Елена Кипарисова - Там, где рушатся замки

Всё стало ясно, когда охотники обнародовали пленку с освобождением пропавших младенцев. И хоть на ней были изображены сцены убийства вампиров, никто не поверил, сочтя это подделкой. Похищения списали на группу безумных сектантов, которые были всего лишь людьми, которых Даргон заставил заботиться о детях. Не стоит утаивать и о роли Совета в этой легенде.

И пусть человеческий мир вскоре счастливо забыл произошедшее, когда для моего это было только начало. Стражи, помогавшие высшему вампиру, были допрошены и под пытками сознались во всем. Совету было плевать, что Даргон не особо посвящал их в свои дела, но полученной информации было достаточно, чтобы обречь охрану на смерть, а образ героя свести до образа чудовища. Его имя было вычеркнуто из истории основания Договора, а там, где и осталось, было приравнено к запрещенным.

Чуть позже стало ясно, что именно малышка Агния навела вампира на убежище охотников и выдала Теону. Я старательно избегал ее, не в силах смотреть в глаза предателю. Другие бессмертные видели в ней образец преданности Договору, ведь моя Тео числилась в розыске, и девушка тут же сообщила, где видела девушку с охотником. Не ее вина, что первым на пути попался именно Даргон. Вот только мне не нужно было смотреть глубже, чтобы понять темноту ее истинных мотивов. Она устранила соперницу, но не получила ничего кроме моего презрения.

Нужно ли говорить, что для моего отца настал звездный час. Перевыборы в Совет могли состояться только через год, но уже и так было ясно, кто именно займет эту должность. Мне почему-то не особо хотелось праздновать это событие.

Я знаю, за что выступал отец и отчасти боялся его. Да, возможно он не требовал немедленного порабощения смертных, но не стоило надеяться, что мир останется прежним. Больше всего я боялся за охотников. Конечно, глупо, но меня не покидала надежда, что Тео всё еще была среди них. В любой момент ее могли поймать стражи, и я смог бы вернуть девушку себе. Но бесцельно пролетали дни, и ничего не происходило. Стражи обнаружили несколько группировок охотников на пути к городу, но ее среди них не было.

Эта ловля стала отдушиной для вампиров, способом позабыть о предательстве одного из старейшин. Мне не хотелось даже думать, что они делали с несчастными людьми, решившимися пойти против Совета. Но заголовки газет так и пестрели очередными трагедиями, унесшими немало человеческих жертв. Каждый раз я присутствовал при аресте, надеясь увидеть знакомое лицо, но уходил ни с чем, вновь закрываясь в своей комнате.

— Может, поговорим, — зло бросил я, входя в гостиную.

Отец медленно поднял голову, но на его лице не отразилась ровным счетам ничего.

— Как скажешь, — сухо ответил он, сворачивая газету и откладывая ее в сторону. — Так в чем дело?

— Ты знаешь.

— Не совсем.

— К черту, отец! Я хочу поговорить о Теоне и о твоей роли во всей этой истории. Так яснее?

— Не понимаю о чем ты. Она умерла потому что была охотником, и даже учитывая сей факт, я не имею к ее смерти никакого отношения. Предъяви счет Даргону, если конечно найдешь его.

— Прекрати. Ты знаешь, что она не была охотником. И хватит мне лгать, — прошипел я, с трудом сдерживаясь, чтобы не накинуться на него. — Очередная игра?

— Ее бабушка была охотницей, так что я сделал вполне логичный вывод, что и она тоже, — усмехнулся вампир, не мигая, смотря на меня.

— Ты знал, что она невиновна. Но всё равно рассказал мне, хотя мог выбрать любой другой момент, когда я не был бы на таком взводе. Ты ведь хотел, чтобы я прогнал ее. Зачем?

— Потому что эта была единственная возможность вычислить предателя, — спокойно признался он. — Она входила в его планы, а значит, он бы ее не упустил. Я приказал следить за высшими вампирами в Совете. И как удачно. Я не прогадал. Даргон отправился за ней спустя считанные часы. Я спас весь мир от развала.

— Ты убил ее! — вскричал я, кинувшись к нему и вздернув с кресла, отбросил к стене.

— Тише, сын, — примирительно поднял руки вампир. — Это было для общего блага. Всего лишь одна жертва и мир вернулся к своим началам. Правда, я не думал, что охотники убьют Даргона. Мне действительно хотелось бы взять его на себя, но раз так уж сложилось…

Договорить он не успел. Мне пришлось схватить его за горло и вновь впечатать в стену, чтобы прекратить эти откровения. Я просто не верил, что отец был настолько жесток.

— В чем она была виновата? Ты же знал, что я к ней чувствую. И всё равно решился на это? — голос дрожал, а рука всё сильнее сжимались вокруг его шеи.

— У вас бы ничего не вышло, — хрипло проговорил он, терпеливо вынося приступ моего гнева. — Что случилось, когда она узнала о твоем прошлом? Ну же, Эдриан, расскажи мне всё.

Я отпустил отца, повернувшись к нему спиной. Мне не хотелось признавать его правоту.

— Ты и сам знаешь. Но она бы поняла. Я смог бы всё ей объяснить. Прошлое должно оставаться в прошлом. Я изменился для нее.

— Не смеши меня, — ответил вампир, подходя ближе. — Она никогда бы не простила тебе эти смерти. Им всё равно как давно это было, и что ты мог измениться. Ты никогда не смоешь кровь со своих рук. Ты убийца. Прими это с гордостью, а не как жалкий щенок. Мы удержали мир от войны, и всё благодаря ей. Как странно — она начала эту войну, она же ее и закончила.

— Ты ничего не расскажешь ее родителям, — мрачно проговорил я, повернувшись к нему и посмотрев прямо в глаза. — Ее имя никогда не будет опорочено. Иначе, тебе придется дело со мной, и я покажу тебе какой из меня убийца.

Отец долго молчал, а потом лишь кивнув, вышел из комнаты. Я остался один.

Родители Теоны навещали отца и мать, но я не нашел в себе сил, чтобы остаться с ними в одной комнате. Им сообщили, что их дочь погибла. Стражи пытались освободить ее от рук охотников, но операция провалилась, погребя девушку и похитителей под тоннами кирпича и бетонных плит. Никто не сказал им правды. Отец был милостив, подумав, что так будет лучше, чем раскрывать то, что уже нельзя было доказать. А может, подействовали мои угрозы, но что, вернее — страх бросить тень на репутацию нашей семьи.

Отец Теоны остался в Совете, и в нем я увидел достойного противника своему родителю, готового отстаивать права людей. Сразу стало понятно, что это будет битва характеров, и я бы не стал сбрасывать человека со счетов. Было больно, что мир продолжал идти вперед даже без моей спутницы.

— Ты не веришь в ее смерть, — скорее подтвердила свои догадки, чем спросила мама, садясь на диван рядом со мной.

— Верю, — соврал я, увиливая от ее взгляда. Бессмысленно, она и так знала мою ложь.