Ирина Лобусова - Монастырь дьявола

2013 год, Восточная Европа

Рассвело. В свете ранних лучей солнца, только-только пробившихся из-за облаков, особняк, где жил Славский, напоминал благонравного старичка, чинно задремавшего в старомодном кресле. Стекла были темны. Утро потушило ночные огни, но еще не расцветило улицы, потому серый туман, уныло нависавший над городом, напоминал некую невесомость, в которой не различимым образом сходятся все грани, и где начало, где конец – невозможно понять.

Он помедлил некоторое мгновение, прежде чем нажал кнопку звонка внизу, на двери. Он поймал себя на том, что нервничает, и это было так непривычно, что сам удивился. Его состояние было похоже на состояние человека, ожидающего очень важного известия, известия, способного полностью изменить всю жизнь. Это было близко к истине: содержание рукописи должно было изменить его жизнь, он и не сомневался, что изменит.

Славский появился почти сразу же после звонка. Его вид полностью олицетворял собой приевшийся образ неряшливого профессора: грязноватые пижамные брюки, мятая рубашка, застегнутая наискосок, шлепанцы, одетые неправильно (правый – на левой ноге, и наоборот), волосы всклокочены, очки с массивными золотыми дужками и толстыми стеклами (для чтения) запотели. К тому же, он был невероятно возбужден: кожа на лице пошла красными пятнами, он постоянно жестикулировал невпопад, глаза горели не здоровым блеском, а при каждом слове на собеседника брызгал фонтан слюны, что было весьма неприятно. Рассеянный и нервный профессор тут же увлек его в тесноватую кабину лифта:

– Я не спал всю ночь, и не терял времени! Как только закончил перевод и все понял, позвонил одному человеку… Этот человек может быть нам очень полезен. Можно сказать, это биограф отца Карлоса, того инквизитора, о котором сказано в рукописи! Вы знали, что конец своей жизни отец Карлос Винсенте провел почти в тюрьме? Он был отстранен от должности и сослан в Н-ский замок, где в заточении прожил до конца жизни. Сейчас в Н-ском замке (теперь это музей-заповедник) хранится большая часть его архивов. Перед смертью он вел что-то вроде дневника, в котором писал обо всех своих черных делах. Он писал, что прекратил спать потому, что каждую ночь его обступают души замученных им и сожженных заживо по его приказу. Интересно, правда? Ну вот мы и пришли.

Профессор проводил его вдоль мрачноватого коридора квартиры и остановился возле одной из дверей:

– Пока этот человек читает кое-какие документы, у меня есть минут десять. А потом, когда он уйдет, мы поговорим более подробно. Если вы не возражаете, подождите здесь, пока этот человек уйдет. Мы уже заканчиваем наш разговор. Он не любит, когда кто-то его видит, поэтому я не могу вас пригласить в кабинет. Дело в том, что он выносит служебные бумаги из тайников Н-ского замка… Это очень ценные бумаги. Если кто-то узнает, у него могут быть крупные неприятности. Поэтому подождите в гостиной, пока мы не закончим. Я все вам потом расскажу! Вы не возражаете?

– Я не возражаю. Но ваша жена наверняка не будет рада меня видеть.

– Магда уехала в другой город к родственникам. Ее не будет дома еще долго. Днем приходит прислуга, а вечером и ночью я в квартире один. Так что не беспокойтесь.

Гостиная выглядела точно так же, как сам профессор. В жизни не видел более неряшливой комнаты! Шторы на окнах, небрежно закрытые наполовину, пропускали тусклый свет, освещающий самый настоящий переполох. Пропустив его вперед, Славский зажег хрустальную люстру – но от нее было мало толку, в ней не горело много лампочек, а те, что горели, не давали почти никакого света. На журнальном столике возле дивана окурки из пепельницы давно высыпались на зеркальную поверхность. Груда окурков валялась вперемешку с пустыми стаканами, бутылками и грязной посудой. Покрывало на диване было измято. В камине, таком грязном и разбитом, словно в него швыряли сапогами, валялись груды пищевого мусора – он разглядел пластиковые коробки из-под китайской еды и пустое ведерко из-под ванильного мороженого. Очевидно, камин в данной гостиной превратили во вместительную мусорницу, полностью забыв о первоначальном назначении. На полу, на протертом ковре валялись подушки. Кресла были забиты вещами, сваленными в кучу. Книги из шкафа беспорядочно громоздились на полу и подоконниках. Телевизор был погребен под грудой газет. Абажур торшера возле дивана был чудовищно сдвинут в сторону. Большая китайская напольная ваза валялась на полу, как пластмассовая бутылка. При виде всего этого он с сомнением покачал головой. Ничуть не смущаясь, Славский стряхнул с дивана газеты и предложил ему садится. Затем швырнул в сторону какой-то свитер, и уселся сам.

– У меня мало времени, поэтому постараюсь говорить кратко. В историю инквизитора Карлоса Винсенте вплетена история еще одного человека. Это Конрад Марбургский, инквизитор 12 века. В нашей истории – возможно, первое действующее лицо.

– Что вы имеете в виду?

– Конрад Марбургский, похоже, самым первым имел дело в той тайной, с которой вы столкнулись сейчас. Вполне возможно, он видел и рукопись. И саму книгу.

– Книгу? Какую еще книгу?

– В вашей рукописи она описывается достаточно подробно. И вам придется ее найти. Это очень важная книга. Рукопись – всего лишь подробная инструкция к поиску.

– Я не понимаю… Как можно искать то, что не знаешь?

– Вы узнаете. Всему свое время. Архивы Карлоса Винсенте находятся в Н-ском замке, как я уже говорил – там, где он был узником. Вам придется отправиться туда. Но первоначально большая часть его архивов принадлежала Конраду Марбургскому. Все это было открыто еще 2 века назад. Я подозреваю, что бумаги Конрада Марбургского, его тайные записи, попала в руки Карлоса Винсенте, и он сумел их расшифровать.

– Вы можете рассказать подробнее, кто такой был этот Конрад Марбургский?

– Самый страшный инквизитор Германии. Он жил во 2 половине 12 века. Был проповедником крестовых походов и духовником рыцарей, вернувшихся с Востока. Он был религиозным фанатиком, изувером, садистом, но его мощная харизма позволяла воздействовать на людей. Вполне возможно, что один из рыцарей, бывших в крестовом походе на землях современного Израиля, нашел некую тайну, истинного значения которой он так и не понял, и передал ее своему духовнику. Так в руки Конрада Марбургского попали…впрочем, вы узнаете потом. Позже он бы назначен инквизитором и действовал на землях Германии. Он прославился своей изуверской жестокостью. Во время его допросов к людям применялись просто чудовищные пытки, и все его жертвы попадали на костер. Он уничтожал население поселков и городков, и с изуверской, немыслимой жестокостью расправлялся с женщинами. Одно имя его вызывало у людей иступленный ужас. Слухи о его жестокости дошли до руководства, и он был вызван на сейм в Майнце, где ему было сделано строгое внушение. Шел 1233 год. Но исправиться он не успел. Да и вряд ли исправился, если б судьба дала ему время. На дороге, в лесу, он попал в засаду, где был зверски убит несколькими рыцарями-крестоносцами. У рыцарей были все основания так поступить. Конрад Марбургский зверски замучил в своем застенке беременную жену одного из рыцарей, добрую и честную женщину, никому не сделавшую никакого зла… Это последнее злодеяние переполнило чашу терпения. Конрад Марбургский был убит, и очень долго в Германии невозможно было вернуть власть инквизиции. Так вот: страшнее, чем женщин, Конрад Марбургский преследовал катаров. Вы слышали о катарах?