Джон Соул - Опекун

Едва повернув за угол, Марианна почувствовала, что машина потеряла управление, и машинально затормозила. Но тут же сообразив, что это самое худшее из всего, что она могла сделать, поспешно отпустила тормоз и вывернула руль. Через мгновение, показавшееся ей вечностью, автомобиль вновь выровнял ход. Она сбросила скорость — машина еле-еле поползла по шоссе, — и с облегчением вздохнула.

— Осторожнее, мама, — недовольно произнес Логан. — Ты чуть не съехала с дороги. Папа всегда говорит, что женщинам вообще нельзя водить машину в снегопад!

— Но твоего папы нет здесь, чтобы нас возить, не так ли? — произнесла Марианна с гораздо большим раздражением, чем заслуживало замечание Логана. — Мне очень жаль, — извинилась она. — Но я ведь не съехала с дороги, правда?

Когда Логан, надувшись, замолчал, Марианна сосредоточила свое внимание на управлении автомобилем. Через несколько минут они не спеша въехали во двор дома, уже покрытый слоем снега высотой в дюйм. Она остановила «рейндж-ровер» у задней двери, и они прошли на кухню. Снегопад все усиливался. Ветер, дующий с гор, кружил снег по полю, и около навесов за сараем уже намело небольшие сугробы.

— Мне становится холодно, даже когда я просто смотрю на это, — произнесла Марианна. — Алисон, давай, разожги камин в гостиной, а я пока приготовлю горячее какао. Позови, пожалуйста, Джо из его комнаты, хорошо, Логан?

Она только начала подогревать молоко для какао, как вернулся Логан.

— Его нет наверху, — сообщил сын. — Его вообще нет здесь.

Пытаясь скрыть от Логана внезапно охватившую ее панику, Марианна торопливо натянула на себя меховую куртку, надела вязанную шапочку, обмотала шарф вокруг шеи и даже прикрыла им нижнюю часть лица. Наконец она вышла из дома и бросилась к сараю, с трудом приоткрыла дверь, чтобы только проскользнуть внутрь. Шейка стояла в своем стойле, но Джо нигде не было видно.

— Джо? — позвала она, страх ее нарастал. Он не мог уйти, он просто не мог! Он обещал остаться дома! — Джо!

Она услышала какое-то движение на сеновале и тщетно стала всматриваться в чернеющую над ней темноту.

— Джо? Ты там, наверху?

— Я спускаюсь вниз, — услышала она его голос, и тут же панический страх стал отступать. Но когда он минуту спустя соскочил с лестницы вниз и повернулся к ней лицом, у нее перехватило дыхание.

Лицо Джо и вся его одежда спереди были залеплены снегом.

— Джо? — выдохнула Марианна. — Ради всего святого, что...

Мальчик медленно, скорее даже неуверенно, двинулся ей навстречу.

— Я смотрел, как идет снег, — произнес он так тихо, что Марианна едва его расслышала. — Я открыл там, наверху, дверь. Оттуда хорошо видны горы. — Он нахмурился, будто о чем-то задумался. Затем взволнованно произнес: — Я просто стоял там, тетя Марианна. Я ничего не делал. — Интонации его голоса вновь изменились, и Марианне показалось, что он напуган. — Я, правда, не делал ничего плохого!

«Он боится, — подумала Марианна. — Он боится меня!» Она подошла к нему, обвила его руками.

— Конечно, не делал! Но посмотри на себя — ты весь в снегу. Ты же замерз! — Прижав его сильнее, она почувствовала, как он дрожит. — Давай пойдем в дом. Мы собираемся разжечь камин и попить какао, а ты сможешь принять хорошую горячую ванну.

Молча, не решаясь произнести ни слова, поскольку тягостное чувство тревоги вновь стало накатываться на него, Джо кивнул головой и позволил Марианне отвести себя назад в дом. Но едва они вышли из сарая, и Марианна плотнее запахнула воротник меховой куртки, как Джо почувствовал, что тревога вновь отступает.

И ему не было холодно, понял он. Несмотря на обильный снегопад и минусовую температуру воздуха, ему совсем не было холодно.

Джо внимательно смотрел на ванну, над которой поднимался пар. Он стоял полностью раздетый, ему было невыносимо душно, и сейчас, глядя на ванну, наполненную горячей водой, не испытывал ни малейшего желания погружать туда свое тело. Джо уже вспотел в маленькой комнатке, и когда уже был готов залезть в ванну, почувствовал какой-то странный жар в костях.

Жар, который не имел никакого отношения к теплу комнаты, ведь даже когда он сидел перед открытой дверью сеновала, подставив лицо ветру, который дул с гор и гнал вперед хлопья снега, то абсолютно не ощущал холода.

Единственное, что он чувствовал, это успокаивающее воздействие ветра и снега, которое вытесняло тревожное возбуждение, зарождающееся где-то глубоко внутри. Когда ветер трепал его волосы, а снежинки пощипывали лицо, странная пустота, ощущение полной опустошенности и непонятное желание убежать — не только из дома, но даже от самого себя — это необъяснимое стремление выбраться из собственной кожи, внезапно уменьшилось. Ему казалось, что разбушевавшаяся снаружи стихия зовет его, лес манит к себе, горы нашептывают что-то на ухо.

Джо помнил все свои ощущения до мельчайших подробностей. Это было похоже, скорее, на сон, ему даже казалось, что он различает звуки, которые, он знал это, услышать просто невозможно. Ветер, гуляющий среди деревьев наверняка не донес бы до него шорох оленя, пробирающегося сквозь густой кустарник около ручья. И он вряд ли услышал бы шуршание крысы, перебегающей по полу сарая двенадцатью футами ниже.

И все же ему казалось, что он улавливает все эти звуки, и когда увидел, как во двор въезжает «ровер», не удивился, поскольку давно уже слышал сквозь завывание ветра негромкий шум работающего двигателя.

Ему даже казалось, что он может рассмотреть каждую отдельную снежинку, выбрав одну из тех, что приносил с собой ветер. Он следил, как она кружится среди других, и терял ее, лишь когда снежинка падала на землю и сливалась с белым покрывалом, окутавшим двор.

И нос его улавливал ароматы, которых он никогда раньше не замечал, слабые запахи обитателей леса — не более чем легкие дуновения, принесенные к нему ветром, — но каждый из них отчетливый, каждый проникает глубоко внутрь, будоражит душу.

Даже когда Джо откликнулся наконец на зов Марианны, неохотно расставаясь с ощущением полнейшего счастья, вызванного разыгравшейся снаружи стихией, он совсем не ощущал, что в сарае холодно. И сейчас, когда он сидел в ванне, сочетание горячей воды, охватившей его тело, и необычного тепла, идущего откуда-то из глубины, привело его в состояние, близкое к обморочному.

Пот лился у него со лба, рот беспрестанно наполнялся слюной.

Наклонившись вперед, Джо открыл кран с холодной водой, сложил ладони лодочкой, подставил их под ледяную струю и вылил воду себе на голову, потом взял кусок мыла и начал мыться.

Намыливая волосы, он вдруг почувствовал в них какую-то странность. Его пальцы ощущали шершавость, которой он не замечал прежде. В недоумении он сполз вниз, задержал дыхание и окунулся с головой под воду, смывая с волос мыло. Лишь когда появилась боль в легких, снова сел, судорожно хватая ртом воздух. Взяв мыло, он принялся намыливать руки и грудь. Странное, вызывающее зуд ощущение усилилось. И вдруг его захлестнула волна клаустрофобии.