Дин Кунц - Неведомые дороги (сборник)

Мег подняла стекло, включила первую передачу.

Когда джип тронулся с места, Томми спросил:

– Ты думаешь, он лжет?

– Это не наше дело, дорогой.

– Террористы или шпионы, – уверенно заявил Томми. По молодости любой кризис он воспринимал с восторгом, полагая, что доблестные стражи порядка обязательно смогут его разрешить. Во всяком случае, в фильмах и книгах иначе и не бывало.

Когда северная граница участка, занимаемого "Биомехом", осталась позади, желтый свет прожекторов померк, и джип вновь окружили ночь и снег.

Новые дубы протягивали голые ветви к дороге, меж их стволов плясали тени, разбуженные фарами джипа.

Двумя минутами позже Мег свернула с шоссе на подъездную дорожку к их дому, до которого оставалось три четверти мили.

Каскейд-фарм назвали в честь трех поколений Каскейдов, которые когда-то жили здесь и обрабатывали десять акров земли. Теперь на этой ферме, расположенной в центре Коннектикута, больше не выращивали овощи и зерно. Ласситеры купили ее четыре года назад, после того, как Джим продал свою долю в рекламном агентстве, которое он открыл вместе с двумя партнерами. На ферме он собирался начать новую жизнь, стать, наконец, настоящим писателем, а не сочинителем рекламных слоганов. Да и Мег получила новую, куда более просторную студию и источник вдохновения, какого не могла найти в городе.

До своей смерти Джим успел написать на Каскейд-фарм два неплохих детектива. Яркие, сверкающие многоцветьем красок картины Мег тоже неплохо раскупались. После гибели Джима пейзажи Мег заметно поблекли и потускнели, так что владелец галереи в Нью-Йорке, где выставлялись ее работы, прямо сказал, что надобно вернуться к прежней манере, если она хочет что-то продать.

Двухэтажный дом из плитняка стоял в сотне ярдов от прячущегося за ним амбара. Восемь комнат, просторная кухня, две ванные, два камина, парадное и заднее крыльцо, открытая терраса, где так хорошо сиделось в кресле-качалке летними вечерами.

Даже погруженный в темноту, засыпанный снегом, с поблескивающими льдом карнизами в свете фар, дом казался очень уютным и радушным.

– Наконец-то дома, – облегченно вздохнула Мег. – На ужин – спагетти?

– Свари побольше, чтобы осталось на завтрак.

– Хорошо.

– Холодные спагетти – это лучший завтрак.

– У тебя определенно плохо с головой, – беззлобно поддела Томми Мег. Она подъехала к заднему крыльцу, помогла ему вылезти из кабины. – Костыли оставь, обопрись на меня, – крикнула она, перекрывая ветер. На засыпанной снегом земле проку от костылей не было никакого. – Я их принесу после того, как поставлю джип в гараж.

Если бы не тяжелый гипс на его правой ноге, от пальчиков до колена, Мег смогла бы нести Томми на руках. А так он опирался на ее плечо и прыгал на левой ноге.

Мег оставила на кухне свет включенным. Ради Дуфуса, их четырехлетнего черного Лабрадора. И теперь он освещал и заднее крыльцо, пробиваясь сквозь морозные узоры на стеклах.

У двери Томми привалился к стене, дожидаясь, пока Мег откроет замок. Когда она переступила порог, большой пес, вопреки ее ожиданиям, не бросился к ней, виляя хвостом. Вместо этого медленно подошел, пряча хвост между ног, опустив голову, конечно же, радуясь возвращению хозяйки, но при этом поглядывая по сторонам, словно ожидая, что из какого-то угла на него бросится разъяренная кошка.

Мег закрыла дверь, помогла Томми сесть на стул у стола. Потом сняла сапоги и поставила на коврик у двери.

Дуфус дрожал всем телом, словно замерз. Однако отопление работало и в доме было тепло.

– Что случилось, Дуфус? – спросила Мег. – Что ты натворил? Разбил лампу? А? Сжевал диванную подушку?

– Он хороший парень, – Томми погладил Дуфуса по голове. – Если он разбил лампу, то обязательно за нее заплатит. Не так ли, Дуфус?

Пес разве что шевельнул хвостом и жалобно заскулил. Он нервно глянул на Мег, потом в сторону столовой, словно там кто-то затаился, кто-то очень страшный.

Мег охватило предчувствие беды.

Глава 2

Бен Парнелл покинул пост у главных ворот и на своем "Шеви-Блейзере" поехал к лаборатории номер три, зданию, расположенному в самом центре участка, занимаемого "Биомехом". Снег таял на его шапке и капал за воротник летной куртки.

По всей территории шел лихорадочный поиск. Из-за снега и сильного ветра охранники сутулились, втягивали головы в плечи, отчего в их облике появлялось что-то демоническое.

Пусть это покажется странным, но Бена возникший кризис только радовал. Если бы не это, сидел бы Бен дома, прикидывался, что читает, прикидывался, что смотрит телевизор, но на самом деле думал бы о Мелиссе, любимой, обожаемой дочери, которая не так давно умерла от рака. А если бы не думал о Мелиссе, то в голову полезли мысли о Ли, его жене, которую он тоже потерял...

Потерял?

Их семейная жизнь разрушилась со смертью Мелиссы. Горе не сплотило их. Наоборот. Ли замкнулась в себе. Ее сердце заледенело и не желало согреваться даже любовью к нему. А может, семена развода попали в почву достаточно давно и проросли лишь после смерти Мелиссы? Но он любил Ли раньше, любил и теперь, пусть уже и не так страстно, а меланхолично, как любят мечту о счастье, которая не осуществилась.

Бен поставил "Блейзер" перед лабораторией, низким зданием без единого окна, напоминающим бункер. Подошел к стальной двери, вставил в щель пластиковую карточку-пропуск, вытащил карточку, когда красная лампочка над входом погасла и зажглась зеленая. Переступил порог, как только дверь с шипением уползла в сторону. Попал в крошечную кабинку, напоминающую воздушный шлюз космического корабля. Наружная дверь с тем же шипением закрылась. Бен встал перед внутренней, снял перчатки под пристальным оком камеры наблюдения. Настенная панель площадью в квадратный фут уползла в сторону, открыв освещенный экран с контуром ладони правой руки. Бен приложил ладонь, компьютер сканировал его отпечатки. Несколько секунд спустя, после установления личности, открылась внутренняя дверь, и Бен Парнелл прошел в главный коридор, ведущий в другие коридоры, к лабораторным и административным помещениям.

Доктор Джон Акафф, руководитель проекта "Черника", вызванный службой безопасности, вернулся в "Биомех" лишь несколько минут назад. Теперь Бен нашел Акаффа в коридоре восточного крыла, где он о чем-то совещался с тремя учеными-исследователями, двумя мужчинами и женщиной, также задействованными в проекте "Черника".

Руководитель проекта, крупный, лысеющий, бородатый мужчина, ничем не напоминал сухаря, с головой ушедшего в науку. Он обладал отменным чувством юмора, любил пошутить, в глазах Акаффа всегда поблескивали веселые искорки. Сегодня они исчезли напрочь. Лицо Джона было перекошено от страха.