Домой приведет тебя дьявол - Габино Иглесиас
Когда мы вошли, Дон Васкес сидел, облокотившись о стол. На нем была серая гуайабера и хаки. Два человека за его спиной сменились – в прошлый раз были другие. Один из них размерами был с Освальдито. Округлый кожный клапан, свисавший с подбородка, частично закрывал его бороду. Он казался неподвижным. Другой был крупным человеком с брюшком, но кучей мускулов. Он был высок, волосы по бокам головы у него поседели. Оба были облачены в черное. Этот цвет гармонировал с автоматами АК, висевшими у них на плечах.
– Mi querido Juanca, – сказал Дон Васкес, отпуская его из объятий. – Как все прошло? Где мистер Брайан?
– Марио отправил его потанцевать с La Huesuda.
Дон Васкес повернулся ко мне:
– Как называют смерть в тех краях, откуда ты родом, Марио?
– Ее там называют La Muerte, но моя мать всегда называла ее La Huesuda.
– Значит, твоя мать была мексиканкой?
– Нет. Мой отец был мексиканцем. В моей жизни он мало что значил, но матери он кое-что оставил. В основном слова и еду.
На секунду я задумался, почему он говорит по-английски. Но тут же вспомнил, что Ла Рейна, вероятно, плохо знает испанский, а если и знает, то, вероятно, недостаточно, чтобы воспринимать быструю, долгую речь со множеством сменяющихся предметов.
– Понятно. Что ж, Марио, здесь, в Мексике, у смерти очень много имен: La Huesuda, La Dama de la Guadaña, La Veleidosa, Doña Huesos, La Flaca, La Pálida, La Niña Blanca, La Catrina, La Jodida, La Patrona, La Tiesa, María Guadaña, La Seria, La Rasera[334]… список неполный. Имеет значение лишь то, что она повсюду. Мы знаем, что она может прийти за нами в любое время, а еще она может оказать нам услугу и убрать кого-нибудь с нашего пути. Смерть не так уж и плоха… вернее, плоха не всегда. Иногда она помогает, а иногда приходит за нами. Я за свою жизнь видел ее очень много раз. Я так долго был вблизи нее, что могу чувствовать ее запах, ее присутствие в воздухе. Может быть, причина в том, что вы производили какие-то действия, но, может быть, и потому, что она хочет потанцевать с вами. Я хочу дать вам кое-что такое, что она будет держаться подальше от вас. Вы возьмете это средство с собой, и все будет в порядке.
Дон Васкес похлопал меня по плечу и подошел к своему столу. Я смотрел, как он идет, и вспоминал Глорию. Он сказал, что La Huesuda – его партнер, но его партнером явно был и дьявол. Может быть, в его сознании они соединились в одно? В этом предположении был некоторый смысл. Я не знаю, что Глория сделала с Родольфо, но ее стараниями он воскрес из мертвых, а мы получили защиту от него…
Дон Васкес открыл верхний ящик своего письменного стола и вытащил что-то из него, потом вернулся и протянул мне маленькую статуэтку Santa Muerte. У этой черной фигурки были все надлежащие аксессуары, от мантии до косы.
– Держи ее в кармане. Она тебя защитит. А когда доберешься до дома, предложи ей что-нибудь.
Потом Дон Васкес спросил Хуанку про деньги, и Хуанка отдал ему спортивную сумку. Дон Васкес не стал ее открывать, он поставил сумку на свой письменный стол и приказал двоим, стоявшим у стены, отсчитать шестьсот тысяч долларов и положить их в меньшую сумку.
– Я знаю, мы говорили о двух сотнях на каждого, но вы получаете и долю Брайана. Делите их, как сочтете нужным. А маленькая прибавка вам не помешает, правда?
Он улыбнулся, высунул язык и провел им по губам. Язык у него был не розовый, а насыщенного темно-фиолетового цвета.
Двое охранников принесли откуда-то маленькую машинку и принялись засовывать в нее стодолларовые купюры. Машинка гудела, как пчелиный рой. Дон Васкес сказал Рейне найти для нас сумку. Она вышла из кабинета и почти сразу же вернулась – в руках у нее был розовый рюкзак с изображением мыши на велосипеде.
– Вы знаете, что должно случиться теперь?
– Знаем, Дон Васкес. Мы должны исчезнуть. Вы можете не беспокоиться на этот счет.
– Я это знаю, Хуанка. Просто я хочу убедиться, что Марио понимает: он должен превратиться в призрака. Ты это понимаешь, Марио?
В голосе Дона Васкеса слышалась теперь угроза, отчего он прозвучал на октаву ниже.
– Я знаю, Дон Васкес. Как только мы вернемся, я оставлю Остин.
– Хорошо. Ты же понимаешь – это куча денег. Большинство людей таких денег в жизни не видели. Используйте их на что-нибудь хорошее, ладно?
Что-нибудь хорошее. По пустыне были разбросаны трупы, среди которых бродит живой мертвец с кусками человеческого мяса в зубах, но теперь Васкес рекомендовал мне потратить эти деньги на что-нибудь хорошее. Потом я вспомнил о Брайане, об осколках его черепа, которые теперь служат его последней подушкой. Херня такая, что принять ее никак не получается.
– Это то, что делаете вы со своими деньгами, Дон Васкес? Используете их на что-нибудь хорошее?
Глупо было говорить ему эти слова, но когда посмотришь в лицо смерти и уйдешь живым, то количество всякой срани, которую ты готов принять, резко уменьшается.
Дон Васкес улыбнулся и подошел ко мне, я почувствовал его холодные пальцы у себя на затылке.
– Я делаю то, что должно быть сделано, – сказал Дон Васкес. – Бо́льшую часть моей жизни я занят этим. Ты здесь, потому что ты потерял дочку. Избавь меня от своего суда, иначе мне придется судить тебя своим.
Вот оно. Его холодный тон и красноречивый ответ обескуражил меня, а его угроза поразила меня, как самая реальная вещь, какие я слышал. Я проглотил слюну.
– Я потрачу мои деньги на что-нибудь хорошее, Дон Васкес.
Он улыбнулся.
– Хорошо.
Дон Васкес сделал движение рукой. Головорез постарше подошел и взял у Ла Рейны розовый рюкзачок. Два пальца у него на руке отсутствовали. Он подошел к столу, положил деньги в рюкзак и принес его Хуанке.
– Спасибо, Дон Васкес. Спасибо, что помогли мне с этим.
– Помощь была обоюдная, Хуанка. Я любил Омара. Как и Ла Рейна. Он был хороший парень. Как и ты. Ну да ладно. Оружие в машине?
– Да. Так получилось, что оно досталось нам бесплатно.
Васкес вздернул бровь. В чертах его лица появилось выражение
