Елена Таничева - Злая кровь

Лоррен смерил его злобным взглядом.

— Все потому, что я отдал вам свой плащ!

Филипп пожал плечами.

— Уж лучше ты будешь похож на вылезшего из могилы вурдалака, чем я, не так ли? — резонно заметил он.

Мишель хотел было последовать примеру Лоррена и раздеться, но передумал. Выяснилось, что жуков, личинок и прочих червей шевалье на себе не обнаружил, так что вряд ли лесные козявки решили обосноваться на Мишеле. Может быть, мелкие твари вообще избегают приближаться к вампирам — точно так же, как избегают их животные? Когда Мишель высказал это предположение вслух, Филипп весело расхохотался.

— Вы знали, не так ли? — обиженно осведомился Лоррен, переставая вытряхивать одежду.

— Не знал, — отвечал Филипп, — но догадывался. Теперь буду знать точно.

Лоррен устало возвел очи горе и принялся одеваться.

4

Нужно заняться архивом. Нужно искать недостающую информацию о пребывании Гензеля Шварцвальдского в Москве. Нужно заняться делом, отвлечься от посторонних мыслей…

Нина не могла. Она сидела над старой архивной книгой и никак не могла сосредоточиться.

Дверь отворилась.

— Нина, вы… то есть ты… ты занята?

— Нет.

Это был Арсений. Страж Арсений — огромный, тяжеловесный, мускулистый. Он никогда раньше не интересовался библиотекой. Что же ему понадобилось сегодня? Может, Князь послал за Ниной? Но почему тогда он топчется на пороге, не решаясь заговорить?

— Тебя прислал Князь? Или… тебе нужна какая-то информация?

— Нет. Я принес кровь.

— Что?!

— Немножко крови. — Он показал хрустальный флакон, наполненный темной вязкой жидкостью.

— Зачем?

— Для мандрагоры. Я слышал, ты посадила ее в горшок и говорила, что нужна кровь, подкормить. Вот, я принес.

Действительно Нина посадила в горшок мандрагору, в которой была заключена душа несчастной девочки Ани. И действительно она говорила, что нужна кровь. И даже собиралась попросить у кого-нибудь из добровольных доноров — в обмен на укус. Все верно. Непонятно только, почему Арсений надумал приносить ей кровь, откуда он вообще узнал, что она посадила мандрагору и…

Ох.

Нина все поняла.

Арсений наверняка был влюблен в Аню! Неудивительно — Аня была красавицей. И теперь мечтает вернуть возлюбленную, заточенную в мандрагоре. Интересно, как он себе это представляет? Кто изгонит Гретель из тела Ани и вернет на место душу глупышки? Никто, кроме Гензеля. А он вряд ли согласится. И вряд ли у него будет шанс для переговоров. Его убьют. Или он убьет… Но о таком финале Нина старалась не думать. Нет, нет, нет. Его убьют. И Гретель, наверное, тоже убьют. На что надеется Арсений? Найти другого колдуна, столь же могучего?

— Спасибо! Я действительно хотела ее подкормить. — Нина взяла флакон, который казался крохотным в лапище Арсения, а в ее руке выглядел вполне внушительным.

— Ты мне ее покажешь?

— Она в земле. Ничего не разглядеть.

— Все равно.

В его глазах читалось отчаяние. И Нина решила, что не будет вреда, если он увидит горшок с мандрагорой. Они вместе польют землю кровью. А потом надо будет немного с ним поговорить. Арсений, конечно, не слишком разговорчив… Но даже таким могучим воинам, как он, иногда нужны друзья, которые выслушают, поймут и утешат.

5

Ведьмина тропа никуда не делась, и преследователи двинулись по ней, осторожно, чтобы не попасть в возможную ловушку. По мере того, как они углублялись все дальше в лес, все сильнее сгущался туман. Он появился ниоткуда, сначала тонкими струйками стелился по земле, но с каждым шагом становился все плотнее, все гуще и наконец превратился в непроглядную пелену. Вытянув руку, Мишель не увидел даже кончиков собственных пальцев и остановился.

— Что это, Филипп? На простой туман не похоже.

— Конечно, это не простой туман. Это та самая магическая завеса, о которой говорили штутгартцы.

— Ты можешь с ней что-нибудь сделать?

— Я пытаюсь… Отойди-ка в сторону.

Филипп вышел вперед и, закрыв глаза, начал бормотать заклинания. Туман вокруг него заклубился особенно плотно и вдруг совсем скрыл принца из виду, словно укутал одеялом.

— Филипп? — настороженно позвал Лоррен.

— Ничего не получается, — послышался глухой, как сквозь вату, голос принца, — когда я пытаюсь разогнать его, он становится гуще. И высасывает из меня силу. Так ничего не выйдет.

Филипп отступил назад, и туман, будто нехотя, отпустил его.

Мишель нахмурился.

— Что мы можем сделать? Обойти стороной? Перелететь? Может быть, просто пойдем насквозь, вслепую?

— Сомневаюсь, что у нас получится, — ответил Филипп. — Туман не только закрывает путь, он уводит в сторону, сбивает с пути. Это не просто лесная магия, это очень сложное и сильное заклятие. Не знаю, как объяснить, да вы все равно не поймете… Гензель взял за основу магию леса и исказил ее, добавив что-то свое. Он накладывал на это место заклинания одно за другим, много лет и даже, может быть, столетий, вплетая их в магию леса и многократно ее усиливая. Если бы здесь была его чистая колдовская сила, враждебная лесу, ее проще было бы разрушить. Но с тем, что мы имеем здесь, ничего сделать невозможно. Похоже, Гензель давно готовил это убежище с расчетом на то, чтобы скрыться здесь от врага. Даже от такого врага, чья магия будет сильнее его собственной. Представьте себе, он пользуется силой всего леса!.. Черт, похоже, придется признать, что мы потерпели фиаско. Нам не пройти.

Филипп обернулся к Мишелю, но тот смотрел в туман напряженным и злым взглядом.

— Я пойду вперед, — сказал он.

— Ты заблудишься. Мы уже сбились с ведьминой тропы и даже не заметили, как. Посмотри, ее уже нет под ногами.

Мишель огляделся по сторонам. И действительно, со всех сторон их окружали непролазные дебри колючего кустарника. Будь они простыми людьми, уже застряли бы в нем надолго и в клочья изорвали одежду. Как странно… Они ведь и в самом деле не заметили, что свернули в сторону. Даже Филипп не заметил. Интересно, как давно это произошло?

— Тогда вернемся и снова найдем тропу, — заявил Мишель, — а когда доберемся до завесы, будем внимательно смотреть себе под ноги.

— Мишель, это бесполезно! — воскликнул Филипп. — Ты разве не слышал, что я говорил про магию этого места?

Но в глазах Мишеля принц видел только упрямую решимость.

— Вы можете возвращаться! — сказал Мишель. — А я попробую еще раз. И буду пробовать снова и снова, пока не найду путь!

— Годы и столетия, — Филипп вздохнул. — Мишель, ты мне не веришь?