Олег Бондарь - Призрачно всё

— Владислав Викторович, — шеф схватил Влада за руку, которая потянулась к более внушительному орудию, — думаю, это лишнее. Не нужно ничего крушить.

— Почему? — не сообразил Влад.

— Ведь вы сами говорили, что обратно выбирались через подвал. Значит, дверь там осталась незапертой.

Влад стукнул себя кулаком по лбу.

— Ну, я и балбес! — признался он и поспешил к выходу из усыпальницы.

Когда убили Иннокентия Вениаминовича, Наталка уже была здесь. И вела себя странно.

— Влад, куда Наталка запропастилась? Что-то давно ее не видел.

Влад сдвинул плечами, словно отмахнулся от надоедливой мухи.

— А Тому ты давно знаешь?

— Какую Тому? А, эту… Я ее вообще не знаю, она больше с женой тусуется. Ее подружка.

— И у тебя с ней никогда ничего не было?

— Славик, отстань! Достал уже своими женщинами.

Проторенной дорожкой мы преодолели подземный коридор, свернули в пролом и вскоре оказались на месте ночного происшествия. В углу на куче сваленных булыжников сиротливо валялся позабытый нами ломик. А в освобожденной от камней нише серел бетон с едва заметными на нем царапинами.

Долго бы нам пришлось долбить. Наверное, до скончания века…

Влад посмотрел на нашу самодеятельность, хмыкнул и направился к пролому. Уперся обеими руками, и часть стены вместе с прилепленными к ней булыжниками неожиданно легко ушла вглубь.

Перед нами открылся тоннель, шириной метра полтора и немного выше человеческого роста. Стены, пол и потолок были отлиты из серого бетона, ровные, слегка шершавые наощупь. Когда вошли, Влад плотно закрыл дверь и закрутил большое металлическое колесо.

— Не похоже, чтобы строили до революции… — заметил шеф.

— Ага, — согласился Влад, — но и на современное зодчество тоже не тянет.

И тут меня осенило.

— Ведь Семеновна…

Игорь Владимирович сзади больно толкнул меня в спину, и я прикусил язык.

— Что Семеновна? — обернулся Влад.

— Интересно, как она сумела открыть дверцу со стороны подземелья?

— Наверное, есть хитрый ключик.

А мысли мои закрутились вокруг старушки, и остановить их было невозможно. Шеф что-то знал, если вынудил меня замолчать. Тома рассказывала, что ее бабушка была любовницей важного немецкого офицера, за что потом отсидела в лагерях. А где она с ним познакомилась, как не здесь? Хотя, не факт. Но, наверняка на месте усадьбы что-то было. Может, штаб немецкий или еще что-то секретное. Не зря же немцы тоннель вырыли.

Стоп, а с чего я взял, что этот ход немцы построили?

— Немецкое качество, — словно прочитав мои мысли, молвил Влад. — Наши если строят, уже через год рушится: мало цемента и много песка. А тут и отбойник не возьмёт. Наверное, во время войны строили.

— Влад, а, что здесь было во время войны?

— Местные рассказывали, что-то секретное. Тогда еще усадьба почти целая была. Сюда за километр никого не пускали. Потом, когда немцы уходили, все взорвали: и дом, и часовню. И склеп, наверное. Только зачем было взрывать склеп и часовню, ума не приложу…

— Заодно и узнаем, — подал голос шеф.

— Куда мы денемся? — подыграл ему Влад.

Тоннель заканчивался круглой штольней. Вверх вела металлическая лестница, хоть и покрыта ржавчиной, но на вид прочная. Влад поднялся, что-то сделал и, вдруг, люк над головой сдвинулся в сторону.

— Удалось отыскать ключик? — спросил я.

— Нет здесь никакого ключика. Нужно поднять и толкнуть, — ответил Влад.

— И что будем делать? — спросил он, когда мы снова оказались в склепе.

— Искать, — ответил Игорь Владимирович. — Уверен, что мой приборчик здесь будет кстати. А с вас, Владислав Викторович — компрессор. Ломиками мы многого не добьемся.

Влад нахмурился.

— Ладно, будет компрессор. Сейчас в райцентр сгоняю.

— Ты же на подписке…

— А, — махнул он рукой, мол, такой бред и слушать тошно.

Глава восемнадцатая

Пока я делал кофе, шеф расположился в кресле и с интересом изучал мою спартанскую обитель. Его не смутил вид кипятильника и термоядерный «Нескафе» с банки.

— Хоромы, конечно, не царские, — он подкурил сигарету.

— Жить можно, — в тон ему ответил я и тоже закурил. — Может, коньячку? — предложил.

— Воздержимся. День сегодня ответственный, нужно трезвость ума и ясность мысли блюсти. Так что ты там насчет Семёновны хотел ляпнуть? — перешел к делу.

— Внучка разоткровенничалась, рассказала, что ее бабушка от немецкого офицера забеременела.

— Это та, которая наследница?

— Она самая.

— Думаешь, Семеновна с немцем здесь познакомилась?

— Не знаю, здесь или нет. Просто, когда Влад о немцах заговорил, почему-то в голову пришло. Может, они раньше познакомились. В эмиграции…

— Не была она в эмиграции, — ответил Игорь Владимирович. — И родители ее сбежать не успели. Их тут, в усадьбе, порешили всех. А девочку бабка приютила. Ведьма местная. Она ее за внучку выдавала, замену себе готовила.

— Значит, умела приворотное зелье готовить, вот немец и не устоял, — пошутил я, но шеф на юмор не отреагировал.

— Есть у меня знакомые в неких органах, покопались в своих архивах, кое-что проверили. О несметных богатствах владельцев усадьбы история умалчивает. Не было им, откуда взяться. А вот о немцах кое-что интересненькое наклевывается. Когда немцы уходили, они верили, что не навсегда. Верили в оружие возмездия, надеялись вернуться. Поэтому бежали налегке, а ценное прятали до поры до времени. И не только специальные команды «СС», которые занимались вывозом культурных и прочих ценностей, но и частным образом. В личном деле Семеновны хранится интересный документ. Его у нее изъяли при обыске. Это письмо капитана Вермахта своей возлюбленной. Его вряд ли кто-то внимательно изучал. Чтобы пришить дело достаточно было само его существование. К тому же, письмо на немецком, а в НКВД не так много полиглотов было. А там, между прочим, если отбросить слезливую мелодраму и прочую несущественную шелуху, говорится следующее. Цитирую почти дословно: «В районе склепа наткнулись на тайник, смешной сундучок, доверху наполненный ненужным хламом. Может, когда-то содержимое и имело цену, но сейчас — мусор. Бумаги, на которых почти ничего невозможно разобрать, сырость изрядно их попортила, пачка «екатеринок». Деньги сохранились лучше, но пользы от них, сама понимаешь, никакой. Была, правда, еще одна вещица, возможно, ценная, но больше, наверное, как память. Я не посмел ее взять, оставил все, как было. Когда-то ты, дорогая, может, отыщешь ларец, наследие твоих предков, теперь ты почти знаешь, где он лежит. Надеюсь, что я вернусь раньше и сам тебя к нему приведу. Тем более что в дополнение ко всему, я оставил кое-что от себя. То, что реально сделает нас богатыми. А если я не вернусь, ты сможешь прожить достойную безбедную жизнь».