Даринда Джонс - Первая могила справа

— Но ты же его сын, — заметила я, изо всех сил стараясь пробудить в себе ненависть к нему. — Ты сын Сатаны. В буквальном смысле.

— А ты падчерица Дениз Дэвидсон.

Ого. Грубовато, конечно, но…

— Согласна.

— Разве не все мы в той же — если не большей — степени продукты мира, в котором родились, что и родителей, которым были посланы?

Все годы, проведенные в колледже, я слышала споры о том, что первично — наследственность или воспитание, но сейчас мне было трудно определиться.

— Сатана… это же зло.

— И ты решила, что я тоже зло?

— Каков отец, таков и сын, — бросила я.

Рейес перенес вес тела на бок. Его движение всколыхнуло во мне прежний вихрь желания, и я еле удержалась, чтобы не обхватить ногами его поясницу, замком повиснуть на нем и выбросить ключ.

— Я кажусь тебе злом? — бархатным голосом поинтересовался он, не сводя глаз с жилки, бьющейся у меня на шее. Он прикасался к ней, словно человеческая жизнь приводила его в восхищение.

— У тебя есть явная склонность перерубать людям позвоночник.

— Только ради тебя.

Жутковато, но отчего-то романтично.

— И ты сидишь в тюрьме за убийство Эрла Уокера.

Рейес опустил голову, скользнул взглядом по Уилл Робинсон и уставился на нижний край моего свитера. Потом поднял глаза, провел ладонью по обнаженной коже; дрожь удовольствия пробежала по моему телу и достигла самых укромных его уголков.

— Да, это проблема, — признался он.

— Это сделал ты?

— Спросишь у Эрла Уокера, когда я его найду.

Вне всякого сомнения, старый пройдоха отправился прямиком в ад.

— Ты сможешь вернуться? Сможешь пойти в ад и найти его? Разве ты не скрываешься?

Его рука скользнула выше, обхватила Уилл, кончиками пальцев теребя напрягшийся сосок. Я подавила вздох наслаждения.

— Он не в аду.

Я удивленно возразила:

— Не мог же он отправиться в противоположную сторону?

— Нет, — ответил Рейес, потянулся ко мне, нашел губами все тот же бьющийся пульс на шее и покрыл его частыми жаркими поцелуями.

— Значит, он все еще на земле?

Я из последних сил старалась сосредоточиться, но, похоже, Рейес был категорически против этого. Я кожей почувствовала, как он улыбается.

— Да.

— Вот как. Так почему же ты прячешься от отца? — задыхаясь, спросила я.

— От Эрла Уокера?

— Нет, от другого.

У меня накопилось столько вопросов. Я хотела знать о нем все. О его жизни. И о его… прошлом.

— Прятался, — ответил Рейес, покусывая мою мочку. У меня по спине побежали мурашки.

— Прятался? — повторила я за ним, стараясь отвлечься, не замечать захлестывавшие меня волны наслаждения.

— Да. Прятался.

— Объясни.

— Если хочешь. Но я бы лучше занялся вот чем.

— О боож…

Его рука спустилась к моим пижамным штанам, скользнула внутрь, нашла нежную точку и принялась ее ласкать. Я дрожала всем телом, когда пальцы Рейеса касались шелковистых складок. Когда же они устремились глубже, я содрогнулась: настолько сильным было наслаждение.

Сын Сатаны. Сын Сатаны.

Его пальцы продолжали гладить чуткую плоть между моих ног, а его губы — великолепные, совершенные губы — спускались ниже и уже пощипывали Угрозу. Я лишь успела осознать, что вдруг оказалась наполовину раздета и беззащитна перед одним из самых могущественных существ на земле. Я даже не помнила, когда он успел меня раздеть. Может, его сверхъестественная сила распространяется и на это, не только на позвоночники?

Я высвободила руки из его хватки и запустила пальцы в его волосы. Притянув Рейеса к себе, я поцеловала его с желанием и страстью, копившейся годами. Этот поцелуй предназначался только ему — особенный поцелуй, который я хранила для такого случая. Я смаковала языком его нежный вкус, а Рейес наклонил голову и глубже погрузился в меня, вбирая мою суть, мою жизненную силу.

Я впервые ощутила его, не погружаясь в океан такого безумного желания, что мне с трудом удавалось не уплыть в беспамятство. Мне не мешало это — я просто чувствовала чуть больше власти над собой, мое сознание было чуть яснее. Он казался таким реальным, таким осязаемым. Это был не сон. И не внетелесный опыт. Это был Рейес Фэрроу во плоти — настолько, насколько возможно, учитывая, что он лежал в коме в часе езды отсюда. Нас окутывало марево, как жар от печи. Рейес зарычал, и я приподнялась, помогая ему меня раздеть; я брыкалась, спуская трусики вниз по ногам. Секунду спустя Рейес прервал поцелуй, сорвал с меня трусы и швырнул в мистера Вонга.

И вот он снова лежал на мне, словно огненное одеяло, и пламя лизало сокровенные местечки моего тела, гладило и ввергало меня в исступление страсти. Мои руки срывали его одежду; Рейес приподнялся надо мной, и взгляд его был пьян от желания. Его широкие плечи, гора крепких мускулов, были сплошь покрыты гладкими, четкими татуировками. Плавные и живые, они обозначали границы меж раем и адом; они настолько шли Рейесу, что казалось, дышали, когда он дышал. Я провела ладонями по его груди, крепкой, как древняя сталь, потом дотронулась до твердого, как камень, живота, подрагивавшего от моих прикосновений.

Наконец мои пальцы опустились ниже, обвились вокруг его напрягшегося члена: мне едва удалось обхватить его целиком. Рейес шумно вздохнул, вцепился в мое запястье и не отпускал, стараясь меня перебороть. Дрожа от возбуждения, он снова опустился на колени.

— Я хочу, чтобы это длилось дольше.

Я же хотела, чтобы он вошел в меня. Забыв о боли в щиколотке, привстала, вскарабкалась и села на Рейеса; я задохнулась, когда он пронзил меня, и заскрипела зубами от удовольствия, полыхнувшего в моем животе. Его член был твердый, как мрамор, когда я направила его внутрь себя; Рейес обхватил меня, удерживая, а мне хотелось двигаться. Я подождала его, наслаждаясь своими ощущениями, твердостью, которая заполнила меня всю без остатка. Даже не шевелясь, я была близка к оргазму, и с каждым вздохом это чувство нарастало. Я пыталась вырваться из его рук, мне хотелось двигаться, кончить. Запустив пальцы в его волосы, я напряглась и попыталась оттолкнуть его ногами, но тщетно. Он зарычал и заключил меня в железные объятия.

Стон вырвался из горла Рейеса; он положил меня на спину и одним стремительным рывком глубже вошел в меня. Я с наслаждением вздохнула и задержала дыхание, а Рейес выходил и снова входил. Он двигался мучительно медленно, безумно осторожно. Он томил меня несколько долгих минут, останавливаясь, когда я была слишком близка к оргазму, отстранялся, когда я вцеплялась в его стальные ягодицы, чтобы он глубже вошел в меня. Постепенно он ускорил ритм, увеличил темп, увлекая меня все ближе и ближе к адскому пламени, пылавшему в животе, пока меня не накрыл взрыв оргазма. Волна томительного наслаждения затопила меня с головой и, пульсируя, растеклась по телу, проникла в каждую клеточку. Я откинула голову, закусила губу и напряглась, чтобы выстоять в бурю, содрогаясь под Рейесом от приливов оргазма.