Дэн Симмонс - Террор
– За мной! – выпалил Ирвинг и первым бросился на запад, где раздавались крики.
У лейтенанта не было оружия, но он схватил фонарь. Все шестеро пронеслись между сераками и выбежали на открытое, тускло освещенное звездами пространство, где беспорядочно толклись несколько человек. Хикки разглядел знакомые «уэльские парики» Синклера и Бейтса и узнал в одном из трех людей с «Эребуса», уже находившихся там, Френсиса Данна, помощника конопатчика с другого корабля. Выстреливший мушкет принадлежал рядовому Биллу Пилкингтону, который сидел в засаде в прошлом июне, когда погиб сэр Джон, и был ранен в плечо одним из морских пехотинцев во время возникшей неразберихи и паники. Пилкингтон уже перезарядил мушкет и целился в темноту за обвалившейся секцией стены.
– Что случилось? – резко спросил Ирвинг, обращаясь ко всем сразу.
Ответил Бейтс. Он, Синклер и Данн, а также Абрахам Сили и Джозефус Грейтер с «Эребуса» работали здесь на строительстве стены под надзором старшего помощника капитана «Эребуса» Роберта Орма Серджента, когда один из ледяных валунов, лежавших сразу за границей света от фонарей и факелов, вдруг ожил и обратился жутким существом.
– Оно схватило мистера Серджента за голову и подняло в воздух на добрых десять футов, – проговорил Бейтс дрожащим голосом.
– Истинная правда, – подтвердил помощник конопатчика Френсис Данн. – Секунду назад он стоял спокойно среди нас, а в следующую секунду взлетает в воздух, и мы видим лишь подошвы его башмаков. И этот ужасный звук… хруст костей…
Данн осекся и снова тяжело задышал; клубы пара, на морозе мгновенно превращавшиеся в гало ледяных кристаллов, почти полностью заволокли его бледное лицо.
– Я подходил к факелам, когда увидел, как мистер Серджент вдруг… просто исчез, – сказал рядовой Пилкингтон, опуская мушкет, зажатый в трясущихся руках. – Я успел выстрелить, когда громадное существо уходило обратно к серакам. Кажется, я попал в него.
– Ты с таким же успехом мог попасть в Роберта Серджента, – сказал Корнелиус Хикки. – Возможно, он был еще жив, когда ты выстрелил.
Пилкингтон посмотрел на помощника конопатчика с «Террора» с неприкрытой ненавистью.
– Мистер Серджент не был жив, – сказал Данн, даже не заметив, как морской пехотинец и Хикки обменялись злобными взглядами. – Он испустил вопль, а чудовище разгрызло бедняге череп, точно грецкий орех. Я видел. Я слышал.
Тут подбежали все остальные, включая капитана Крозье и капитана Фицджеймса, который казался изнуренным и бесплотным даже во всех своих многочисленных поддевках и толстой шинели, и Данн, Бейтс и прочие рассказали вновь прибывшим о случившемся.
Капрал Хеджес и два других морских пехотинца, прибежавшие с ним на шум, вернулись из темноты и доложили, что мистера Серджента нигде нет – только клочья одежды и кровавый след, уходящий в запутанный ледяной лабиринт в направлении айсбергов.
– Оно хочет, чтобы мы последовали за ним, – пробормотал Бейтс. – Оно будет ждать нас там.
Крозье растянул рот то ли в безумной ухмылке, то ли в злобном оскале.
– В таком случае не станем его разочаровывать, – проговорил он. – Сейчас самое время снова устроить охоту на гнусную тварь. Люди уже на льду, света у нас достаточно, а морские пехотинцы могут принести мушкетов и дробовиков на всех. И след свежий.
– Слишком свежий, – пробормотал капрал Хеджес.
Крозье лающим голосом отдал приказы. Несколько человек отправились обратно к кораблям за оружием. Остальные разделились на охотничьи отряды под командованием морских пехотинцев, уже вооруженных. С рабочих площадок принесли факелы и фонари, которые распределили между отрядами. Крозье послал за докторами Стенли и Макдональдом, на случай если Роберт Орм Серджент еще жив или если еще кто-нибудь пострадает.
Получив в свое распоряжение мушкет, Хикки сразу замыслил «случайно» застрелить лейтенанта Ирвинга в темноте, но, похоже, молодой офицер остерегался и Мэнсона, и помощника конопатчика. Хикки заметил, как белобрысый хлыщ бросил несколько встревоженных взглядов в сторону Магнуса, прежде чем Крозье зачислил их в разные отряды, и понял, что Ирвинг либо мельком увидел у себя за спиной Магнуса с поднятыми руками за секунду до того, как раздались первые крики и выстрелы, либо же просто почуял что-то неладное, а значит, застать его врасплох в следующий раз будет уже сложнее.
Но они сумеют. Хикки опасался, что возникшие подозрения заставят Джона Ирвинга доложить капитану о том, что он видел в трюме, а этого помощник конопатчика никак не мог допустить. Он боялся не столько наказания за мужеложство – теперь моряков редко вешали, да и пороли нечасто, коли на то пошло, – сколько позора. Помощник конопатчика Корнелиус Хикки не какой-нибудь там жалкий педераст.
Он подождет, когда Ирвинг снова потеряет бдительность, а потом сделает все сам, коли придется. Даже если корабельные врачи установят факт убийства, никто не станет особо дергаться. В этой экспедиции дела и так обстоят хуже некуда. Просто появится еще один труп, о котором придется позаботиться с наступлением оттепели.
В конечном счете тело мистера Серджента так и не нашли – кровавый след, усеянный клочьями одежды, оборвался на полпути к высоченному айсбергу, – но больше никто не пропал. Несколько человек напрочь отморозили пальцы на ногах, и все получили разного рода обморожения и тряслись от холода, когда наконец, через час после обычного времени ужина, поступил приказ прекратить поиски. Лейтенанта Ирвинга в тот день Хикки больше не видел.
А вот Магнус Мэнсон премного удивил его, когда они устало тащились обратно к «Террору». Ветер начал завывать позади них, и морские пехотинцы плелись, держа оружие наготове.
Хикки вдруг понял, что идущий рядом великан плачет. Слезы моментально замерзали на бороде Магнуса.
– В чем дело, дружище? – спросил Хикки.
– Мне тошно, Корнелиус, вот и все.
– Отчего же?
– Бедный мистер Серджент.
Хикки бросил взгляд на своего приятеля:
– Я и не знал, что ты питаешь столь нежные чувства к этим чертовым офицерам, Магнус.
– Я не питаю, Корнелиус. Коли они все помрут и попадут в ад, мне наплевать. Но мистер Серджент умер здесь, на льду.
– И что с того?
– Его призрак не найдет дорогу обратно к кораблю. А капитан Крозье сказал, что все мы получим сегодня вечером по дополнительному глотку рома. Мне грустно, что призрака мистера Серджента не будет с нами, вот и все.
24
Крозье
70°05′ северной широты, 98°23′ западной долготы
31 декабря 1847 г.
Сочельник и Рождество на «Терроре» прошли тихо, почти незаметно, но второй Большой Венецианский карнавал в канун Нового года восполнит упущенное.
На протяжении четырех суток бушевали снежные бури – столь сильные, что несколько предшествовавших Рождеству дней никто не покидал пределы корабля и время вахт пришлось сократить до часа, – и сочельник, и сам священный день отмечали в полумраке жилой палубы. Мистер Диггл приготовил праздничные обеды, состряпав с полдюжины разных блюд из последних остатков неконсервированной соленой свинины и рубленой зайчатины, замаринованной в бочках. Вдобавок кок – по рекомендации интендантов мистера Кенли, мистера Родса и мистера Дэвида Макдональда, а равно под строгим контролем судовых врачей Педди и Александра Макдональда – отобрал несколько банок голднеровских консервов, сохранившихся лучше других, в том числе черепаховый суп, говядину по-фламандски, фаршированного трюфелями фазана и телячий язык. Помощники мистера Диггла очистили от плесени и нарезали последние головки сыра, оба дня подававшегося на десерт, а капитан Крозье пожертвовал последние пять бутылок бренди из тайных запасов винной кладовой, предназначенных для особых случаев.
Настроение оставалось похоронным. И офицеры в холодной кают-компании, и матросы в своем чуть более теплом кубрике (оставшегося в трюме угля уже не хватало на дополнительный обогрев жилой палубы, даже в Рождество) несколько раз пытались запеть, но все песни замирали после нескольких куплетов. Светильное масло надлежало беречь, и потому жилая палуба выглядела не веселее уэльского рудника, освещенного несколькими мерцающими свечами. Брусья шпангоута и бимсы покрывала ледяная корка, одеяла и шерстяные вещи мужчин оставались влажными. Повсюду шмыгали крысы.
Бренди немного поднял настроение, но не настолько, чтобы рассеять мрак, царивший на корабле и в душах людей. Крозье вышел в кубрик, чтобы поболтать с матросами, и несколько человек вручили ему подарки – крохотный кисет сэкономленного табака; резную фигурку бегущего белого медведя; большую картонную маску, изображающую человеческое лицо с выражением страха (преподнесенную, несомненно, в шутку и наверняка не без опасения, как бы грозный капитан не наказал дарителя за фетишизм); залатанную красную шерстяную фуфайку, принадлежавшую недавно умершему другу одного матроса, и полный комплект вырезанных из кости шахматных фигур от рядового морской пехоты Роберта Хопкрафта (одного из самых спокойных и скромных мужчин в экспедиции и того самого, который получил перелом восьми ребер, перелом ключицы и вывих руки во время нападения существа на маскировочную палатку сэра Джона в июне). Крозье поблагодарил всех, пожал каждому руку, похлопал по плечу и вернулся обратно в офицерскую столовую, где настроение было чуть повеселее благодаря неожиданному пожертвованию первого лейтенанта Литтла в виде двух бутылок виски, которые он тайно хранил почти три года.
