Рик Янси - Ученик монстролога. Проклятье вендиго

— Это потому, что я девушка, — сказала она с надутым видом. — Посмотри! — Она вытянула указательный палец и быстро согнула перед моим носом. — Он может нажать на спусковой крючок так же хорошо, как и твой, Уильям Генри, даже лучше и, наверное, быстрее. И я бы не испугалась; я бы подошла прямо к нему и вышибла ему мозги. Мне неважно, в какое чудовище-людоеда он превратился.

Я с ней не спорил. На самом деле я был полностью согласен, что она была способна подойти к чему угодно и выбить ему мозги. Совершенно определенно, у нее было сердце монстролога — вот только досталось оно девочке.

— Вот увидишь, — пообещала она, — однажды я это сделаю. Вы не сможете вечно нас угнетать, как бы вы ни старались. Когда-нибудь мы получим право голоса, и тогда увидим, что станет с вами, напыщенными мужчинами. Мы сделаем женщину президентом! Вот увидишь.

Потом, с молниеносной скоростью Смертельного Монгольского Червя, Лилли Бейтс схватила меня за плечи и влажно поцеловала в щеку.

— Это на удачу, — сказала она. — И на прощание. Может, я больше никогда тебя не увижу, Уилл.

Вскоре после этого прибыла первая пара охотников, опытный Доброгеану и молодой Торранс, за ними, с разрывом в несколько минут, пришел Пельт; на его висящих усах блестели снежинки. Погода ухудшается, сказал он, и Доброгеану с ним согласился, сославшись на боль в коленях как на безошибочное предвестие. Последним прибыл Граво. Не мог поймать извозчика, объяснил он, отряхивая крошки с груди.

Его лицо осветилось при виде Уортропа, который поморщился, когда Граво его обнял. Доктор уклонился от традиционного приветственного поцелуя в обе щеки. Несмотря на компресс накануне, челюсть Уортропа была жутко раздута.

— Не так плохо, — оценил француз деформированное лицо моего хозяина. — По-моему, стало лучше. Что говорит врач? Вы сможете к нам присоединиться, да?

— Я ведь здесь, не так ли? — раздраженно ответил Уортроп.

У Граво затуманились глаза.

— Пеллинор, словами не передать мою печаль. Утрата, она…

— Ее нельзя объяснить, — сказал доктор. — И можно было избежать.

— Вы не должны себя винить.

— А кого вы предлагаете? Я готов выслушать предложения.

Фон Хельрунг призвал собравшихся к порядку и коротко для своей обычной манеры приветствовал присоединение Уортропа к их маленькому отряду.

— Приятно видеть вас на ногах, Уортроп, — сказал Пельт. — Должен признать, у меня были некоторые сомнения, пока фон Хельрунг не сказал, что вы к нам присоединитесь.

— Думаю, вы наймете адвоката, — сказал Доброгеану. — Я бы нанял. Потребуйте официального расследования, доведите город до банкротства, добейтесь ареста этого ужасного Бернса за нападение и избиение!

— Он не очень отличается от нас, — уклончиво ответил мой хозяин.

— Да, спасибо, Пеллинор, — быстро сказал фон Хельрунг. — Теперь к последним событиям, которые имеют прямое отношение к нашему делу.

Он изложил изумленным мужчинам события минувшей ночи. Началась оживленная дискуссия. Что это было? Был ли это, как страстно уверял доктор, просто кошмарный сон — галлюцинация, вызванная ядом хорхоя и усугубленная ужасами, испытанными за день? Или это было, как с такой же страстностью утверждал фон Хельрунг, именно тем, чем казалось: его попыткой схватить меня? Торранс предложил пока отложить этот последний вариант. А если мы не сумеем другими средствами определить местонахождение чудовища, то использовать его желание против него самого.

— Пусть оно придет к нам, — сказал он.

— То есть вы планируете использовать мальчика как наживку, — сказал доктор. — Потому что он слышал у себя в голове какие-то голоса.

— Только в качестве последней, отчаянной меры, — ответил Торранс, краснея. Уортроп явно напугал его.

— Здесь уже есть привкус отчаяния, — возразил Уортроп.

— Что касается меня, — сказал своим звучным голосом Пельт, — то я воодушевлен известием об этом нападении — если это было нападение; я не говорю, что так и было, Пеллинор, — потому что других новостей о ночных происшествиях не было. Кто-нибудь из вас видел утренние газеты? Я рад доложить, что в них нет ничего, что подходило бы под образ действия нашего объекта.

Фон Хельрунг отмахнулся.

— Это ничего не значит. Городские власти все будут держать под спудом, только бы избежать паники и политических затруднений. Я сомневаюсь, что репортеров сейчас подпускают к полицейскому управлению ближе, чем на сто ярдов.

— Если кто-то из представителей третьей власти может туда попасть, так это Рийс, — сказал Доброгеану.

— Если уж мы заговорили о Рийсе, то где он, черт бы его побрал? — поинтересовался Торранс.

— Было бы ужасно, а, — сказал Граво с искорками в темных глазах, — если бы он, эта незаменимая шестерня в нашем механизме, пал жертвой того, кого мы ищем?

— Страшная мысль, — хмыкнул Пельт.

— Я монстролог, — легко возразил Граво. — Это моя профессия — думать страшные мысли.

Разумеется, Рийс выжил той ночью. Он появился около середины утра, когда дискуссия затихла, и ограничивалась рассеянными замечаниями с долгими паузами между ними. День, как назло, потемнел. Здания по другую сторону Пятой авеню стояли в полутьме; снег, которого нападало полдюйма, лежал на тротуарах, отсвечивая серым. Фон Хельрунг два раза затянулся сигарой и отложил ее. Когда прозвенел звонок, он соскочил с кресла и сшиб пепельницу, и потухшая сигара покатилась по персидскому ковру. Граво ее подобрал и сунул себе в карман.

— Уортроп, — сказал датский журналист, пожимая доктору руку. — Вы выглядите ужасно.

— Я тоже рад снова вас видеть, Рийс.

— Я не хотел вас обидеть. В утешение могу сказать, что я видел людей, которые после Мюлберри были и в состоянии похуже — им нужен был катафалк.

— Спасибо, Рийс, теперь мне стало гораздо лучше.

Рийс улыбнулся. Но улыбка быстро пропала.

— Ну, фон Хельрунг, открывайте свою коробку с красными булавками. Ваше чудовище трудилось вовсю. Было еще трое, возможно, четверо, — проинформировал он монстрологов. Он показывал точки на карте, и фон Хельрунг втыкал туда символически окрашенные булавки. — Я говорю «возможно», потому что есть одно исчезновение, из богемского квартала. Очевидцев не было, но обстоятельства подпадают под те тревожные критерии, которые вы обрисовали. Свидетели говорят о жутком запахе, о виденной мельком призрачной фигуре с огромными светящимися глазами. А в одном примечательном свидетельстве не очень надежного источника упоминается большой серый волк на ближней крыше.