Андрей Каминский - Проект "Плеяда"

Насытившись, чудовище развернулось и, переваливаясь, двинулось в воду. В этот же момент последний раз вспыхнуло и погасло синее пламя над избой, угасли и зеленые огоньки над водой.

— Старый колдун принял жертву, — произнес финн, созерцая обескровленное месиво из плоти и костей, оставшихся от якута.

— А ты, это…откуда знаешь, как к нему обращаться? — невольно поинтересовалась Илта.

— Да знаю немного, — кивнул Лаури, — у нас в Карелии наступали, много было местных — и карел и поморов. Ну и на привале байки всякие рассказывали и о колдунах тоже: и наших с карелами и о русских говорили. Говорили, что многое умеют, что и с водяными духами на короткой ноге — чертями и русалками всякими. А на Терском берегу откуда и здешний колдун родом, говорят двое братьев-купцов даже разбогатели на том, что с водяной девкой сошлись и людей ей на съеденье отдавали. Один из тех рассказчиков сам был полукарел-полупомор. Он знал кое-что от деда-ворожея, вот и рассказал заговор один, а я и запомнил. Вот уж не думал, что пригодится тут.

— Пригодился, как видишь, — через силу усмехнулась Илта, — расскажешь потом?

— Расскажу, — сказал финн, — когда от этих мест отойдем подальше. Не стоит такие слова лишний раз тут произносить, сама видишь, откликаются тут на них.

Илта кивнула — да уж это ей было показано наглядно.

— А нам выбираться отсюда пора, — еще раз сказал финн, — где там говоришь ваша лодка?

Они покинули остров на рассвете — ночью ни Илта, ни Лаури не решились соваться под мельничное колесо. Заходить в избу они также поостереглись, проведя остаток ночи в лесу возле разведенного костра. Здесь же, используя найденные в избе заступы, они вырыли яму, в которой и похоронили кержака. Едва небо начало сереть Илта и Лаури спустили на воду байдарку и двинулись вниз по реке. Когда на горизонте появились первые дома Нижнеангарска, финн и куноити причалили к берегу и начали очередной подъем в горы — последний мощный бросок перед целью. Где-то там, в горной мешанине хребтов Верхнеангарского и Сынныра, среди голых скал, чахлых лесов и ледников было сердце проекта «Плеяда».

На одном из привалов, в укрытой от ветров долине, Лаури рассказал свою историю. Его рассказ совпадал с тем, что рассказывал Степанов, разве что дополнился несколькими деталями. Они шли вместе с якутом по лесу, когда тот, задержавшись, чтобы поправить сапог, крикнул: «иди, я тебя догоню!». Видимо, это был условный сигнал, потому что финн пройдя несколько шагов, вдруг почуствовал, что вокруг уж как-то слишком тихо — если не считать характерных шорохов в кустах. Несколько лет провоевавший в лесу финн хорошо знал, что это значит, поэтому ласточкой нырнул в камыши, простиравшегося рядом болота, буквально за несколько секунд до того, как прозвучали первые выстрелы. Одна пуля все же зацепила его — финн показал страшную рану в предплечье, по счастью уже почти зажившую. Скрыться от погони финну удалось не совсем привычным, но вполне действенным способом: нырнуть в более-менее глубокую воду, зажав в зубах полую камышину. По счастью, у этого водоема было относительно твердое дно, так что через некоторое время финн все же смог вынырнуть. И все же он пережил несколько неприятных мгновений, ожидая, что его будет засасывать трясина.

— Все это время какая-то ерунда слышалась, — признался Лаури, — когда там лежал. Одно время, представь себе — даже строчки из Калевалы пригрезились. Что-то такое мрачное, про змей, про чертей, царство смерти — как раз в духе всего похода.

— А тебе и не пригрезилось, — усмехнулась Илта, — так оно и было.

Она коротко рассказала финну о том, что произошло на берегу Змеиного озера.

— Вот оно как, — Лаури вниательно посмотрел на куноити, — серьезное дело, однако. Думаешь, это от того, что вы какой-то обряд перед походом проводили?

— Больше неоткуда этому взяться, — пожала плечами Илта, — с чего бы во мне так резко память предков пробудилась? Я как-то листала книгу одного вашего ученого — Кастрен или Кестрен, не помню уже, он сто лет назад писал. Он считал, кажись, что предки финнов, тюрок, монголов, маньчжур и всех прочих как раз и вышли откуда-то из Забайкалья. Не знаю, в общем, может оно как-то и сработало в тех местах.

— Тебе обязательно надо будет съездить в Суоми, — убежденно сказал Терни, — ну, когда вернешься отсюда.

— Если вернусь, — невесело сказала Илта, — ну, рассказывай дальше.

Финн пролежал в болоте, пока не счел себя в безопасности. Больше всего он боялся того, что иистечет кровью или подхватит гангрену — по счастью не случилось ни того, ни другого. Перевязав рану и приложив к ней разжеванный норичник, он всю ночь просидел у дерева. Утром он почуствовал себя лучше, направился к озеру, но группа уже ушла.

— Я тогда так и не понял, что произошло, — признался Тёрни, — видел только, что все красные мертвы, хотя и не понял от чего. А потом поднялся на гору и нашел вашу стоянку. Ну и решил попробовать вас нагнать.

Сняв одежду с одного из мертвецов и выбрав все полезное, что оказалось в карманах, Лаури кинулся по следам. Как и путники, он шел по горам, пару раз натыкался на следы их стоянок, убедивших финна, что он на верном пути. Несколько раз он сбивался с дороги, поэтому нагнать бывших соратников ему никак не удавалось. На Ангаре он также украл челнок в одном из селений, однако он оказался к хуже байдарки трех следопытов. На остров финн наткнулся, по сути, благодаря счастливой случайности, лишь чуть-чуть опоздав и не успев спасти Мирских.

— Ну ладно, с этим понятно все, — сказала Илта, — но ты мне не все рассказал, я же вижу. Простой ефрейтор или кем ты там представлялся, не прошел бы такое расстояние и не догнал бы нас — ты бы еще в горах загнулся. Ты уже признался, что ты не тот, кем представлялся, но я чувстую, что ты многое недоговаривашь. Рассказывай уже все.

Лаури неподвижно сидел у костра и блики костра играли на его лице, придавая ему странно-отрешенное выражение.

— Меня и вправду зовут Лаури Алан Терни, — наконец начал он, — я получил звание лейтенанта еще в Зимнюю войну, когда участвовал в окружении советской дивизии при Леметти. Обучался у английских коммандос в Шотландии, потом в Германии, в батальоне «Нордхост». После обучения под мое командование дали роту егерей для разведки и диверсий в тылу противника, — он усмехнулся, — не хвастаясь, скажу, что попортил немало крови красным. Говорят, что за мою голову три миллиона наших марок предлагали. Но поймали все же, скрутили на девке в одной деревне. Хорошо еще, что я успел книжку выбросить, представился рядовым. Разбираться Советы особо не стали — не до того было, весь фронт рушился. Отправили в Магадан лес валить. А потом уже когда освободился, я вашему Доихаре и представился. Сказали — эту миссию выполню, помогут добраться до родины. Там говорят, сейчас дел полно.