Татьяна Богатырева - Весенние соблазны

Генри свернул на Ричмонд-роуд и остановился.

— Кто здесь? — спросил он, с прищуром оглядывая полутьму по обеим сторонам слабо освещенной дороги. Призрачный шепот дал ему подсказку. Макалистер решительно свернул в сторону и, нырнув в темную нишу, схватил за химок притаившегося там шпиона.

— Ты кто такой, засранец? Из банды этого идиота О'Нила? — Генри встряхнул добычу за воротник и только после этого как следует рассмотрел. Девчонка спрятала лицо за растрепавшимися длинными волосами, от энергичной тряски выскользнувшими из-под резинки. Девушек Генри не обижал, а те в свою очередь не обижали его отказом в случае чего. Вот и черноволосую девицу Генри осторожно поставил на землю. Та еще ниже опустила голову, но любопытство Генри было задето, он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

Непримиримый взгляд пронзительно темных раскосых глаз пронзил его как автоматная очередь.

— Парень? — недоверчиво спросил Макалистер и отдернул руку. — Вот блин, чертов ты китаец.

— Японец.

— Что ты там сказал?

— Я не китаец, — так же тихо повторил парнишка. — Японец.

Говорил он по-английски, но немного неправильно расставлял ударения. Оказалось, что Сората, так его звали, недавно прибыл в Лондон и его незамедлительно обворовали. Пойти ему было некуда, помощи просить тоже не у кого. Генри бы ушел, просто продолжил свой путь, чтобы поскорее очутиться в своей тесной клетушке и зализать раны, но что-то его останавливало.

— И куда ты пойдешь, китаец?

— Не китаец, — Сората гордо вскинул длинноволосую голову. — Японец.

— Да начхать, — отмахнулся Генри. — Ладно, сам разбирайся, а мне пора.

Он обогнул препятствие и, сунув израненные руки в карманы, продолжил путь. На душе скребли кошки, но Генри не хотел вешать на себя груз заботы о другом человеке. Мать не доверила ему даже собственную младшую сестренку, значит, Генри не годился для такого. Он одинокий волк.

Ровно через квартал Макалистер остановился. Духи, что всегда окружали его, выражали недовольство. Они гудели в его голове потревоженным ульем, их холодные прикосновения отзывались мурашками по всему телу.

— Чтоб вас всех! — Генри выругался, ожесточенно потер торчащие во все стороны жесткие волосы и развернулся. — Просто надо убедиться, что он пошел своей дорогой. И все.

Он вернулся обратно, но на дороге валялся рюкзак японца, а самого его не было. Зато в той самой нише слышалась какая-то возня. Генри этот звук вовсе не понравился. Он ворвался туда, схватил первое, что подвернулось под руку, дернул на себя и от души съездил по лицу. Брызнула кровь из разбитого носа, мужик взвыл и бросился наутек, и Генри не стал его преследовать. Стоило подумать, что в такой близости от окраин Ньюхема иностранцу опасно ошиваться одному по темноте.

— Эй, как там тебя? Сората? — Генри протянул руку сползшему по стенке пареньку. — Сората, давай помогу.

Сората ухватился за протянутую ладонь и поднялся на ноги. Его пожатие оказалось неожиданно крепким, а кожа — ледяной. Впрочем, это как раз и не было удивительно. Генри сам успел немного продрогнуть, сырой английский туман уже лизал ботинки, а ветерок заползал под куртку.

— Бери свой рюкзак и дуй за мной, — вдруг велел Генри. Слова сами вылетели из него. — Переночуешь у меня, бедолага китайская.

— Японская, — тихо поправил Сората и, подхватив с земли рюкзак, поспешил за своим невольным спасителем.

Дом, где Генри квартировался, стоял в конце улицы, на первом этаже хозяйка держала магазинчик, а чердак сдавала. Генри не был особо придирчив и уж точно не склонен к чистоте и порядку, поэтому одежда валялась на разобранном диване, на стуле и на полу, стола не увидишь за горой немытой посуды, еду в которой за отдельную плату иногда приносила хозяйка.

— Садись, я вскипячу чаю, — Генри щедро кивнул на диван и отвернулся к старенькой электрической плитке. Когда чайник вскипел, а чайные пакетики заварились в чашках, он повернулся к новому знакомому. Сората в это время занимался тем, что аккуратно складывал мятые вещи в ровную стопочку на стуле и уже добрался до постельного белья, перестилая его заново.

— Ты… ты что делаешь? — выдохнул Генри пораженно. Ни одна его бывшая подружка даже не попыталась навести порядок в его жилище. Как правило после одной ночи и пары свиданий они не возвращались.

— Убираю, — спокойно ответил японец. — Грязно.

Он расправил простынь, взбил подушку и накинул сверху одеяло. И только после этого сел. Генри отыскал в завалах поднос и поставил прямо на постель. Ему вдруг стало стыдно смотреть на Сорату, и он опустил взгляд на его руки. И заметил синяки.

— Что это? — он, забывшись, схватил его за руки. — Это тот тип? Что он от тебя хотел? Черт, так и знал, что надо было начистит ему рыло, чертов извращенец!

— Не надо, — Сората весь сжался и вывернулся из захвата. — Пожалуйста, прошу вас. Я могу за себя постоять, просто растерялся.

— А? Ну ладно, — Генри понял, что стоит перед ним на коленях, и густо покраснел. — Меня Генри зовут, если что. Генри Макалистер.

Он улыбнулся, и Сората робко улыбнулся в ответ. Улыбка разгладила скорбную морщинку между бровей, и его лицо стало еще красивее, чем казалось прежде. «Почти девичье», — подумалось Макалистеру. Да и тело у японца даже в одежде выглядело субтильным и стройным, поджарым и гибким. Сообразив, что бесстыдно его разглядывает, Генри отвернулся и встал с колен:

— Так, мне завтра на учебу, так что давай спать. Утром покажу тебе, где ванная комната. Тебе в туалет часом не надо?

Сората покачал головой, а потом смущенно переплел пальцы:

— Генри, — от непонятного Макалистеру волнения его голос стал еще ниже и бархатистее. — Позвольте мне смыть вашу кровь в знак признательности?

— Ну… Если хочешь, — растерялся Генри, и Сората быстро нашел тазик, налил воды из чайника и разбавил водой из графина. Смочил свой платок и, опустившись на диван рядом с Генри, осторожно взял за руку и промокнул ссадины на костяшках. Его движения были ловкими и деликатными, в глаза он не смотрел, сосредоточившись на деле.

— Спасибо, — Генри остановил его, накрыв его пальцы ладонью. — Хватит, дальше я сам.

— Я лягу на полу.

— Нет! — Генри была невыносима мысль, что этот странный человек будет ютиться на его пыльном полу. — Диван широкий, только подушка одна. И одеяло. Пожалуйста, я так хочу.

И они легли вдвоем. Сначала Генри никак не мог лечь так, чтобы не соприкасаться с Соратой, но одно одеяло не давало им разойтись. В итоге Генри забрал себе подушку, а Сорате отдал одеяло. Это помогло уснуть, и впервые со дня, как он оказался в Англии, ему ничего не снилось. Наконец-то.