Дин Кунц - Покровитель

ГЛАВА 3

Приборы щелкали и тикали.

Эрих Клитманн посмотрел на часы. Через три минуты команда исследователей вернется в институт.

Двое ученых, последователи Псиловски, Янушки и Волкова, стояли у программной панели, изучая светящиеся цифры и шкалы.

Комната была освещена неестественным светом, так как окна были затемнены на случай бомбардировки и для безопасности. Было душно.

Стоя в углу главной лаборатории возле машины времени, лейтенант Клитманн с возбуждением ожидал своего путешествия в 1989 год, не потому, что будущее было полно удивительных вещей, а потому что это задание давало ему возможность послужить фюреру так, как не мог послужить ему никто другой. Если ему удастся убить Кригера, женщину и мальчика, у него появится возможность лично встретиться с Гитлером, увидеть этого великого человека лицом к лицу, пожать ему руку и почувствовать эту чудовищную силу Германии, людей, истории и судьбы. Лейтенант был готов рисковать своей жизнью десять раз, тысячу раз только для того, чтобы его лично заметил фюрер, чтобы он заметил его не просто как офицера СС, а как личность, как Эриха Клитманна, человека, который спас рейх от уготованной печальной судьбы.

Клитманн не был истинным арийцем, и его волновало его происхождение. Его дед по матери был поляком, и эта отвратительная славянская помесь делала Клитманна лишь на три четверти немцем. Хотя его другой дед и родители были голубоглазыми блондинами со скандинавскими чертами лица, у Эриха были карие глаза, темные волосы и крупные варварские черты его деда. Он ненавидел свою внешность и пытался компенсировать свой физический недостаток будучи ярым сторонником нацистов, мужественным солдатом и самым страстным во всем СС почитателем Гитлера. Прежде ему никогда не удавалось проявить себя, и теперь он был счастлив представившейся возможности.

Он хотел убить Стефана Кригера собственноручно не только потому, что мог добиться этим расположения фюрера, а потому, что Кригер был истинным арийцем, голубоглазым блондином со скандинавскими чертами лица и с отличным происхождением. Несмотря на свое происхождение, этот ненавистный Кригер предал фюрера, что вызывало ярость у Клитманна, над которым тяготело бремя варварской примеси в происхождении.

Когда до возвращения команды из 1989 года осталось две минуты, Клитманн посмотрел на троих человек, одетых в одежду другого времени, и почувствовал силу и сентиментальную гордость, которая почти заставила его прослезиться.

Все они были из бедных семей. Унтершарфюрер Феликс Хубач, сержант Клитманна, был сыном токаря-алкоголика и неряшливой матери, которых он презирал. Роттенфюрер Рудольф фон Манстейн был сыном бедного фермера, за чьи неудачи в жизни ему было стыдно. Роттенфюрер Мартин Брачер был сиротой. Несмотря на то, что все четверо были из разных уголков Германии, двух капралов, сержанта и лейтенанта Клитманна, как братьев, объединяло одно: они питали истинные и глубокие чувства не к своим семьям, а к государству, к родине и к своему вождю, который воплощал в себе их родину; это чувство поднимало в них воинственный дух.

Клитманн как бы невзначай тронул пальцем уголки глаз, смахивая несуществующие слезы.

Через минуту команда вернется.

Приборы продолжали щелкать и тикать.

ГЛАВА 4

В три часа дня, января, белый грузовик подъехал к отелю и припарковался рядом с «бьюиком» с номерами, снятыми с «киссана». Грузовику было лет пять или шесть. На помятой дверце со стороны пассажира были видны пятна ржавчины. Владелец уже, очевидно, брался за ремонт своей машины, так как некоторые пятна были зачищены и заштукатурены, но не закрашены.

Лаура наблюдала за грузовиком из-за опущенных штор из окна гостиничного номера. В одной руке она держала «узи».

Фары грузовика потухли, и из выхлопной трубы перестали вылетать клубы сизого дыма, когда из машины вылезла женщина с кудрявыми светлыми волосами и направилась к двери номера Лауры. Она постучала три раза.

Крис, стоящий возле двери, посмотрел на свою мать.

Лаура кивнула.

Крис открыл дверь и сказал:

– Привет, тетя Тельма. Какой шикарный на тебе парик.

Шагнув в комнату и крепко обняв Криса, Тельма сказала:

– Большое спасибо. А что ты скажешь на то, что твой настоящий нос, с которым ты родился, выглядит неестественнее, чем мой искусственный парик на мне? А? Что ты на это скажешь?

Крис хихикнул.

– Ничего, потому что я знаю, что у меня замечательный нос.

– Замечательный нос? Господи, малыш, ты не умрешь от скромности.– Она посмотрела на Стефана Кригера, сидящего на стуле перед телевизором, потом повернулась к Лауре.

– Шан, ты видела развалюху, на которой я приехала? Разве я не умна? Когда я садилась в свой «мерседес», я сказала себе, Тельма – я называю себя Тельмой, – я сказала, Тельма, а ты не привлечешь к себе слишком много внимания, если подъедешь к этому облезлому мотелю на автомобиле, который стоит шестьдесят пять тысяч долларов? Поэтому я решила взять напрокат машину дворецкого, но вы знаете, на чем он ездит? На «ягуаре». Это не Беверли Хиллс, а просто какая-то «Сумеречная Зона». Мне пришлось взять грузовик садовника. А что вы скажете о моей маскировке?

На ней был вьющийся светлый парик, блестевший от капель дождя, большие очки в роговой оправе и вставная челюсть.

– Тебе идет, – сказала Лаура, усмехаясь. Тельма вытащила вставную челюсть.

– Послушай, как только я нашла машину, которая не привлекает внимания, я поняла, что привлекаю внимание сама, будучи звездой экрана. И как только стал известен факт, что мы с тобой подруги и мне начали задавать вопросы о тебе и об этих перестрелках, я решила приехать к тебе инкогнито.– Она бросила свою сумочку и вставную челюсть на кровать.– Этот образ я создала еще в ночном клубе, когда выступала в Лас-Вегасе. Он стал пощечиной обществу. Зрители плевались в меня. Шан, меня даже пытались арестовать за то, что я живу на одной планете с ними. О, они были грубыми и невоспитанными, Шан, они были…

Неожиданно она замолчала на середине фразы и разрыдалась. Она бросилась к Лауре и обняла ее.

– О Господи, Лаура, я была напугана, я была так напугана… Когда я услышала новости о Сан-Бернардино, об этих автоматных перестрелках, когда они нашли твой дом в Бич Би в таком состоянии, я подумала, что ты… или, может быть, Крис… я была так взволнована…

Обнимая Тельму так же крепко, Лаура сказала:

– Я расскажу тебе обо всем, но главное, что мы в порядке, и теперь нам нужно выбраться из всего этого.

– Почему ты не звонила мне, глупая скотина?

– Я позвонила тебе.

– Только этим утром! Через два дня после того, как газеты опубликовали эти истории. Я чуть не сошла с ума.