Глен Кук - Покоритесь воле Ночи
А если не патриарх, то уж точно коллегия.
Хект гадал, действительно ли Катрин коснулась Ночь. Но гадал, по всей видимости, он один.
Наследная принцесса сумела устроить встречу так, что присутствовала только одна свидетельница. Хоть ее толком и не представили, Хект понял, что это хорошо известная в столице госпожа Дельта ва Кельгерберг. Такая распутная дама вряд ли проболтается кому-нибудь о нескромном поведении своей подруги.
Вся эта история с родами императрицы совершенно сбила Пайпера с толку, и он никак не мог сосредоточиться.
Элспет волновалась не меньше, но все же боролась с собой.
– Как ваше здоровье? Рана все еще доставляет неудобства?
– Мне уже лучше. Немного. Не могу ездить верхом и заниматься физическим трудом.
Элспет уставилась на него во все глаза, и госпожа ва Кельгерберг понимающе усмехнулась.
– Почему вы спрашиваете? – поспешил Хект протянуть принцессе руку помощи.
– Мне нужен почетный караул. С вами во главе. Для похорон.
– Для похорон?
– Мы хороним ребенка Катрин.
– Был ребенок? – удивленно выпалил Пайпер.
– Разумеется. Вы не слышали вестей?
– Я думал…
– Младенец, – прошептала Элспет, склонившись к Хекту. – Вот уже два дня Катрин плачет, качая его на руках. Но мы его заберем. Хотя теперь зима, но тело скоро начнет разлагаться. Сегодня ночью будет церемония прощания, а завтра мы похороним его подле отца и брата. Церемония пройдет в полумраке: Катрин будет выглядеть не так ужасно. Надеюсь, она справится с истерикой. На рассвете закроем гроб. Ночью вы и ваши люди будете охранять тело и Катрин, а потом отнесете гроб к склепу. Приближенные к Катрин церковники свершат необходимые обряды и прочтут молитвы. А потом сестра сможет вновь заняться империей.
– Понимаю. Конечно, я все сделаю. – Хект не мог понять, что в ее словах правда, а что – лишь игра на публику.
Императорские похороны по церемониалу, а хоронят мертворожденное дитя. Все – ради императрицы.
У Хекта на языке вертелись сотни вопросов, но ни один из них он не осмелился задать. Быть может, эта ва Кельгерберг и не участвует в заговоре. Если заговор вообще был.
– Когда-нибудь я расскажу вам все. Наедине и под одеялом, – видя его смятение, сказала Элспет и чуть не задохнулась от собственной смелости.
Предводитель Войска Праведных стоял в ногах крошечного золотого гробика. Он никак не мог отделаться от мысли о том, где им удалось раздобыть этот гроб в столь короткий срок. Титус, очень нарядный и важный, стоял впереди и вежливо просил всех не задерживаться.
Не дело, если кто-нибудь будет слишком пристально вглядываться в мертвого младенца.
Так казалось Хекту.
Сам-то он думал, что младенец совсем не похож на императрицу, скорее уж – на смуглого короля Джейма, и выглядит вполне доношенным, а вовсе не шестимесячным. Хотя в тусклом свете наверняка не определишь, да и Пайпер в этих делах не разбирался.
Катрин сидела на небольшом троне за гробом, откуда хорошо видно было ее мертвое дитя. Против обычая – но она же императрица и может делать что пожелает. Сначала она долго плакала, а потом заснула.
Спала императрица крепко, разве что один раз проснулась для коротких рыданий, а второй – чтобы сходить в уборную. До самого конца церемонии сидела она над покойником, как бы отделившись от живых. Отобранные Хектом офицеры уже собрались закрывать гроб.
– Остановитесь, Предводитель. Хочу взглянуть в последний раз.
Пайпер сделал своим людям знак, и они отступили. Катрин с трудом поднялась.
– Вам помочь, ваша светлость? – спросил Хект.
– Нет. Но я передумала, смотреть не буду. Этой ночью я заснула – впервые после всего. Нужно отпустить его и не мучить себя больше. Закрывайте и уносите. Святые отцы, делайте что должно!
Хект чуть неловко согнулся в неглубоком поклоне:
– Как прикажете, ваша светлость.
Интересно, что было бы, если бы Катрин увидела свое дитя при свете дня.
Похороны вышли, как и подобает, торжественными. Хект не заметил, чтобы кто-нибудь принял все происходящее за спектакль, разыгрываемый ради императрицы. Люди действительно поверили.
– Может, я стал слишком циничным, – прошептал он на ухо Титусу Консенту. – Уверен был, что все это подстроено, дабы императрица сохранила лицо. Но, насколько я вижу, все, кроме меня, верят.
– Иногда и маловероятное оказывается правдой. Да и злодеи не всегда такие уж злодеи.
– Но уверенности в твоем голосе я не слышу.
– То, что думаю я, значения не имеет.
– Для меня имеет.
После долгих раздумий Хект решил для себя, что значение имеет лишь то, во что верит Катрин. Как оказалось, верила не только она.
Если Элспет и имперские вельможи придумали какой-то план, то их затея пошла на благо и императрице, и империи.
Новая императрица, потерявшая сына, стала другой: более жесткой, сосредоточенной и менее терпимой, чем прежняя Катрин, удалившаяся от мира. Эта женщина намеревалась позабыть о боли, доводя работой до изнеможения себя, а заодно по возможности и весь Альтен-Вайнберг.
Страшитесь, неверные, грядет страшная буря.
Однажды вечером к Хекту пришли его офицеры. Вид у всех был измученный.
– Меня выбрали, чтобы сказать вам, – начал Клэй Седлако.
– А можно покороче? У меня аудиенция у императрицы.
– Эта женщина сжирает вас живьем. – (При этих словах кто-то захихикал – солдаты как-никак.) – И нас всех заодно. Командир должен принимать решения, только тогда он командир. Если вы и дальше будете ходить на задних лапках и оставлять всю работу на нас, а мы будем трудиться до изнеможения и каждый раз догадываться, что от нас требуется… Что ж, тогда вам нужно назначить кого-нибудь вместо себя.
Удивленному Хекту пришлось признать, что однорукий рыцарь прав. Вот уже девятнадцать дней подряд он почти все свое время проводил у императрицы. Причем занимался там не только подготовкой к священному походу. По настоянию самой Катрин он сделался ее опорой. И терпел это потому, что появилась возможность видеться с принцессой Элспет, зачастую без многочисленных свидетелей, которые неизменно присутствовали на их вечерних совещаниях.
Им выпала возможность немного поговорить и даже чуточку пофлиртовать.
– Вам не удалось чуть притушить вспыхнувшее между вами пламя, пока я сидела взаперти? – грубо поинтересовалась Катрин два дня назад.
Элспет покраснела и что-то залепетала. Хект безмолвствовал: не в том он положении, чтобы спорить с императрицей, когда дело не касается военной стратегии.
– А, вижу, что не удалось. Значит, Эли все еще можно выгодно выдать замуж, хотя лучшие дни ее уже миновали. Как потешно, но печально для вас обоих. – Катрин рассмеялась жестоким смехом.
Императрица менялась. Хект опасался, что она сделается тираном – таким, которые вымещают свою жестокость на самых близких.
– Вы двое плохо скрываете свои мысли, – продолжала Катрин. – Пялитесь друг на дружку, будто два похотливых хорька. Но ничего, делайте как хотите. Лишь бы только это не шло вразрез с политикой империи.
Снова жестоко. Особенно если вспомнить замечание о возможном замужестве Элспет.
Хект ничего не ответил. Элспет тоже молчала.
– Предводитель, я довольна тем, чего вы добились, – наконец сказала Катрин, устав ждать ответа. – Особенно во время моего отсутствия. И твоими, Эли, усилиями довольна.
Хект почувствовал, что здесь кроется какое-то «но».
– Благодарю, ваша светлость. Это было нелегко. Уверен, теперь все станет гораздо проще, ведь вы снова нас направляете.
– Хотите чего-нибудь попросить? Выразить опасения?
– Нет, ваша светлость. Все указано в отчетах, кроме разве что недавних затруднений, – я слишком много работы взвалил на своих людей. Если пожелаете, буду присылать рекомендации отдельно от отчетов, чтобы вы могли прочитать их, не отвлекаясь на списки подвод с припасами, описи одеял и шатров и прочее в том же духе. Если нужно, посланец доставит рекомендации завтра утром.
– Да, так и сделайте. – Судя по голосу, Катрин имела в виду нечто другое.
Временами императрица отвлекалась и разум ее отправлялся блуждать куда-то в неведомые дали. Она никогда не объясняла подобных приступов и вообще делала вид, что ничего не происходит. Приближенным волей-неволей приходилось тоже притворяться, что ничего не происходит.
– Будет так, как вы прикажете.
– Вы выполните любой мой приказ?
– Почти любой. – Не слишком уверенный в своем положении, Хект решил отвечать осторожно, но честно. – У меня есть более важные обязательства перед Господом. Душу продавать не стану. И не покорюсь воле Ночи, хотя и люблю вас, как только может человек любить своего земного владыку.
– Такой ответ привел бы в восторг церковь и всю ораву мелких святош. Неплохо. А если бы я приказала вам отнести мою сестру в уединенные покои и всю ночь потакать ее желаниям?
