Джереми Робинсон - Кронос

Из образовавшегося отверстия на палубу выдвинулось колоссальных размеров гарпунное ружье. Гарпун был заряжен и готов к выстрелу. Правда, на этот раз в нем отсутствовали заряды. Но, учитывая силу, с какой титановый гарпун выстреливается из ружья, Аттикус понимал, что заряды и не понадобятся.

Едва ружье полностью выдвинулось на палубу, он посмотрел в прицел, повернул орудие в нужном направлении и нажал на спусковой крючок. Гарпун взмыл вверх, волоча за собой толстый трос, напоминая молнию, выпущенную Зевсом-громовержцем.

Пилот заметил приближающийся снаряд и бросил черную машину в сторону, но было поздно. Титановый гарпун пронзил борт вертолета и вышел через противоположный. Машина оказалась поймана гарпуном, подобно киту, для которого последний и предназначался. Вертолет продолжал двигаться вбок, пытаясь уйти от яхты, но гарпун, зазубрины которого раскрылись при попадании, держал его крепко. Трос размотался на полную длину и натянулся до предела. Вертолет дернулся в сторону, затем нырнул вниз, лопасти продолжали бешено рассекать воздух, пытаясь удержать машину в воздухе. Две оставшиеся торпеды слетели с подвески в воду.

Два взрыва по левому борту отвлекли Аттикуса от наблюдения за вертолетом, который теперь тащил за собой яхту на буксире. В двухстах ярдах поодаль на волнах покачивалась гигантская туша Кроноса. Взметнувшиеся в воздух красные брызги говорили о новом ранении. Хотя Аттикус сомневался, чтобы торпеды смогли пробить толстую шкуру животного, им было вполне по силам разбередить недавние раны.

— Держись, Джиона! — крикнул Аттикус загадочному существу, направляясь к рубке. Хромая, но передвигаясь по палубе с максимально возможной скоростью, он увидел, как корабельную пушку наводят на Кроноса, и одновременно услышал полный боли крик Андреа.

52

На борту «Титана»

Несмотря на то, что каждое движение отдавалось болью во всем теле, Андреа выплеснула накопившуюся ярость, набросившись на Тревора. Краешком глаза она видела, как рядом Аттикус с таким же неистовством налетел на Римуса, но не стала отвлекаться. Тревор, может, и не отличался особенной физической силой, но в руках он держал пистолет-пулемет, и первоочередной задачей было отнять у него оружие.

Андреа обрушила на Тревора град сильных — насколько это было возможно в ее состоянии — ударов и обрадовалась, услышав его пронзительный крик. Не обращая внимания на сыплющиеся удары, Тревор ухитрился удержать оружие и теперь пытался направить его на Андреа. Она ухватилась обеими руками за ствол.

В отчаянии Тревор нажал на спусковой крючок автомата и разрядил весь магазин в небо. Но даже после того, как патроны закончились, двое продолжали с остервенением сражаться за «хеклер». Каждый тянул оружие на себя и лягал противника. Андреа знала, что у Тревора есть запасные патроны, и она не собиралась давать ему возможность перезарядить оружие. Она тянула автомат изо всех сил, но Тревор вцепился в него мертвой хваткой. Андреа была сильнее и подтащила Тревора к себе почти вплотную, так что лица их оказались на расстоянии фута друг от друга, «хеклер» разделял их.

— Может, найдем более цивилизованное решение, дорогуша? — тяжело дыша, проговорил Тревор. Однако блеск в его глазах говорил о том, что на уме у него совершенно другое.

Андреа потянула сильнее.

— Перестаньте… называть… меня… так, — прохрипела она.

Неожиданно ей пришла в голову хорошая идея, и Андреа — вместо того чтобы тянуть — оттолкнула пистолет от себя — так, что тот врезался Тревору в лицо. Он распластался на палубе. По лбу побежала струйка крови.

Тревор ощупал рукой рану, из которой быстро вытекала горячая жидкость. Придя в ужас от вида собственной крови, он с трудом встал на ноги и с криком:

— Подумаешь, будет кровавый шрам! — бросился на Андреа.

Та с размаху ударила его пистолетом, как дубинкой. Удар пришелся Тревору в бок, но оказался недостаточно сильным, и он по инерции врезался в Андреа. Оружие выпало из рук. Противники вместе растянулись на палубе. От неудачного приземления у Андреа на мгновение перехватило дыхание. Она стала потихоньку подниматься, по-прежнему ощущая боль во всем теле — следствие избиения, учиненного Римусом в апартаментах О'Ши, — и ей это почти удалось.

Но только почти.

Андреа не заметила, как Тревор встал. Она поняла это, лишь получив сильный удар в висок. В глазах вспыхнули тысячи звезд, в ушах зазвучали колокола. Ей стало тяжело удерживать равновесие, и, как она ни пыталась сконцентрироваться и дать достойный отпор, руки отказывались повиноваться. Андреа почувствовала, что конец ее близок.

Второй удар — в живот — швырнул ее на палубу. Сжавшись от страшной боли в комок, Андреа судорожно глотала ртом воздух. Она смутно сознавала, что Тревор ходит вокруг, и, хотя ее тело уже не фиксировало боли, чувствовала, как он наносит ей один за другим удары ногой.

Наконец удары прекратились, и Андреа услышала, как Тревор говорит что-то своим обычным мальчишечьим голосом. Хотя она не видела его, но легко могла представить: вот он стоит над нею с кривой ухмылкой; волнистые белые волосы, запятнанные кровью, треплет легенький ветерок. Вообразив эту картину, Андреа разъярилась. Ничего ей сейчас не хотелось, кроме как вскочить и вышибить дух из этого негодяя. Но измученные мышцы отказывались повиноваться.

Внезапно все ее тело пронзила вспышка чудовищной боли, которая была намного сильнее, чем все, что Андреа испытала доселе. Она не выдержала и закричала. Мышцы свело судорогой. Агония была еще сильнее от осознания того, что она потеряла Аттикуса. Андреа с горечью подумала: если она позволит Тревору убить себя — а он мог с легкостью сделать это в любой момент, — то не выполнит обещание, данное Марии. Она обещала жене Аттикуса, что отправится за ним. Обещала, что позаботится о нем. Да, она попыталась вернуть его любовь и доверие, и что в итоге? Теперь ему придется оплакивать еще одного близкого человека. Нет никаких гарантий, что Джиона выживет в чреве Кроноса. И хотя «теория Ионы», предложенная О'Ши, вселила в них надежду, шансы на то, что она соответствует действительности, были все же мизерными. Аттикус вновь останется один и станет во всем винить ее.

До слуха Андреа донесся голос Тревора. Он говорил что-то насчет того, что, мол, всегда держит при себе вторую пару. Открыв глаза, Андреа увидела, как он надевает свои фирменные очки в толстой оправе. Посмотрела за спину Тревора, который стоял, прислонившись к ограждению палубы. «А здорово, что океан будет последним, что я увижу в своей жизни», — подумала Андреа. Много лет она спасала людей из смертельных объятий океана, теперь же именно он и станет свидетелем ее смерти.