Вики Филдс - Ад на земле. Книга I

— Что за план? — с живым интересом полюбопытствовал Рэн. Он неосознанно подался вперед, потому что боялся пропустить хоть слово.

— Утром я сделаю пару звонков, а затем, я смогу рассказать тебе и Лиаму. Я не знаю, куда он пропал, но я надеюсь, что он вернется в город до начала.

— Он с дедом, занимается делами. Кристина звонила ему, просила приехать. Он вылетает через час из Нью-Йорка. Так ты скажешь, что за план?

— Я не хочу вселять ненужную надежду…

— И ты говоришь я пессимист.

— Есть такая вещь — реализм, — с заумным видом произнес Кэмерон. Он всегда строил из себя ученого, поэтому и выбрал сферу медицины. — Сначала я обдумаю все это в тишине, затем сделаю пару звонков, потом, все объясню вам с Лиамом.

— Каких звонков? — не унимался Экейн, ощущая себя малышом, который спрашивает, почему небо голубое, а ему не желают отвечать. — Кому ты хочешь позвонить?

— В полицию.

— Зачем? — удивился Экейн, вскинув брови. Усталость как рукой сняло. Он выпрямился: — Хочешь заявить на Адама? — щелкнул пальцами, — как я раньше не додумался? Нужно было запечь его за решетку, тогда он не стал бы рыться в чужом мусоре.

— В тебе много гнева, — усмирил брата Кэмерон, и Рэн мгновенно замолчал. Он некстати вспомнил ствол пистолета, направленный ему в грудь и ту волну страха и ужаса, прокатившуюся по позвоночнику.

— А Аура…

— Тебе не стоит больше беспокоиться о ней, — прервал Кэмерон. — Я все улажу. Главное не разговаривай с ней, не вламывайся в ее комнату, и не попадайся ей на глаза.

— Не буду, — пообещал Экейн, тяжело вздыхая, вновь сползая в кресле. Уже давно он не ощущал этой тяжести в мышцах, даже его руки дрожали. Ему требовался сон.

— Когда ты спал в последний раз? — Кэмерон тоже заметил вялость Рэна.

— Не знаю, — ответил он, потирая глаза.

— Мы должны спать, несмотря на все, — сказал Кэмерон. — Лиам вот спит словно убитый.

— Лиам забил свою голову химическими формулами, — буркнул Рэн.

— А я просил поступать тебя в МТИ, — напомнил Кэмерон. Беседа грозила перерасти из «важной» в «семейную», они поняли это одновременно, и Кэмерон решительно встал на ноги:

— Я должен идти. А ты должен выспаться, парень. Ты похож на зомби. Стой, мой телефон звонит…

Рэн отключился на минуту, а когда открыл глаза, натолкнулся на обеспокоенный взгляд Кэмерона.

— Почему ты так смотришь?

— Кристина пыталась дозвониться до тебя.

— Мой телефон утонул в озере.

— Она уже поняла, и поэтому позвонила мне. Она заперла Ауру в доме. А теперь, когда вернулась, проверить ее, дом был пуст.

— О нет… — Рэн встрепал волосы.

Адам Росс все испортил. Снова.

Глава 22

Иногда с нами происходят вещи, которые слишком сложно описать словами. Слова кажутся слишком блеклыми, слишком бессмысленными. Поэтому, когда людям есть что сказать, они часто молчат, боясь произнести, ничего не стоящие слова.

Мы стали испытывать слишком много трудностей, слишком много негативных эмоций, разбивающих сердца, что слова кажутся ненужными, и поэтому мы молчим все чаще.

Теперь мне кажется, что моя жизнь, на самом деле не существует, и я тоже не существую. Что все происходящее — лишь сон, который вскоре закончится. Так я думала, когда бродила по лесу, два года назад. Это я ощутила, очнувшись в том переулке, который сначала приняла за чудесное поле, с живописными цветами. Этого чувства не было уже давно, но оно вновь преследует меня. Мне вновь кажется, что я в чьем-то сне, который не подвластен ни мне, ни манипуляциям судьбы — это сон другого человека, который, словно кукольник, позволил себе управлять людскими жизнями, словно марионетками. Я стала такой марионеткой, безвольной и нелепой, пытающейся убежать неведомо куда. Но я знала, что кукольник не отпустит меня: он крепко держит за веревочки, наслаждаясь своей властью надо мной.

Эта безнадежность, что я ощущаю, она моя, настоящая? Или она принадлежит человеку, что путает мою жизнь? Несомненно, моя. Такая яркая, ослепительная безнадежность, что дух захватывает. Моя беспомощность и неуверенность в себе, и в окружающих меня людях настолько реальна и ощутима, что кажется, я могу дотронуться до нее, провести пальцами по поверхности. Когда я прикасаюсь к ней, в моей груди вспыхивает яростная боль, словно рана реальная, и из нее сейчас хлынет кровь, и остановится лишь тогда, когда я сделаю следующий, весомый шаг, который сможет исправить ситуацию.

Мое бездействие вызвало гнев, который подпитывался страхом.

Я вспоминала все, — свое недоверие к Кэмерону, когда впервые его увидела, в лечебнице. Я вспомнила его изумленное, перекошенное болью лицо. Почему я поверила ему, когда он сказал, что я его сестра? Хоть не сразу, но я поверила. Он был искренен, и добр ко мне. Так добр ко мне еще никто не был. Мое доверие было ошибкой. Так случилось, что все, кому я доверяла, предавали меня.

Я могла смириться с предательством Кристины. Оно ничто, по сравнению с Кэмероном. Он был моей единственной семьей, он был единственным человеком, которому я доверяла безоговорочно, который мог сказать, что угодно и я бы верила каждому его слову. Он лгал. Все произнесенное им — ложь.

Господи, насколько это ужасно — знать правду.

Это больно, до смерти. Я готова умереть, лишь бы не знать, того, что знаю сейчас. Я отдала бы все, чтобы никогда не знать ни Экейна, ни Лиама, ни Кристину, ни даже своего брата, Кэмерона, который оказался братом этих Коллинзов. Хотя, возможно они просто так называли свою банду?

В мозгу вновь вспыхнула боль, когда я услышала разговор Экейна и моего брата. Они, разумеется, не знали, что я слышу каждое их слово, а мне не составило труда спрятаться: когда я увидела этих двоих вместе, и услышала их разговор, я почувствовала, как часть меня умерла, и больше никогда не восстановится.

Кэмерон сказал, что он разберется со мной.

Я вспоминала его улыбку — улыбку человека, которого считала своим братом. Он был моей семьей, единственным, на кого я могла положиться, но, оказалось, что даже это было ложью. Я так переживала за него — за его личную жизнь, за то, что у него совсем не остается времени на себя, из-за гиперзаботы обо мне. И я едва не отдала в лапы этих преступников Ясмин. О боже, как хорошо, что она не понравилась Кэмерону. Если бы это был его типаж, я бы оказалась виновна в ее смерти…

Я вспомнила, как Кристина узнала о том, что случилось с моей семьей, и как она изобразила изумление, и во мне вновь проснулся гнев. А как она притворно испугалась, когда я стала обвинять Лиама, хотя, несомненно, он был виновен! Кристина настоящая актриса! Теперь понятно, почему она была добра ко мне, и все время крутилась вокруг меня. Теперь стало ясно ее отношение к Экейну. Вот почему она была против нашего общения. А я-то думала, что она просто пережила какую-нибудь драму, связанную с Экейном, и даже подозревала, что она была влюблена в него, но я в корне оказалась не права. Кристина удерживала меня от общения с ним, для того, чтобы я случайно не вспомнила какую-нибудь подробность. Но, несмотря на то, что Кристина и Кэмерон пытались удержать меня от общения с Экейном, запугивая, все равно он искал со мной встреч. Он приходил ко мне, наверное, для того, чтобы пережить прежние ощущения, или он приходил за тем же, зачем и навещал меня два года в больнице — чтобы удостовериться, что я не помню его.