он всегда так делал, когда нервничал. – Если не выйдет… Помнишь тот клип-валентинку?
– Причем здесь…
– Я его прислал. Не Багир.
Он виновато пожал плечами, будто извиняясь – может, за свои чувства, а может, за то, что так и не осмелился признаться. Марьям прижалась губами к его лбу. Прошептала:
