Наталья Лебедева - Крысиная башня

Пытаясь уследить сразу за Соколовым и за женщиной, к которой он обращался, журналисты невольно образовали между ними коридор, и под их взглядами, под блестящими объективами телекамер Настя почувствовала себя загнанным зверем.

— Этот участник пользовался своими способностями, чтобы воздействовать на продюсера и таким образом увеличить свои шансы на победу. Он видел, что в этом сезоне сильных участников много, и победа может достаться любому из нас.

Мельник все слышал: он вышел из парка вслед за Соколовым и теперь стоял между журналистами и толпой зевак. Соколов говорил четко и громко, а тишина стояла такая, словно кто-то специально отключил все прочие звуки.

Мельник оглянулся, прикидывая, как быстрее и незаметнее исчезнуть, но было уже поздно: полицейские слышали слова Соколова. Он мог бы дезориентировать тех двух, что стояли возле него, но понял, как иезуитски хитро поступил Соколов: теперь вся толпа кинулась бы ловить Мельника, попытайся он сбежать. Одних только полицейских здесь было больше двух десятков, в том числе — кинологи с собаками. Мельник остался на месте.

— Я не знаю, зачем ему нужна эта победа, — продолжал Соколов. — Я не знаю, стоила ли она смертей всех этих женщин. Но он это сделал. Я мог бы назвать сейчас его имя, но тогда я был бы голословным. Пусть это сделает Женщина, которая, сложись обстоятельства по-другому, могла бы сегодня упасть на нас с дерева или приплыть по холодной воде пруда.

Соколов сделал шаг в сторону, картинно повел рукой и указал на двух людей, стоящих среди зевак. Мельник приподнялся на носки, чтобы лучше видеть, и узнал в них девушку с пустыря, спасенную им от Пихи, и водителя такси, который его вез.

— Пропустите, — сказал Соколов, и стоящий в оцеплении молодой сержант тут же посторонился и дал им пройти, будто Соколов имел право отдавать ему приказы.

— Вон того вез-ннн, — гулко и в нос заговорил невысокий, кряжистый, сутулый водитель, прибавляя к концу каждой фразы неопределенный звук, словно придающий веса всему, что было сказано. — Сел в такси ко мнении, адрес не сказал-ннн. Я бы его высадил бы к ядрене-ннн, так испугался-ннн. Подумал, убьет. Адрес не сказал-ннн, по городу велел крутить-ннн, местечко искал потемнее. Потом к пустырю подъехали-ннн. Страшно было. Тут я его и высадил-ннн. Денег брать с него не хотел-ннн — уехать хотел поскорее.

— И что случилось на пустыре? — спросил Соколов Светлану.

Она выступила вперед и оказалась рядом с Настей. Журналисты взволнованно зашептали: сходство было ошеломляющим.

— Я гуляла с собакой, — заговорила Светлана, и горло ее от волнения так сжималось, что иногда она была не в состоянии закончить фразу. — И тут из темноты появились два чел… Один — вот этот. — Ее длинный тонкий палец указал на Мельника. — И еще од… Другой. Собака испугалась и сбежала. А они вс… Передо мной встали и начали договариваться. Не знаю, о чем — не п… не помню. А потом вот этот вот, — она снова указала на Мельника, — толкнул меня на землю.

Светлана залилась слезами. Водитель грубо и неуклюже потрепал ее по спине, пытаясь утешить, но она отстранилась, и он застыл рядом, словно боялся произвести еще одно неуместное движение.

— Двое? — спросили в толпе. — А кто второй?

— Меня тоже волновал этот вопрос, — живо откликнулся Соколов, — Я едва успел помешать господину Мельнику совершить убийство и чуть не упустил этого загадочного второго. Мне пришлось оставить Мельника, уповая лишь на то, что он слишком напуган, чтобы предпринять вторую попытку лишить кого-нибудь жизни. Представьте же себе мое удивление, когда я понял, что подручный этого человека — Борис Пиха!

— Кто такой Пиха? — крикнули из толпы.

— Если вы посмотрите этот сезон «Ты поверишь!», то увидите в одной из программ эпизод с Борисом. Я напомню: его грузовик неоднократно становился участником аварий, в которых гибли люди. Тогда, на съемках, я не увидел в Пихе ничего подозрительного. Он был каким-то обычным, серым, и казалось, что он не может быть хладнокровным убийцей, твердой рукой направляющим тяжелый автомобиль прямо на человека. Господин Мельник постарался, он приложил все свои силы к тому, чтобы мы этого не увидели. У него были свои планы на Бориса. Ведь он предпочитает не убивать, а смотреть на убийства. И каждый раз он использует больного психической болезнью, подверженного внушению человека. Он заставляет его убивать людей — и смотрит.

Толпа ахнула от ужаса и отвращения.

Мельник отступил на шаг, но тяжелая рука полицейского легла ему на плечо. Крыса прижалась к его груди и сидела, не шевелясь. Ее маленькое сердце билось сильно и часто.

— Каждый раз? — крикнули из толпы. — Что вы хотите сказать?

— Он делал это и раньше, — Соколов пожал плечами. — Один раз точно. И вы можете это проверить, как это сделал я. Я отправился в его родной город и провел небольшое расследование… Понимаете, мне было важно собрать как можно больше доказательств, чтобы он не смог уйти от ответственности, — именно поэтому я не рассказал о нем сразу. Кроме того, мне было важно рассказать это при большом стечении народа, поскольку я осознавал: господин Мельник настолько силен, что с легкостью справился бы и со мной, и с двумя-тремя полицейскими. Как он это сделал со следователем Медведевым, который вел его дело.

— Что за дело? Какие доказательства вы нашли?!

Толпа волновалась. Тишины больше не было, нарастал пчелиный гул, слова Соколова слышны были все менее отчетливо. Он поднял руки, чтобы призвать людей к молчанию, и Мельник увидел, как подрагивают от усталости и напряжения его бледные пальцы.

— Пять месяцев назад господин Мельник подозревался в том, что, воздействовав на своего психически больного студента Бойко, заставил его убить студентку филологического факультета. Студентка была влюблена в господина Мельника, это подтверждают ее подруги. Бойко не просто убил девушку, но расчленил и закопал ее тело. Господин же Мельник, видимо боясь, что психическое состояние сообщника заставит его рассказать о совершенном убийстве, решил опередить Бойко и сообщить в полицию. У следователя Медведева, который вел дело, возникли совершенно обоснованные сомнения в невиновности господина Мельника. Однако, как мне удалось узнать, через некоторое время следователь без видимой причины оставил эту ветвь расследования, сосредоточившись лишь на студенте Бойко. В день, когда с господина Мельника были сняты подозрения, у Медведева начались головные боли. К моменту, когда дело было закрыто и передано в суд, боли усилились настолько, что следователь Медведев был вынужден лечь в стационар. Причину врачи до сих пор не установили. И это дает мне основание утверждать, что, приехав в Москву, господин Мельник повторил схему, которая однажды уже сработала. Но он не учел того, что ему будут противостоять лучшие медиумы страны.