Вера Крыжановская - Заколдованный замок

Прикосновение чего — то холодного заставило вздрогнуть маркиза и он быстро выпрямился. Над ним склонилась Мушка, одетая в то же платье и закутанная в черную вуаль. Прикосновение ее холодных пальцев и вывело его из забытья.

— Наконец — то ты пришла! — вскричал Беранже, пылко прижимая ее к груди. — Знаешь, Мушка, ни когда еще я не любил тебя так, как теперь!

Куртизанка улыбнулась и глаза ее вспыхнули странным огнем.

— О! Я тоже никогда еще не любила тебя так. Ты, ты — моя жизнь!

Она прижалась своими холодными, пурпурными губами к Беранже, и тот снова почувствовал, как будто жизненная сила исходит из него.

Маркиз встал и с трудом перешел с Мушкой в свою комнату. Ледяная дрожь пробегала по его спине, и он жаждал тепла и света комнаты.

При свете лампы Беранже снова был поражен страшной синеватой бледностью Мушки. Он стал угощать ее пирогом и холодной дичью, но та не хотела есть и только омочила губы в вине.

— Послушай, дорогая моя! Ты больна, у тебя такой нехороший вид. Что с тобой? Может быть, ты нуждаешься? Погоди, я сейчас дам тебе денег.

Маркиз открыл бумажник и хотел вынуть банковый билет, но Мушка остановила его руку. Странная улыбка блуждала на ее губах.

— Нет, нет! Мне не нужно денег. У меня есть все, что мне нужно, а остальное дает мне твоя любовь.

Страшно пораженный маркиз положил бумажник обратно в карман и почти, с недоверием посмотрел на свою собеседницу. Впервые жадная и ненасытная Мушка отказывалась от денег. Что же такое с нею случилось, что вызвало такую перемену в ней?

Как и накануне, Мушка ушла на рассвете, обещая опять прийти. Беранже был разбит и истощен и чувствовал себя еще больше влюбленным в нее. Ему казалось, что он даже несколько часов не сможет прожить без этой женщины, что она нужна ему, как воздух. Он чувствовал, что какие — то узы связывают его с Мушкой и что даже его дыхание связано с ней.

Прошло десять дней. Беранже видимо худел и бледнел. Лицо его приняло мертвенно бледный оттенок, а глаза то лихорадочно горели, то мутились и как — то гасли. Доктор ничего не мог понять в этих странных симптомах, а маркиз ни словом не обмолвился, что он так угасал вследствие ночных оргий. Таким образом, он находился совершенно во власти своей ужасной любовницы. Он спал большую часть дня и только к вечеру, казалось, оживал в каком — то лихорадочном волнении.

Между тем в доме стали носиться странные слухи. Ежедневные таинственные ужины возбудили подозрения среди прислуги. За маркизом стали следить, но не могли узнать, кто посещает его, хотя из его комнаты доносился шепот двух голосов.

Однажды в кухню пришла явно расстроенная Сузанна.

— Теперь я знаю, кто бывает каждый вечер у господина маркиза! Это никто другой, как его любовница. Неужели этот человек потерял всякий стыд, что принимает такую негодяйку в спальне дорогой госпожи!

— Вы, должно быть, ошиблись, Сузанна! Одно верно: особа, которая бывает у маркиза, очень хитра. Как она проходит к нему — это совершенно непонятно.

— Да, — продолжал лакей, — мы с Жаком стерегли ее и у террасы, и у садовой калитки, и в прихожей, и все — таки ничего не узнали. Никто не проходит; затем, трах — она у него, и они болтают.

— Все это правда. Но только это не может быть Мушка, так как она подохла, — сказал грум.

— Что вы говорите, Жак! Только что я слышала собственными ушами, как маркиз сказал: „моя обожаемая Мушка!“ Нет! Этот бессовестный человек со своей бесстыжей Мушкой устраивают чистый скандал! — вскричала экономка, плюнув с гневом.

На минуту воцарилось общее молчание. Все с беспокойством переглянулись.

— В таком случае, это сам дьявол! — вскричал Жак. — Мушка несомненно исчезла. Сегодня утром Роза, служанка Казимиры, подтвердила мне, что о ней нет никаких известий, и что господин Ренуар, умирая, признался священнику, что он сбросил цыганку с балкона в пропасть, а оттуда еще никто не возвращался живым.

— Великой Боже! — вскричала кухарка. — Но в таком случае пастух Андре не соврал мне!

— Что же он говорил? — спросили все в один голос.

— Сегодня он приходил получать деньги за пастьбу скота. Мы разговорились с ним о бале, который так печально кончился. Тогда он рассказал мне, что сидел в долине, желая тоже полюбоваться фейерверком. Так как развалины были ярко освещены, он разглядел на маленьком балконе две человеческих фигуры. Затем раздался ужасный крик и что — то полетело в пропасть. В страшном испуге он прибежал в развалины и стал расспрашивать, кто упал, чтобы оказать помощь несчастному. Но все смеялись над ним и прогнали его прочь, говоря, что он пьян.

— Нет! Это дело необходимо расследовать. Завтра же, господа, я скажу вам, кто бывает у маркиза, — энергично сказал грум, но отказался объяснить, каким образом он рассчитывает это сделать.

На следующий день все слуги собрались в комнате кухарки, за исключением грума Жака. Последний так долго не приходил, что все не знали, что и предположить. Лакей хотел уже идти узнать, куда он девался, когда вдруг дверь открылась и вошел грум. Он был бледен как смерть, ноги его дрожали, как листья. Войдя в комнату, он бессильно опустился на стул. Все бросились к нему и осыпали его вопросами, но он только тогда настолько пришел в себя, что мог отвечать на вопросы, когда выпил стакан вина и отдохнул около четверти часа.

— У нашего маркиза действительно бывает дьявол! Теперь я не удивляюсь больше, что он тает как воск: нельзя безнаказанно иметь дело с адом.

— Но что же такое вы видели?

— Сейчас я расскажу вам по порядку. Решив во что бы то ни стало узнать, что делается в комнате маркиза, я днем просверлил дырочку в двери и заткнул ее. Когда я услышал в комнате разговор, я без шума, как тень, подкрался к двери, так как, видите сами, я в туфлях. Моя обсерватория пришлась как раз против ярко освещенного стола, и я мог ясно видеть маркиза, а рядом с ним Мушку. Она сидела лицом ко мне. На ней было черное платье, и на голове черная вуаль. Но, Боже, как она была ужасна! Лицо ее было синевато — бледного оттенка, а глаза горели как уголья. Я как очарованный смотрел на нее. Вдруг она вздрогнула, с ужасом посмотрела на дверь и стала корчиться, как будто желая от кого — то скрыться. Можете себе представить, что я почувствовал, когда она вскрикнула сдавленным голосом: „Жак смотрит на нас!..“ Отвратительное лицо ее исказилось, и сквозь тело, казалось, сквозила мертвая голова. Никогда в жизни не видал я ничего ужасней! Я уже не помню, как убежал, но, вероятно, в коридоре лишился чувств, так как очнулся на полу. Затем, насколько хватало сил, я поспешил сюда. Вы понимаете, что теперь не может быть больше сомнения, кто эта прекрасная посетительница: она является прямо из ада, так как только дьявол может видеть, что делается за дверью, — закончил грум, наливая себе новый стакан вина.