Александр Годов - Дьявольская радуга

За аркой находился широкий коридор, в конце которого была деревянная дверь. Всё просто: прошмыгни коридор, открой ларчик и получи гору золота. Проводник наверняка стоял за дверью. Седьмой был в этом уверен.

Но что-то не так было с аркой.

Что? А черт его знает: не нравилась она — и всё.

Седьмой еще раз пригляделся к ней. Наверняка за черепами и оторванными конечностями прятались металлические сваи, потому что конструкция была огромной. Должно же что-то держать вес! Седьмой нахмурился. Все-таки арка выбивалась на фоне зала и коридора, несмотря на то, что оказалась сделана из кожи, человеческих тел и черепов.

Только сейчас Седьмой осознал, как в зале было тихо и пусто… И еще холодно.

— Я не хочу играть по твоим правилам, Кивир, — сказала он как можно громче. — Ты обманываешь меня. В очередной раз! А я ведусь как десятилетний пацан.

Ему никто не ответил. Что и неудивительно. Выбора не было: либо идти к двери, либо стоять и ждать, стоять и ждать…

Ну же! Всего один шаг. Смелее!

В тишине зала раздался глухой стук. Седьмой в очередной раз оглядел арку. Вот оно! На импосте зияли дыры размером с детскую голову. Из-за того, что факелы находились у основания лестницы, большая часть арки оставалась в тени.

В дырах мог прятаться кто угодно. Или что. И проверять это на своей шкуре Седьмой не собирался. Но и стоять как истукан было нельзя!

— Ладно, — прошептал Седьмой. — Будь по-твоему.

Он ступил в пролет арки, приготовившись в любой момент бежать к маленькой деревянной двери. Костяной нарост звонко ударил по полу, гулким эхом разлетаясь по внутреннему своду. И Седьмой увидел. В одной из дыр показалась сморщенная голова. Лицо испещряли морщины, пустые глазницы смотрели жутко и мертво, нижняя челюсть была неестественно вывернута. Из-за тусклого света кожа казалась эбонитовой. В других дырах Седьмому удалось разглядеть искореженные руки и ноги чудища. Видимо, тварь замуровали в арку, оставив немного места для передвижений. А отверстия в импосте служили для дыхания и для возможности ловить пищу.

Седьмой ринулся к двери, пока уродец не решил накинуться на него. Арка сменилась душным коридором. Света здесь было больше. Казалось, сами стены испускали синеватое свечение. Седьмой оглянулся. Арка оставалась позади, утопая в сумраке. Зря он так боялся пройти её! Тварь, прятавшаяся внутри сводов, оказалась безобидной. Или прикидывалась безобидной. Но Седьмого больше поражало то, как он смог не заметить дыры! Необходимо чаще полагаться на внутреннее чутье!

Седьмой доковылял до конца коридора. Дверь оказалась больше, чем он поначалу предположил, — высотой в полтора метра, толщиной — где-то в десять сантиметров, необтесанные доски, из которых её изготовили, соединялись металлическими накладками. Подумать только — деревянная дверь! Никакой кожи, никаких сухожилий и костей.

Очередная ловушка?

Другого выхода не было.

Дернув металлическую ручку, Седьмой потянул на себя дверь. Та со скрипом открылась. Седьмой рассчитывал увидеть широкий коридор или просторный зал, но то, что он обнаружил, превзошло все его ожидания. За дверью простиралась бесконечная равнина, утыканная гигантскими лысыми головами. Головы, роняя пену, открывали-закрывали лягушачьи рты и дико вращали глазами. Над ними парили мотыльки. Насекомых оказалось так много, что они полностью закрывали небо. Шуршание их крылышек было настолько оглушительно громким, что Седьмой зажал уши.

Резкий ветер бил в лицо, заставляя жмуриться. Вокруг голов кружились маленькие красные смерчи, испускающие электрические разряды. Стоило мотыльку, оторвавшемуся от своих собратьев, подлететь к губам головы, как его уничтожало миниатюрной молнией.

Казалось, что этот уровень пирамиды состоял из красного цвета и его оттенков. Песок под ногами алел, изредка жутко поблескивая; мотыльки красовались ярко-красными крылышками. Даже кожа у голов была рубинового тона.

На плечо Седьмого опустилась сильная рука. Он вздрогнул и обернулся. Перед ним бесформенной тушей возвышался толстяк. Его пузо стало меньше с последней встречи, но все равно казалось, что Кумакан не способен передвигаться из-за необъятного живота, свисавшего до самых колен. Губы жирдяя оказались зашиты грубыми нитями. Однако глаза по-прежнему светились детской теплотой и даже радостью. Седьмой был рад вновь увидеть Кумакана.

— Куда мы пойдем? — Седьмому пришлось закричать, так как ветер заглушал его голос.

Толстяк поднял правую руку и указал к голове, находившейся недалеко от двери.

— Ты меня доведешь до Кивира?

Кумакан кивнул.

— Мы в пирамиде?

Толстяк вновь кивнул и двинулся в путь. Шел он медленно, ему приходилось держать руками живот. При каждом шаге плоть расходилась волнами.

Седьмому оставалось гадать, сколько же он времени потратит на дорогу. Хотя бы можно было подробно рассмотреть уровень пирамиды и попытаться понять его устройство.

В лицо ударил очередной порыв ветра. Седьмой оторвал лоскут ткани из лохмотьев футболки и обвязал им рот, чтобы не попадал песок. Толстяку же, похоже, было наплевать на ветер: он продолжал ковылять к гигантской лысой голове.

Седьмого тревожила мысль, что Кумакан может обмануть его. Нельзя доверять тварям. Нельзя! Внутренний голос не давал покоя. Стоит только потерять бдительность…. Седьмой отогнал плохие мысли. Он хорошо помнил, как Кивир заманил его в ловушку и убил. Он отомстит и выбьет все ответы из вшивой куклы. Но пока надо ждать.

Седьмой поднял голову. Толстяк сказал, что они находятся в пирамиде. Однако мотыльки, пренебрегая всеми законами физики, летали очень высоко. До них было не меньше двухсот метров. Как в пирамиде мог существовать такой уровень?

Мысли Седьмого прервал Кумакан. Толстяк резко остановился в десяти шагах от лысой головы и принялся размахивать руками.

Из песка появились маленькие смерчи, на поверхности которых заплясали паутинки молний. Они зашипели, как змеи, и заискрились красными и зелеными огоньками. Кумакан приблизился к крохотному смерчу и засунул в него руку. Кожа толстяка запузырилась, пальцы почернели. Из смерча выскочили молнии, обжигая руку Кумакана.

Седьмой не понимал, зачем жирдяй решил сделать из себя жареную отбивную, пока не увидел, как из красных и зеленых огоньков не начали появляться человечки.

Толстяк хватал свободной рукой огоньки, те превращались в бесформенные создания и соединялись друг с другом. Через мгновение Кумакан держал шевелящийся комок плоти с множеством малюсеньких глаз. Человечков же, бегающих возле миниатюрного смерча, превращали в красную пыль электрические разряды. Седьмой не мог оторвать взгляда от той картины мерзкой красоты, что разворачивалась перед ним.